15. Имущество представителя рикуз-оменш в XIII веке

15. Имущество представителя рикуз-оменш в XIII веке

По неизвестным нам причинам Саншу I решил наказать одного из знатных сеньоров. Для этого он захватил его владения, сжег, уничтожил все, что мог. Тот решил протестовать; однако, поскольку он, конечно, не умел писать, а среди его окружения тоже не было грамотных, он отправился в монастырь с просьбой изложить его жалобу. Этот документ дошел до наших дней, вот он:

«Это известие о злодеянии короля Саншу в отношении Лоуренсу Фернандиша. Он забрал у него семьдесят модиев[47] хлеба и вина, а сундуков и бочек — двадцать пять. И сорок щитов, два соломенных тюфяка, две перьевые подушки, одиннадцать кроватей и скамеек, котлы, столы, деревянные миски, чаши, железные шлемы. И еще двух свиней помимо овец и коз. Забрали у присутствовавших при этом пятнадцать мараведи[48] и много оружия. Разгромили семьдесят хуторов, погибли все плоды и семена, пострадали сто человек. После этого подожгли его имение в Кунье вместе со всем, что там находилось. Полностью разрушили саму башню и сожгли все, что не смогли уничтожить, поступив с ней так, что она уже не подлежит восстановлению. Это обойдется в полторы тысячи мараведи. Все хутора, находившиеся перед той башней, были сожжены. Украли у него также одного хорошего мавра.

И знайте все, кто прочтет эту запись, что я, Лоуренсу Фернандиш, ни словом, ни делом не заслужил такого разорения и злодеяния, что мне учинили».

Подобно хорошей картине, текст дает описание имущества рикуз-оменш конца XII — начала XIII в. Фамильный замок рода Кунья — Кунья-а-Велья находится в районе Гимарайнш. Там феодал владел семьюдесятью хуторами, в которых работали зависимые работники, прикрепленные к земле и отдававшие ее владельцу все, что производили.

Хутор (casal) представлял собой участок земли, который одна семья могла обрабатывать на протяжении года. Это мог быть один участок или часть участка либо несколько участков. Обработка небольших, изолированных друг от друга наделов была частым явлением. Существовали большие имения, но редко встречались латифундии. То, что речь шла о раздробленных участках, подтверждается следующим фактом: ни один из них не был достаточно большим, чтобы его обрабатывать упряжкой быков; были лишь свиньи, козы и овцы, и то в небольшом количестве. Следовательно, там не применялись плуги, и обработка земли осуществлялась мотыгами.

На момент разграбления в винных погребах и амбарах хранились солидные припасы: 70 модиев вина и зерна. Модий — мера веса твердых тел и жидкостей; для первых она делилась на алкейри, для вторых — на алмуды. Однако количество алкейри в одном модии в разных районах страны было неодинаковым. Самым большим и самым распространенным был модий из 64 алкейри; если считать, что в одном алкейри содержится около 15 литров, получим общее количество 67 200 литров. Эта цифра ничего не говорит о производительности, потому что было принято припасать зерно урожайных годов для голодного времени, когда цены поднимались высоко.

Мебель состояла из нескольких кроватей, столов и скамеек. Сундуки предназначались для хранения зерна, бочки — для вина. Много позже появятся шкафы и стулья: крестьяне, упоминавшиеся в XVI в. в пьесах Жила Висенти, не знают, для чего предназначен стул; придвинутый к стене табурет и сегодня продолжает оставаться основной мебелью во многих сельских трактирах. Упоминались еще два соломенных тюфяка и две перьевые подушки. В то время они являлись предметами роскоши. Несомненно, они находились в жилище сеньора, расположенном в башне; там же, скорее всего, стояли и столы, и кровати. Обитатели хуторов жили в лачугах, спали на рогоже или прямо на земле, поскольку солома в то время шла на корм скоту.

Дворянин имел еще и кинтану — небольшой двор, огороженный хозяйственными постройками. Над соломенными крышами кинтаны возвышалась большая башня, в которой жил сеньор. В постройках на территории кинтаны размещались амбар, винный погреб, хлев и жилье для слуг или тех, кого дворянин именовал «мои люди».

Поведение исполнителей королевской воли в отношении крепостных и свободных людей коренным образом отличалось друг от друга. Крепостных забрали вместе со скотом, поскольку они считались частью имущества сеньора; у остальных лишь отобрали наличные деньги и оружие. Объяснение простое: одни были свободными, другие нет. Единственного раба увели вместе с крепостными.

Предмет особого интереса — оценка ущерба, причиненного от разрушения башни: ее нельзя восстановить и за полторы тысячи мараведи, сокрушается дворянин. Вероятно, речь идет о серебряных мараведи; но даже в этом случае их количество велико: около 23 кг. Впрочем, строительный материал мог достаться и бесплатно: камень привозился из каменоломен, бревна — из леса. Деньги нужны были, скорее всего, лишь для оплаты рабочей силы. Это говорит о наличии рабочих, которые трудились за плату и которых без денег дворянин не мог бы заставить работать. Это были свободные наемные работники[49], которые, как мы увидим, вызывают недовольство со стороны дворян и собственников, на которых раньше трудились постепенно освобождавшиеся зависимые крестьяне. Хотя следов их присутствия на территории Португалии сохранилось очень мало, известно, что в середине XIII столетия в Кастилии на кортесах в Хересе (1268) была установлена плата для работников, занятых в строительстве по специальностям: каменщики и зодчие, укладчики и обмазчики камней известью и глиной. Их плата в различных областях — Кастилии, Леоне, Эстремадуре, Андалусии варьировала. Бесспорно, что именно они были предшественниками ремесленников, которые, как мы увидим, сыграют важную роль в политическом кризисе в XIV в.