КАЗАКИ В БЕРЛИНЕ муз. Дм. и Дан. Покрассов, сл. Ц. Солодаря

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

КАЗАКИ В БЕРЛИНЕ

муз. Дм. и Дан. Покрассов, сл. Ц. Солодаря

Эта песня родилась в знаменательный день - 9 мая 1945 года. Поэт и военный корреспондент Цезарь Солодарь в ночь с 8 на 9 мая присутствовал на историческом событии — подписании гитлеровским фельдмаршалом Кейтелем акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Утром он уехал по разрушенным улицам Берлина на аэродром и по дороге стал свидетелем эпизода, который и лёг в основу песни.

На оживлённом перекрёстке стояла девушка в солдатской шинели, с флажком в руке и властно регулировала движение. Тогда на берлинских перекрёстках было много молодых советских девушек-регулировщиц. Экраны кинотеатров всего мира обошли кадры документальной хроники, на которых была запечатлена одна из таких регулировщиц - Лидия Овчаренко из украинского города Сталино (Донецка).

К перекрёстку приближалась конная колонна, возглавляемая казаком в кубанке. Регулировщица движением флажка остановила поток машин и, улыбнувшись казаку, крикнула: «Давай, конница, не задерживай!».

Утром Солодарь улетал в Москву. В самолёте, под впечатлением этого мимолётного, но символического эпизода, он написал в своём блокноте: «По берлинской мостовой кони шли на водопой...» и далее, почти что не задумываясь, в поэтической форме описал увиденное.

В Москве он сразу же отправился к композиторам братьям Покрасс, известными своей склонностью к «кавалерийской» тематике и показал им своё сочинение.

- Раз воспевается конница, мы не можем не писать, - сказал Дмитрий Покрасс. - Только нужен короткий, лихой припев!.

И тут же сам предложил такой текст: «Казаки, казаки, едут, едут по Берлину наши казаки». А поздним вечером он позвонил Цезарю Солодарю и сообщил, что песня готова.

Через несколько дней её уже пел по радио Иван Шмелёв, и позже напел её и на грампластинку.

Так родилась последняя советская песня Великой Отечественной войны.

По берлинской мостовой

Кони шли на водопой.

Шли, потряхивая гривой, кони-дончаки.

Распевает верховой:

«Эх, ребята, не впервой

Нам поить коней казацких из чужой реки!»

Казаки! Казаки!

Едут, едут по Берлину наши казаки.

Он коней ведёт шажком.

Видит - девушка с флажком

И с косою под пилоткой на углу стоит.

С тонким станом, как лоза, 

Синевой горят глаза.

«Не задерживая движенье!» - казаку кричит.

Казаки! Казаки!

Едут, едут по Берлину наши казаки.

Задержаться он бы рад,

Но, поймав сердитый взгляд,

«Ну-ка, рысью!» - с неохотой крикнул на скаку.

Лихо конница прошла,

А дивчина расцвела.

Нежный взгляд не по уставу дарит казаку.

Казаки! Казаки!

Едут, едут по Берлину наши казаки.

По берлинской мостовой

Снова едет верховой.

Про любовь свою к дивчине распевает так:

«Хоть далёко милый дом,

Хоть далёко Тихий Дон,

Но землячку и в Берлине повстречал казак».

Казаки! Казаки!

Едут, едут по Берлину наши казаки.