2. Одиссея

2. Одиссея

С тех пор как король Ричард покинул Святую землю и обратил взор к родной Англии, его история перестала быть эпической и превратилась в личную драму. Теперь уже не столько историки, сколько беллетристы интересовались его жизнью и делами. В это время главным образом и рождается легенда о Ричарде Львиное Сердце. Он превратился в нового Одиссея, только место сирен, цирцей и циклопов в его истории заняли брат-изменник, мстительные герцоги, глупые приспешники и жеманные девицы. В рассказе о его приключениях появились маскарады, темницы, неприступные замки, коварство и ужасы, чудесные перемены и, наконец, гора золота.

Веками складывалась повесть о Ричарде Львиное Сердце, обрастая легендарными подробностями, пока не превратилась в своего рода сказку, которую рассказывают детям перед сном. Нам известны об этом немногие определенные факты и множество занимательных вымыслов, и в нашем дальнейшем повествовании мы должны довольствоваться тем, чем мы располагаем.

Шесть недель бушевали на море, сменяя друг друга, горячие южные и холодные северные ветры, и королевский корабль стал игрушкой для них и волн. Ричард сделал краткую остановку на Кипре, чтобы дать свое благословение королю Ги, но после этого корабельщики сбились с пути. Какое-то время корабль блуждал вдоль Магрибского побережья, а потом Ричард и его спутники достигли южного берега Франции у Марселя. Они оказались перед необходимостью тяжелого выбора.

Буря была далеко не худшей заботой короля и его людей. Они понимали, что в Европе нет земли, которая была бы для них надежной и безопасной. Глядя на карты, они везде видели те или иные ловушки. На континенте против них в это время выстраивалась коалиция разнообразных врагов Англии, включая Францию, Германию, Италию и Византию. В Марсель Ричард и его спутники заходить не стали: от моряков со встречных кораблей им стало известно, что граф Тулузский, старый враг английских королей (эта вражда между династиями родилась еще до Крестовых походов), собирается обманом взять их в плен, а Филипп Август делает все, чтобы создать для англичан трудности и неприятности не только во Франции, но и за ее пределами. Этот враг был очень хитрым и мстительным и всегда хорошо владел оружием дипломатии.

Кроме этого, король Филипп владел еще оружием клеветы и порочил Ричарда перед всеми, кто только готов был слушать эти россказни. Французский король, движимый мстительностью отвергнутого любовника и злобой дезертира, возводил на соперника самые дикие обвинения, рассказывал повсюду, будто Ричард с самого начала хотел предать его, Филиппа, Саладину, что, взяв Тир, Ричард якобы убил Конрада Монферратского и отравил герцога Бургундского и даже… нанял ассасинов и поручил им убить кое-кого из монархов Европы, своих соперников!

Многие в Германии и Италии охотно прислушивались ко всей этой дичи. В Пьемонте в эти обвинения готовы были поверить родичи маркиза Конрада, возмущенные его убийством, а по всей Италии имелось множество врагов узурпатора Танкреда, короля Сицилии, с которым Ричард вступил в союз. Это обстоятельство плохо воспринималось и в Германии, поскольку новый император Священной Римской империи Генрих VI в свое время поддерживал Танкреда и теперь раскаивался в совершенной ошибке. Император даже объявил во всех городах империи, что вознаградит тех, кто сумеет захватить английского короля, если он там появится, и доставить его к императорскому двору. Византийская знать по-прежнему негодовала на Ричарда за то унижение, которому он подверг Исаака Комнина. А на Дунае господствовал самый худший враг Плантагенета — герцог Австрийский, чье знамя англичане бросили в грязь после взятия Акры и который считал Ричарда лично ответственным за этот акт святотатства.

В путешествии на родину короля Ричарда сопровождали его ближайшие товарищи. Среди них были Балдуин, его вассал еще со времени междоусобной борьбы в Анжу, придворный порученец Филипп, королевский капеллан Ансельм, юный слуга короля и отряд закаленных в боях тамплиеров.

Через шесть недель после отплытия из Акры король со своим отрядом высадился в Корфу. Предстоял опасный путь в Англию через Адриатику и Германию. Наиболее приемлемой целью для короля и его спутников была Саксония, где его шурин герцог Генрих по прозвищу Лев открыто провозгласил свое неповиновение новому германскому императору. В прошлом Ричард не раз помогал Генриху и мог рассчитывать на ответную поддержку. Но Виттенберг, столица Саксонии, находился далеко на севере, и попасть туда можно было, лишь пройдя через враждебные земли Австрии и Баварии. Теоретически английский король со своей свитой мог добраться до Англии морем, в обход европейского материка, но в ноябре морское путешествие было еще опаснее сухопутного. На суше по крайней мере Ричарду противостояли обычные люди, а сверхъестественные силы морской стихии были ему неподвластны.

Остров Корфу находится у западных берегов Греции. В то время Адриатическое море кишело пиратами, и на этом острове также имелось пиратское гнездо, но это обстоятельство не очень беспокоило короля. Сейчас для него представляли проблему законные государи, а не те, кто был вне закона. Ричард покинул свой корабль и нанял два пиратских судна, чтобы они доставили его и его спутников к берегам Далмации. (Позднее возникла легенда о том, что король сначала вступил в бой с пиратами и так поразил и восхитил их своей храбростью и боевым искусством, что они сами вызвались ему помочь.)

Известно, что следующую остановку король и его свита сделали в Дубровнике. По некоторым данным, корабль Ричарда потерпел крушение у островка Лакрома по соседству с Дубровником, и король был так рад своему спасению, что велел построить церковь в бенедиктинском монастыре, который стоял на этом островке. По другим сведениям, кораблекрушение будто бы произошло севернее Лакромы. Случилось ли оно там, или в другом месте, или его вовсе не было — не так уж важно. В любом случае известно, что следующая остановка у Ричарда и его отряда была в Аквилее, севернее Триеста.

Оценив свое положение, Плантагенет понял, что дальше ему двигаться практически некуда. На севере лежали владения его главного личного врага Леопольда Австрийского, на западе находилась Венеция, чьи купцы были готовы за хорошую цену продать кого угодно кому угодно, а дальше начинался Пьемонт, владение родичей Конрада Монферратского.

Землями Северной Адриатики владел в то время некий граф Майнхард из Герца, также родственник маркиза Конрада, и Ричарду от него не приходилось ожидать ничего хорошего. Считая, что здесь все еще действует Божий мир, он решил провести своих людей через эту область под видом отряда возвращающихся на родину крестоносцев под начальством Балдуина Бетюнского и богатого купца Гуго. «Гуго» послал графу в подарок дорогой золотой перстень с рубином, но этот роскошный подарок показался получателю подозрительным. Он тут же решил, что купец — не кто иной, как «этот вероломный Ричард», и придумал, как ему казалось, хитроумный план. Чтобы заманить Ричарда в ловушку, граф сказал его посланцам: «Я поклялся задерживать у себя всех паломников и не принимать от них подарков, но в благодарность за щедрость вашего господина я хочу вернуть ему его дар и дать разрешение покинуть мои земли».

Король Ричард тут же почуял обман и под покровом ночи скрылся верхом на своем коне, переодетый рыцарем-тамплиером.

Теперь враги английского короля знали, что он где-то поблизости, и его путешествие стало еще опаснее. Попав в Фриули, отряд короля Ричарда оказался во владениях Фридриха Петау, брата графа Майнхарда. Этот князек также был не прочь захватить в плен знаменитого монарха. Он велел своему человеку, некоему нормандцу Роджеру Аргентону обшарить все гостиницы, в которых останавливались паломники, обещая ему за захват в плен короля Ричарда полгорода в управление.

Увидев короля в наряде храмовника, Аргентон стал приставать к нему с расспросами, пока Ричард не обнаружил себя. Но Роджер, вместо того чтобы выполнить поручение, благоговейно упал перед знаменитым монархом на колени. Он сообщил английскому королю о степени угрожавшей ему опасности и не только не попытался его задержать, но и дал ему свежего коня. Вернувшись к господину, нормандец сообщил, что-де не нашел короля, а встретил только группу тамплиеров во главе с каким-то Балдуином. В ярости Фридрих велел арестовать всех паломников в своих владениях, и, нужно думать, преданный королю Роджер отправился в тюрьму вместе с ними. В это время Ричард скакал по альпийским дорогам на север, в Каринтию. С ним оставалось только три человека.

Трудно сказать, почему король избрал именно такое направление. По преданию, он три дня ехал по горам, не имея еды. Возможно, голод повлиял на рассудок Ричарда, а может быть, дело было в чем-то другом, но он направился прямо к Вене, логову герцога Леопольда. Оказавшись на окраине Вены, Ричард, конечно, понял всю опасность своего положения и решил укрыться в маленькой гостинице. Он послал на базар за едой юного слугу, но глупый паренек тратил деньги слишком уж щедро, да еще хвастался, что его хозяин — человек не простой. Это вызвало любопытство и подозрения. Во время повторного визита паж гордо проследовал между овощными лавками, заткнув за пояс королевские перчатки с вышитой эмблемой. Его схватили и пытали.

Когда стража ворвалась в гостиницу, в которой жил король, Ричард, накинув старый плащ, незаметно прошел на кухню и стал жарить кур на вертелах, выдавая себя за помощника повара. Но королю не так легко преобразиться в простолюдина. Когда начальник стражи увидел эту забавную сцену, он повел себя так, словно ему было стыдно за короля.

«Встаньте, государь, — сказал он насмешливо. — Вы и так уже здесь слишком задержались».

Через несколько часов король Ричард был доставлен к Леопольду и вручил герцогу свой меч. Герцог, который не мог забыть обид, нанесенных англичанами в Акре, велел отвести царственного пленника в замок Дюрнштейн на западном берегу Дуная, где ему и предстояло находиться под стражей.

Конечно, заточение короля Ричарда было грубым нарушением и тогдашних европейских законов, и Божьего мира. Ни один крестоносец не мог быть задержан, поскольку считался «слугой Господним». Обо всем этом Ричард напомнил тем, кто его заточил в замок. Но теперь король представлял собой, с их точки зрения, весьма ценный залог — и в политическом, и в торговом смысле. Император Священной Римской империи Генрих VI вскоре приказал своему вассалу Леопольду доставить короля к нему. На встрече в Вюрцбурге 14 февраля 1993 г. они договорились о цене сделки, и предприимчивый герцог, сумевший пленить Ричарда, получил шестьдесят тысяч фунтов серебра.

Генрих не любил Ричарда из-за того, что при нем Сицилия, бывшая провинция империи, досталась узурпатору Танкреду. К тому же император тоже был родичем маркиза Монферратского. Но это было еще не все. Император Генрих являлся традиционным противником папы — борьба между церковной и светской властью в Европе шла веками. В то время в Льеже был убит один архиепископ, и папа считал виновным в этом императора. Часть провинций империи были на стороне папы, а на севере эту ситуацию использовал мятежный Генрих Лев. Поэтому император Генрих счел пленение короля Ричарда чудом, совершившимся в его интересах. Он рассматривал английского короля как важного заложника в своей борьбе с Римом.

Вдобавок к этому германский император сообщил французскому королю Филиппу Августу приятную для него весть, что задержан король Ричард, «чье коварство и вероломство в Палестине известны всем и который доставил тебе столько бед и тревог». Однако император не сообщил, где именно содержится в заточении король Англии.

Король Филипп щедро одарил гонца, принесшего столь приятные новости, и немало посмеялся над обстоятельствами пленения Ричарда, который выдавай себя за кухонного слугу.

Весть о пленении короля Англии постепенно стала известна во всех европейских столицах. Его брат принц Джон обрадовался этому, пожалуй, не меньше Филиппа Августа. Он тут же отправился в Нормандию, объявил себя наследником брата и потребовал присяги от нормандских баронов, однако договориться с ними столь же быстро, как и с королем Франции, не удалось: бароны подтвердили свою верность законному правителю Англии.

Совсем иначе отнеслись к этим известиям в Риме. За то, что герцог Австрийский заточил царственного паломника и получил от императора Иудины сребреники за темную сделку, он был тут же отлучен от церкви. Папа Целестин III пригрозил той же карой императору Генриху, если тот не освободит английского короля. Филиппа Августа в Риме считали заведомым клятвопреступником — такое впечатление французский король произвел на папу восемнадцать месяцев назад, когда просил разрешения напасть на владения Ричарда. Если бы теперь французский король осмелился сделать хоть шаг к захвату земель Ричарда, он бы также был немедленно подвергнут анафеме.

Прошло несколько месяцев, но ничего не изменилось. Сторонники короля Англии обвиняли Рим в пассивности. Кто-то сочинил даже насмешливые стишки: «Что же благородный Рим так долго не обнажает свой священный меч? Что с ним случилось?» Не скрывали своего возмущения всем этим и нормандские епископы. Они вспоминали о примере Симона Петра, обнажившего в Гефсиманском саду меч против слуги первосвященника, дерзнувшего задержать Христа, и писали папе Целестину: «Это неправое деяние отвергается всеми существующими законами, порицается всеми людьми, возмущает провинции и заставляет нашу церковь воззвать: „Простри свою длань, всемилостивый отче, и обнажи меч апостола“».

Но понтифик оставил свой меч в ножнах. Он не был готов немедленно обнажить его против императора Священной Римской империи.