1. Водолей

Символом Египта является Большой Сфинкс. Наиболее правдоподобное астрономическое прочтение смысла этого символа дано в работах [94, 95, 100]: в эру Льва (в день весеннего равноденствия 10 500 года до нашей эры) Сфинкс, находящийся на отметке 29°59?58? северной широты, наблюдал восход солнца в созвездии Льва, при этом за спиной Большого Сфинкса находилось созвездие Водолея, а небесная река Млечный Путь совпала на южном горизонте для наблюдателя, стоящего на площадке Мемфисского некрополя, со священной рекой Древнего Египта Нилом. Абсолютно несущественно, когда именно построен сам Сфинкс. Важно, что такая монументальная «запись» оставлена строителями Мемфисского некрополя потомкам.

Элементарные знания в области астрономии позволяют утверждать, что в тот год, когда состоится ближайшее во времени новое совмещение на горизонте полосы звезд галактики Млечный Путь с водным потоком реки Нил, Сфинкс будет видеть перед собой уже созвездие Водолея. Знак Водолея традиционно ассоциируется с Россией (согласно уже не астрономии, а астрологии; одним из объяснений этому является уже описанная в настоящей книге концепция календаря горы (Су)Меру).

Если бы Петр I действительно знал хоть что-то о Мистерии богини Исиды, он обязательно захотел бы построить в окрестности основанной им столицы России — страны Водолея — что-то напоминающее Мемфисский некрополь. Только вместо Большого Льва-Сфинкса на площадке этого нового языческого святилища должен был бы быть воздвигнут Водолей-Сфинкс. Строительство Большого Водолея в окрестностях Санкт-Петербурга — это не просто красивая идея, а принципиальнейшая, наполненная большим символическим смыслом для посвященных в тайну, для мистов акция. Не обнаружь мы Большого Водолея на 60-й широте, концепция Великой Мистерии очень поблекла бы. Но, слава богам, Водолей, причем очень осязаемый и конкретный, северную столицу России действительно украшает.

Во дворце — летней резиденции. Петра I под Санкт-Петербургом (на юго-западе от города) — в Петродворце по воле и при личном участии царя создана крупнейшая в мире система фонтанов и водных каскадов, строительство которой продолжалось и после смерти инициатора строительства. В 1800–1802 годах композиционное решение водной «Мекки» становится целостным и законченным: открывается фонтан «Самсон, раздирающий пасть льва» (проект М. И. Козловского).

Фонтаны строятся не в Москве, не на юге, а именно на севере страны — под Санкт-Петербургом, и это несмотря на то, что им суждено большую часть года «спать» из-за морозов. Главный, центральный элемент водного комплекса представляет из себя одновременно и Водолея, в буквальном, прямом смысле льющего воду, очень похожего на изображения древних (на античных астрономических картах), и библейского героя Самсона, побеждающего льва. Именно льва, а не, допустим, медведя, что было бы естественно для России, или, например, барса. Автор идеи Водолея-Самсона (был ли это лично Петр I или кто-то иной, доподлинно неизвестно) явно думал о египетском Льве-Сфинксе. Самсон — библейский герой. Он был сильным и смелым воином, справедливым человеком. Одним из его подвигов была борьба без оружия со львом. Погиб он, обрушив опорные столбы здания и похоронив под обломками вместе с собой большое число врагов своей Родины.

Конечно, существует простое объяснение, почему авторы скульптуры использовали образ Самсона. Это символ победы войск Петра I над «шведским львом», одержанной в сражении под Полтавой в день Святого Самсона в 1709 году. И все же, проводя логическую связь между Мемфисским Сфинксом, эрами Льва и Водолея, нельзя отрицать мистический смысл выбора из множества героев и сюжетов именно атлета, борющегося со львом. Менее очевиден тайный смысл, так сказать, второго уровня сложности.

В Ветхом Завете говорится, что перед рождением Самсона к его будущей матери, которая была неплодна и не рожала, а затем и к отцу явился Ангел Господень и сказал, что она зачнет и родит сына и младенец от самого чрева до смерти будет назорий Божий. Не является ли этот важный факт возможным указанием на то, что царь Петр I и его наследники на русском престоле руководствовались в строительстве Санкт-Петербурга и окружающих его дворцов и парков неким высшим предначертанием, которое когда-то было сообщено царю? Кто именно рассказал будущему императору о возложенной на него историей высокой миссии, мы, конечно, никогда не узнаем.

Для Петра I строительство Петродворца значило не меньше, чем появление на карте России самого Санкт-Петербурга [1]: «Петергоф в Походном журнале Петра I упоминается уже в сентябре 1705 года.

…Годом основания Петергофа принято считать 1714-й, когда на берегу залива царь заложил так называемые Малые палаты, или Монплезир, хотя задолго до этого в одном из документов того времени появилось сообщение, что „26 мая 1710 года царское величество изволило рассматривать место сада и плотины грота и фонтанов Петергофскому строению“.

Речь шла о будущем Петергофе, парадной загородной резиденции».

Автор цитируемой работы задает вопрос: целесообразно ли было строительство фонтанов во время Северной войны, когда и в стране, и в самом Санкт-Петербурге была масса нерешенных проблем? — и сам же на него отвечает [1]: «…если строительство Петербурга и Кронштадта в значительной степени определялось условиями военного времени, соображениями тактического и стратегического характера, то чем, как не яркой и убедительной декларацией воинской мощи, экономического могущества и политической зрелости, можно объяснить появление в разгар войны загородной резиденции с веселыми и дерзкими затеями, радостными забавами и праздничными водяными шутихами.

…Петр сам принимал участие в разработке и строительстве Петергофа.

…В кабинете императора в Большом Петергофском дворце стены сверху донизу отделаны резным дубом. Существует предание, что некоторые части дубовой обшивки император вырезал сам».

Понятно, что наше объяснение действиям царя другое, лежащее в совершенно иной плоскости мышления. Хотя и подтвердить свою особую точку зрения на поступки Петра I мы документально не можем. Уж очень деликатным было вмешательство жрецов в историю человечества. Нет определенности и в оценке времени создания главной скульптуры петергофского фонтана [1]: «Центром всей композиции Большого каскада Петергофа является скульптурная группа „Самсон, раздирающий пасть льва“, хотя она установлена едва ли не последней, в честь 25-летия Полтавской битвы.

…сохранилась легенда, что Самсон был сооружен в 1725 году Екатериной I. Именно она будто бы задумала увековечить Полтавскую победу в виде аллегорических фигур — Самсона и льва: Самсон символизировал Россию, а лев — побежденную Швецию. По другим преданиям, Самсон установлен еще при Петре I, в 1715 году, в память Гангутского морского сражения.

К концу XVIII века большинство первоначальных, выполненных из свинца скульптур Большого каскада из-за недолговечности материала пришли в негодность. В 1799 году их решили заменить бронзовыми. К изготовлению скульптур были привлечены лучшие скульпторы того времени…

Среди местных жителей бытуют легенды о том, что некоторые фонтаны Петергофа придуманы лично императором. Например, по его проекту якобы выстроен фонтан „Пирамида“».

Чтобы грамотно сформулировать задание для скульптора, работающего над образом Самсона-Водолея, царь должен был иметь хотя бы элементарные знания в области астрономии, естествознания вообще. И подтверждения этому есть [1]:

«…народная традиция видит в Петре не только строителя Петербурга первых двух десятилетий. Фольклорный Петр провидит в Петербурге город будущего, Петербург завтрашний.

В этой связи любопытна загадочная легенда о земляном холмике, считающемся своеобразным памятником Петру I.

Он находится на юго-западном склоне Пулковских высот, возле здания сейсмической лаборатории.

На месте нынешнего здания Главной обсерватории в начале XVIII века находился построенный Екатериной I деревянный дворец, в котором любил бывать Петр.

Недалеко от этого дворца по указу царя якобы была насыпана горка, в основание которой, как гласит легенда, заложили капсулу с царским указом о постройке здесь, „как случится возможность“, первой русской обсерватории».

Астрономические наблюдения в России начались в 1692 году (через 83 года после изготовления Г. Галилеем первого телескопа) в Холмогорах, близ Архангельска. В Санкт-Петербурге первая астрономическая обсерватория открылась в 1726 году в башне на здании Кунсткамеры. Это произошло уже после смерти Петра I. Но сам музей с публичной библиотекой — детище Петра. Кунсткамера открылась в 1719 году.

Пулковская астрономическая обсерватория — главная в Российской Академии Наук — была построена на северном склоне Пулковских высот и приступила к наблюдениям за звездным небом в 1839 году. Точные географические координаты Пулковской астрономической обсерватории: 59°46? северной широты, 30°20? восточной долготы. Для сравнения меридиан реки Нил — это 31°14? восточной долготы. Таким образом, Пулковский меридиан, от которого со времен начала работы обсерватории велся отсчет градусной сетки долготы по всей России, находится западнее нильского на 54 угловые минуты. Разница меньше одного градуса. Разве это неудивительно? Ведь Петр I был вынужден привязывать все свои идеи к местности. Если легенда права и действительно сам царь указал место для обсерватории, то сомневаться в неслучайности, продуманности его выбора не приходится.

Петр I отдал много времени изучению наук, связанных с морским делом, а наиважнейшей из них считается навигация, в которой без хорошего знания астрономии никак не обойтись, основал в 1701-м школу математико-навигационных наук, в 1715 году Морскую академию. В 1725 году открыта Петербургская академия наук с гимназией и университетом. По распоряжению царя были проведены ряд экспедиций — в Среднюю Азию, на Дальний Восток, положено начало систематическому изучению географии страны и картографированию. Занимался Петр I и историей, как мировой, так и российской, для чего пригласил в страну крупных историков и предоставил им необходимые условия для серьезной научной работы.

Все сказанное в сочетании с ранее полученными выводами о неслучайности выбора места и времени основания столицы России позволяет с высокой степенью вероятности утверждать, что Петр I, а после смерти императора его ближайшие единомышленники старались во все, что касается Санкт-Петербурга, вкладывать особый, глубокий, мистический, тайный смысл, который обязательно рано или поздно будет разгадан.