1. Был ли Гитлер ледоколом революции?
1. Был ли Гитлер ледоколом революции?
Если поверить небезызвестному «Суворову», то оказывается к власти Гитлера привел никто иной, как сам Сталин. Причем сделал это Иосиф Виссарионович якобы вполне осознанно и намеренно, потому как без Гитлера он не мог бы разжечь пожар новой мировой войны, а без мировой бойни невозможно было начать мировую революцию. Таким образом, Гитлер для Сталина являлся ни кем иным, как «Ледоколом революции»:
«Германский фашизм — это Ледокол Революции. Германский фашизм может начать войну, а война приведет к революции. Пусть же Ледокол ломает Европу! Гитлер для Сталина — это очистительная гроза Европы. Гитлер может сделать то, что Сталину самому делать неудобно. В 1927 году Сталин объявил о том, что Вторая империалистическая война совершенно неизбежна, как неизбежно и вступление Советского Союза в эту войну».
Бросается в глаза, что Резун намеренно подменяет позицию Сталина в вопросе войны и революции на позицию его политического противника — Троцкого, который, действительно, был помешан на идеях мировой революции и поэтому вся это «ледокольная» авантюра вполне могла бы быть реализована Львом Давыдовичем, приди он к власти в СССР.
Сталин же действительно был убежден в неизбежности новой империалистической войны, однако из этого вовсе не следует, что он был заинтересован в этой войне и уж тем более в том, что он стремился привести Гитлера к власти, специально для того, чтобы тот развязал новую мировую бойню. Вот что сам Сталин писал по этому поводу в Правде от 28 июля 1927 года:
«Едва ли можно сомневаться, что основным вопросом современности является вопрос об угрозе новой империалистической войны. Речь идёт не о какой-то неопределённой и бесплотной „опасности“ новой войны. Речь идёт о реальной и действительной угрозе новой войны вообще, войны против СССР — в особенности».
Как мы видим тезис Сталина о неизбежности новой империалистической войны не имеет никакого отношения к бредням Резуна об использовании Гитлера в качестве «Ледокола революции», ведь не случайно советской лидер констатирует, что особенно велика опасность возникновения новой войны, направленной именно против СССР, а тут уж явно не до «Ледокола». Это следует и из того, каким образом генсек обосновывает неизбежность новой империалистической войны:
«Передел мира и сфер влияния, произведённый в результате последней империалистической войны, успел уже „устареть“…
Идёт бешеная борьба за рынки сбыта, за рынки вывоза капитала, за морские и сухопутные дороги к этим рынкам, за новый передел мира. Растут противоречия между Америкой и Англией, между Японией и Америкой, между Англией и Францией, между Италией и Францией. Растут противоречия внутри капиталистических стран, прорываясь время от времени в виде открытых революционных выступлений пролетариата…
Неудивительно, что империализм готовится к новой войне, видя в ней единственный путь разрешения этого кризиса. Небывалый рост вооружений, общий курс буржуазных правительств на фашистские методы „управления“, крестовый поход против коммунистов, бешеная травля СССР, прямая интервенция в Китае — всё это различные стороны одного и того же явления — подготовки к новой войне за новый передел мира».
Здесь мы не будем обсуждать вопрос о том прав или не прав был Сталин в своей оценке причин, обуславливающих неизбежность новой империалистической войны. Речь идет об ином, о том, что в своей практической деятельности он принимал неизбежность войны как аксиому и видел ее причину в противоречиях капиталистического мира, считая их антагонистическими. А вот что Сталин предлагал коммунистам делать в этой ситуации:
«Задача состоит в том, чтобы бить тревогу во всех странах Европы об угрозе новой войны, поднять бдительность рабочих и солдат капиталистических стран, готовить массы, неустанно готовить к тому, чтобы встретить во всеоружии революционной борьбы все и всякие попытки буржуазных правительств к организации новой войны…
Задача состоит в том, чтобы Советское правительство вело и впредь, твердо и непоколебимо, политику мира, политику мирных отношений, несмотря на провокационные выходки наших врагов, несмотря на уколы по нашему престижу».
Однако Резун все это игнорирует, настаивая:
«Начиная с 1927 года, Сталин всеми силами (правда, публично этого не показывая) поддерживает фашистов, рвущихся к власти…»
Правда при этом Владимир Богданович ни слова не говорит о том, в чем же состояла эта непубличная поддержка, осуществляемая ВСЕМИ СИЛАМИ Сталина? В тайном финансировании нацистов, в передаче им вооружения, в поддержке гитлеровцев на выборах силами Коминтерна? Напрасно вы будете искать ответ на этот и другие вопросы в его многочисленных опусах. Вместо разъяснений Резун, как попка-дурак продолжает талдычить всю ту же нелепицу:
«…Когда фашисты придут к власти, Сталин всеми силами будет их толкать к войне…»
И как же, интересно, этот коварный Сталин толкал Гитлера к войне с 1933 по 1938 годы? Ведь практически сразу после прихода фашистов к власти Москва категорически отказалась от продолжения всех советско-германских программ по секретному военно-техническому сотрудничеству между рейхсвером и Красной армией, которое успешно продолжалось с 1922 и до 1933 года! Товарооборот между Германией и СССР был резко сокращен почти в пять раз. В Испании Кремль уже напрямую противостоял фашистам. Не говоря уже о том, что Коминтерн активно финансировал антифашистские выступления зарубежных компартий. Так что в этой части фактов у Резуна просто нет, зато он успешно заменяет их своими заклинаниями, типа — Сталин УПОРНО и НАСТОЙЧИВО:
«…а сейчас мы только вспомним, что пришедших к власти нацистов Сталин упорно и настойчиво толкал к войне…»
Впрочем, на одних заклинаниях далеко не уедешь, и Резун кидает читателям уже изрядно изгрызенную кость:
«…Вершина этих усилий — пакт Молотова-Риббентропа».
Как говорится, гора родила мышь! Ведь пакт то был заключен по настоятельной просьбе Гитлера и заключен он был всего за неделю до начала войны. Так что остается только гадать, где же Резун откопал УПОРСТВО и НАСТОЙЧИВОСТЬ Сталина в подталкивании Гитлера к войне, по крайней мере, до августа 1939 года.
Кроме того, придется напомнить, что первым пакт о ненападении с Германией заключил вовсе не СССР. Ведь еще до Молотова такие пакты подписали правительства Чемберлена и Даладье. А после заключения франко-германского пакта французский министр иностранных дел Бонне разослал циркулярное письмо, в котором информировал своих послов об итогах его переговоров с Риббентропом, сообщая им, что: «Германская политика ОТНЫНЕ (выделено мной — Ю.Ж.) ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю к экспансии на восток».
Разве заключение пакта о ненападении в условиях, когда Парижу стало известно, что отныне, т. е. после завершения франко-германских переговоров, Германия ориентируется на борьбу против большевизма и проявляет волю к экспансии на Восток, не являлось подталкиванием Гитлера к войне с СССР со стороны Запада? И разве этот пакт не являлся гарантией западных границ Германии при возникновении войны на Востоке, как, то и планировал Гитлер в Майн Кампф.
При чем все это делалось Парижем, несмотря на то, что в то время действовал советско-французский договор 1935 года о взаимной помощи, предусматривавший немедленное оказание помощи той стороне, которая подвергнется неспровоцированному нападению третьей державы, а при наличии угрозы такого нападения Франция и СССР должны были немедленно вступить во взаимные консультации. Тут же угроза для СССР со стороны Германии была налицо…
А заключен советско-германский пакт был только после того, как в ходе англо-франко-советских переговоров Москва окончательно убедилась, что Лондон и Париж и не собираются воевать против фашистов, а лишь блефуют, желая только попугать Гитлера. Впрочем, это политическое шулерство Запада очень скоро всплыло наружу, когда во время так называемой странной войны правительства Чемберлена и Даладье забыли о своих гарантиях и фактически бросили на произвол судьбы своих польских союзников.
Впрочем, вернемся к аргументам «Суворова»:
«Когда они вступят в войну, Сталин прикажет коммунистам демократических стран временно стать пацифистами, разлагать армии западных стран, требуя прекращения „империалистической войны“ и подрывая военные усилия своих правительств и стран».
Но уж это просто бред какой-то. Ведь если бы Сталин, как это живописует Резун:
«Сталину нужны в Европе кризисы, войны, разруха, голод. Все это может сделать Гитлер. Чем больше Гитлер будет творить в Европе преступлений, тем лучше для Сталина, тем больше у Сталина оснований однажды пустить в Европу Красную Армию-освободительницу», —
был заинтересован в войне, разрухе и голоде во всей Европе, а, в особенности в том, чтобы фашисты надолго увязли на Западе. Так зачем же ему было нужно приказывать коммунистам разлагать западные армии, и тем самым способствовать тому, чтобы Франция была бы покорена фашистами быстро и с наименьшими для немцев потерями. Ведь такой приказ уж никак не вяжется со стратегией «революционного Ледокола»!
Но самое главное, во всех своих «ледокольных» иллюзиях Резун полностью игнорируется тот факт, что Гитлер еще в Майн Кампф сформулировал главную цель своей жизни — завоевание для немцев жизненного пространства на Востоке и в первую очередь завоевание земель России:
«Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены».
Следовательно, приход Гитлера к власти объективно создавал угрозу для существования Советского Союза. Так стоило ли взращивать такой «Ледокол», который изначально создавался для разрушения всего того, что с таким трудом строил Сталин? Видимо понимая уязвимость своей позиции Резун выдвигает тезис о том, что первейшей задачей Гитлера были война и разгром Франции, и лишь только после обеспечения безопасности тыла фюрер якобы в совершенно неопределенном будущем собирался приступить к завоеванию жизненного пространства на Востоке:
«А разгром Франции для Гитлера — ближайшая задача. Перед тем как захватывать земли на Востоке, Гитлеру следовало обезопасить себя от смертельного врага. Вот вторая причина сталинской любви к „Майн кампф“ и ее автору…
Земли на Востоке — не ближайшая задача, а перспектива на грядущие века. Этого мнения придерживался не только Гитлер, но все его ближайшее окружение…
Сталин знал: если Гитлер ввяжется в войну против Франции и Британии, то вопрос о землях на Востоке отпадет сам собой».
Откуда Резуну стало известно, что знал, и чего не знал Сталин остается загадкой за семью печатями. Однако Сталин, в принципе, не мог ЗНАТЬ отпадет или не отпадет у нацистов вопрос о землях на Востоке, он мог лишь ПРЕДПОЛАГАТЬ, что события могут пойти по тому или иному сценарию.
Тем более что в Майн Кампф Гитлер в своих планах рассчитывал вовсе не на войну, а на тесный союз с Британией, союз, который ему успешно удавалось поддерживать вплоть до тех пор, пока он следовал соответствующим англо-германским договоренностям, заключенным в ноябре 1937 года между Галифаксом и Гитлером. Разрыв же между Берлином и Лондоном произошел под большим давлением общественности и лишь после того, как фашисты нарушили эти договоренности, захватив всю территорию Чехии. Так что не только Сталин, но даже и Чемберлен вплоть до марта 1939 года лишь с большим трудом мог бы представить себе, что Англия вскоре перейдет в лагерь противников нацизма, и уж, тем более что она станет воевать с Германией.
Кроме того, Майн Кампф читал не только Сталин, с этим «бессмертным» творением фюрера были знакомы и западные лидеры, которые, по логике Резуна, должны были бы сильно обеспокоиться тем, что фюрер может начать свою войну против Франции. Но в реальности такая перспектива вплоть до 1939 года их почему-то практически не волновала. Мало того, несмотря на наличие потенциальной угрозы со стороны фашистов Лондон, при почти полном безразличии со стороны Парижа, приложил немало сил, чтобы значительно усилить военно-политический потенциал Германии.
Так, например, французский посол в Берлине Кулондр в своем докладе, направленном в Париж 15 декабря 1938 года писал:
«Стремление третьего рейха к экспансии на Востоке мне кажется столь же очевидным, как и его отказ, по крайней мере, в настоящее время, от всяких завоеваний на Западе, одно вытекает из другого… Стать хозяином в Центральной Европе, подчинив себе Чехословакию и Венгрию, затем создать Великую Украину под немецкой гегемонией — таковой в основном кажется концепция, принятая нацистскими руководителями и, конечно, самим Гитлером».
Впрочем, объяснить столь странную позицию Запада в этом вопросе можно, если обратиться к тексту Майн Кампф, в котором ведь речь идет не столько о войне с французами, сколько о том, что Германия в союзе с Англией и Италией навсегда должна была бы лишить Париж возможности играть роль гегемона в Европе. А эта задача могла быть выполнена не только военными, но и политическими методами. Вот что по этому поводу пишет сам фюрер:
«Заключение такого союза означало бы, что смертельный враг нашего народа — Франция — сам попадает в изолированное положение. Если бы успех этого союза вначале имел только моральное значение, и то это был бы громадный шаг вперед. Германия развязала бы себе тогда руки настолько, что теперь даже трудно себе и представить. Ибо вся инициатива перешла бы тогда от Франции к новому англо-германо-итальянскому европейскому союзу…
Нам нужна не западная ориентация и не восточная ориентация, нам нужна восточная политика, направленная на завоевание новых земель для немецкого народа. Для этого нам нужны силы, для этого нам нужно, прежде всего, уничтожить стремление Франции к гегемонии в Европе».
Так что ни о каком стремлении Гитлера начать войну с Англией, а, тем более, развязать большую европейскую войну, в Майн Кампф не сказано ни слова. Все это лишь домыслы и выдумки Резуна. На самом же деле Франция, для фюрера всегда являлась лишь второстепенной целью, хотя по его начальным замыслам — целью, предшествующей завоеванию жизненного пространства на Востоке. Вот что по этому поводу пишет Гитлер:
«Борьба с Францией может иметь и будет иметь смысл лишь постольку, поскольку она обеспечит нам тыл в борьбе за увеличение наших территорий в Европе».
Но к началу 1939 года Германия с помощью Англии фактически уже сломила остававшееся после ПМВ стремление Франции к гегемонии в Европе, поэтому то Запад и считал, что следующей целью фашистов будет война с СССР, и всячески подталкивал Германию в этом направлении.