Обработка кожи
Значение обработки шкур удачно оценил А. Миддендорф, наблюдая жизнь охотников на севере: «Охотник, который захотел бы лучше уберечь себя от мороза при помощи свежесодранных шкур северных оленей, заснул бы, закутавшись в них, пожалуй, прекрасно, но на следующее утро увидел бы, что без чужой помощи безвыходно замерз в самых тесных оковах».[282] За ночь сырая шкура на морозе превратилась бы в твердый панцирь.
Шкура убитого на охоте животного использовалась для многих целей: она согревала в холодное время, служила постелью в пещерном или искусственном жилище, после удаления шерстяного покрова она превращалась в кожу — ценный материал для различных хозяйственных и технических нужд. Свежая шкура, снятая со зверя, как и прочие части туши животного, быстро начинала разлагаться, если не принимались срочные меры к ее консервации. Современное меховое и кожевенное производство знают разные способы сохранения шкуры до наступления момента ее выделки. Это — соление, квашение и воздействие всевозможными антисептиками, а также наиболее простой и древнейший способ — высушивание. В палеолите, вероятно, был известен последний. Но выделка шкур и кожи составляла существенную отрасль деятельности начиная с мустьерской эпохи, может быть и раньше.
Выделка начиналась с удаления мездры — слоя подкожной клетчатки, отвердевающей в процессе сушки. Вероятно, на самых ранних этапах обработки шкура освобождалась от мездры (вместе с плевой, кусками сухожилий, прирезками мяса и сала) зубами человека. В отдельных случаях к такому способу прибегали в недалеком прошлом эскимосы,[283] хотя и обладали другими, технически более производительными средствами обработки. Кожа ценных шкурок, могущих пострадать от применения каменных орудий, не только очищалась от мездры, но и слегка прожевывалась, пропитывалась слюной, обладающей бактерицидными свойствами.
Первым фактом, удостоверившим нас в существовании обработки кожи в мустьерскую эпоху, был скребок из Волгоградской стоянки (Сухая Мечетка), Он отличался не совсем обычной формой, нехарактерными для скребка следами изнашивания, по которым его правильнее было бы назвать тупиком. Тем не менее эти следы возникли только под влиянием воздействия на кожу. Об этом говорят: 1) заполировка зеркальной степени; 2) мягкая заглаженность углов и выступов ретушированного края, закругленность рабочей части в поперечном сечении; 3) распространение изнашивания на составляющие край плоскости до 4 мм; наличие линейных пересекающихся следов.[284]
Такого рода следы должны были образоваться при воздействии на вещество, масса которого отличается пластичностью, прогибаемостью под давлением твердого предмета. Рабочие движения, производимые рукой человека, были двусторонне-латеральные, что свидетельствует о неустойчивости навыков. Линейные следы есть результат царапающего действия песчинок. Их перекрестное расположение — признак изменения угла лезвия не только в отношении горизонтальной плоскости (наклоны вправо и влево), но и в сагиттальной.
Два орудия со следами, характерными для скребков, выделены среди материалов мустьерской стоянки Рожок I. Один из них, наиболее характерный, представляет небольшой отщеп, край которого отретуширован на протяжении 15—16 мм (рис. 50,Д). Именно этот край сработан до степени зеркального блеска. Линейные следы пересекают сработанный край, отклоняясь от перпендикуляра вправо и влево. Как и на концевых скребках позднего палеолита, ретушированная сторона края (со спинки) сработана значительно больше, чем противоположная (с брюшка). Такое расположение следов указывает на то, что скребок в процессе работы наклонялся человеком не вперед, не в направлении движения, а назад (на спинку) (рис. 50, Б). Здесь отражена кинематика, типичная для большинства скребков более поздних эпох. Следы работы четко трассированы (рис. 50, В, Г). Линия сработанного края имеет форму дуги, указывающей на пластичность, механическую податливость, сминаемость обрабатываемого вещества. Сумма наблюдаемых признаков говорит за то, что этим веществом была ножа, точнее бахтарма шкуры.
Начиная с ориньякской эпохи шкуры и кожи обрабатывались посредством концевого скребка, приготовленного из призматической пластинки.
Механическое преимущество этого орудия перед скребками из отщепов заключалось в том, что оно благодаря длине более надежно нажималось в руке. Длина обеспечивала ему и многократную подправку после затупления. В то же время концевой скребок имел более правильные геометрические формы, что говорит о приобретении человеком устойчивых навыков работы. Именно эти преимущества обеспечили ему необычайно широкое распространение во многих странах даже эпохи неолита и энеолита.
В палеолите концевым скребком чаще всего работали без рукоятки. Удаление мездры, мясных и жировых прирезков, которые обычны на шкуре, снятой при помощи ножа, производилось, вероятно, по твердой бахтарме, когда шкура подсохнет. Работа велась на земле или на колене, без скоблильных чурбаков или досок, хотя не исключено использование трубчатых костей мамонта взамен чурбаков. Скребками работали движениями «на себя», как это делали резцом, скобелем, строгальным ножом и т. д. Скребок ставился на обрабатываемый предмет под углом 85—90°, почти вертикально, с небольшим наклоном на себя в сагиттальной плоскости, брюшком к лицу человека. Об этом говорит сработанность правой стороны большей части известных в разных странах скребков, указывая также на работу правой руки.
Рабочий край концевых скребков обычно затуплен, нередко до такой степени, что поиски следов изнашивания не требуют увеличительных средств. Линейные следы почти во всех случаях пересекают кромку лезвия под прямым углом в виде каннелюр или мельчайших желобков, расширяющихся в сторону брюшка. После того как эти следы оказались функциональным признаком скребков по коже, стало доступно обнаружение таких орудий не только в памятниках различных эпох, но среди орудий и даже отщепов, не имеющих никакого сходства с концевыми скребками.
Для проверки эффективности концевых скребков в работе по коже, а также времени, затрачиваемого для образования следов, в Лаборатории первобытной техники ЛОИА АН СССР проводились опыты. Обрабатывалась сухая кожа барана, полученная из Ферганы, где она была заготовлена кустарным способом. Роль экспериментальных скребков играли экземпляры, изготовленные в Крымской экспедиции.
По истечении 30—35 млн. мездрения было очищено 50 см2 шкуры от затвердевшего слоя дермы с сальными прирезками. В процессе работы острый, слегка зубчатый край скребка срывал мездру, превращая ее в белую тонко волнистую стружку. Из жесткой, как панцирь, шкура, которую было трудно согнуть и сложить пакетом, постепенно становилась мягкой от эластичной. Темно-серый цвет бахтармы превращался в белый с густым ворсом, как у замши. За этот короткий отрезок времени рабочая кромка скребка была затуплена. Хотя затупленность казалась мало заметной, но была вполне достаточной, чтобы почувствовать снижение рабочего эффекта и вызвать потребность подправить скребок ретушью. Под бинокуляром отчетливо была видна изношенность заполированной кромки, пересеченной тончайшими линиями.
Неожиданно быстрые темны срабатываемости скребка нашли свое исчерпывающее объяснение. Бахтарма оказалась загрязненной землистыми частицами почвенного слоя, куда входили зерна кварца, полевого шпата и других минералов. Зерна песка не лежали на поверхности ее. а вросли в отвердевшую дерму благодаря клеящему веществу. Загрязненности трудно избежать при сдирании шкуры в условиях кустарного производства. Шкуру бросают на землю, прежде чем подвесить в растяжку для сушки. В каменном веке и сушка, и обработка шкур на земле была правилом. В дальнейшем опыты показали, что мездрение других участков шкуры барана не давало такого быстрого затупления рабочей кромки скребка, ибо бахтарма здесь была менее загрязненной.
Иные результаты дали опыты с отмоченной шкурой. Благодаря увлажнению коллаген дермы сильно набухает, сцепление между волокнами уменьшается. Жир, кровь, грязь, песок уже не составляют одно целое с дермой, их удалить легче. Скребок срабатывается очень медленно, за счет тех немногих зерен песка, которые удалить полностью нельзя при помощи размачивания и промывки. Однако удаление мездры мокрым способом было мало производительно.
Опыты с обработкой шкур показали, что навыки работы кремневым скребком складываются постепенно. Вначале рука делает неуверенные движения, невольно устремляется с одного участка на другой, переходит с фронтальной позиции на противоположную, т. е. направляет скребок спинкой вперед, меняет угол как в латеральной, так и в сагиттальной плоскости. Срываемая с сухой дермы стружка в виде распушенного светлого волокна, напоминающего вату, закрывает обрабатываемый участок, что в свою очередь не способствует скорейшей выработке квалифицированных приемов. Она принуждает работающего прерывать производственный процесс — смахивать отделяемый продукт в сторону и тем самым смещать угловое положение руки и направление движения. Лишь с течением времени рука усваивает однообразную систему методических равномерных движений, дающих максимальный эффект (рис. 51, Л),
Наряду с концевыми скребками, которые еще сохраняют свое значение в неолите, появляются и другие орудия обработки меха и кожи. На Урале (Юрюзань), в Прикаспии (Джебел) и других областях начинают изготовляться скребки из мелкозернистого глинистого песчаника в форме дисков до 5—6 см в диаметре. Слоистое строение породы, абразивные свойства ее, правильная форма, непрерывность рабочего края и увеличенный радиус его — признаки нового. Работа такими скребками производилась двусторонним способом. В лих нет «брюшка» и «спинки», а есть две одинаковые плоскости и, следовательно, две равноправные позиции для установки на предмет обработки. Линейные следы изнашивания здесь хотя и перпендикулярны к линия края, но искривлены под действием встречных сил изнашивания. Следует отметить, что эти сланцевые диски до их трасологического изучения относились типологами к разряду ножей.
Тенденция к увеличению рабочего края создала на Урале (Юрюзань) огромные скребки, точнее скребла, из известкового сланца, которыми можно было работать только с приложением силы двух рук. Ширина их достигала 12—16 см. Трудно допустить, что они предназначались для мездрения кожи. Скорее здесь мы имеем тупики для сбивания волоса после химической обработки шкуры.
Более перспективным направлением развития мездрильных скребков надо признать двуручные рукояточные варианты. Модель такого орудия была найдена в Оленеостровском могильнике на Онежском озере.[285] Каменный скребок был вправлен в роговую рукоятку в форме дуги. Миниатюрные размеры этого орудия говорят о том, что его трудно было применять на практике двуручным способом, хотя следы использования обнаружены на поверхности.
Кремневые скребки в двуручных рукоятках применялись народами Севера (рис. 51, Б). Чукчи, коряки, ительмены еще недавно предпочитали их железным скребкам благодаря износоустойчивости, зубчатости ретушированного края, необходимого для лучшего сцепления с волокнами дермы. Сила двух рук обеспечивала значительно большее давление на предмет обработки. Если одноручный нажим концевым скребком в среднем достигал 3—4 кг, ибо в этом акте главные мышцы плеча и предплечья участвовали в малой степени, то нажим двуручный создавал усилие в 8—10 кг за счет анергии названных мышц. Благодаря этому ширина рабочего края была увеличила почти втрое. Что особенно важно, при работе двуручным скребком в действие включались мышцы отводящие, в результате чего возросли сила, скорость и амплитуда. Мездрильный процесс усложнялся. Он стал производиться на колоде в наклонном положении, что позволяло сбрасывать отработанный продукт прочь. Мездрилась отмоченная и слегка просушенная шкура.
Рис. 51. Обработка кожи (мездрение).
А — одноручный способ работы скребком без рукоятки (палеолит); Б — двуручный способ работы скребком в деревянной рукоятке на колоде (север Сибири).
Путешествуя по Сибири, А. Миддендорф обратил внимание на возрастающее улучшение качества обработки межа а кожи по мере приближения к полярным областям. Высокое качество, например, замши достигалось даже при несовершенных орудиях производства благодаря огромному, тысячелетнему опыту. Мех и кожа были тем материалом, который заменял на севере ткани, употреблялся для самых различных целей.
Длительный опыт позволил ненцам, остякам, эвенкам и другим народам более южных широт найти рациональные приемы скобления и трения, которыми обеспечивалось полное удаление мездры и жира со шкур. Для этого они применяли не только двуручные скребки с каменным ига металлическим вкладышем, но еще и струги или подходки. Последние были необходимы для мездрения толстых кож, шедших на ремни, подошву, футляры, ножны, щиты и т. д. Ими работали как двуручными стругами по дереву, наставив лезвие под углом 25—40° к обрабатываемой плоскости. Их часто делали из ребер оленей, лосей, быков. Вогнутый край ребра заострялся, чтобы придать ему форму лезвия ножа, способного срезать увлажненную мездру целым слоем. Струги из ребер обнаружены во многих неолитических поселениях от пещеры Джебел (Туркм. ССР) до памятников Северного Урала (рис. 52, Б). Они систематически применялись индейцами Северной Америки и других стран.
Рис. 50. Обработка кожи.
А — скребок для обработки кожи, мустье Приазовья; Б — схема фронтальных наклонов скребка в процессе работы (1—3) и глубина погружения рабочего края в материал (4); В — микрофото рабочего края с ретушированной стороны, ?30; Г — микрофото рабочего края с ретушированной стороны в торце, ?200.
Рис. 52. Обработка кожи. Костяные струги из ребра животных.
А — струг из поселения Илурат (Крым); Б — струг из пещеры Джебел (Туркм. ССР); В — микрофото следов работы на струге из поселения Илурат, ?40; Г — положение струга в руках в процессе работы.
Рис. 53. Обработка кожи.
А — тупики для обработки кожи из поселения Ирмень на р. Оби, нижние челюсти рогатого скота; Б, В — следы изнашивания на рабочих краях тупиков; Г — положение тупика в руках.
Эти орудия служили в Европе долго. Их употребляли в древних городах Боспорского царства (Илурат, I—III вв. н. э.), в городищах среднерусской полосы (Макрядинское) и позднее (рис. 52, А). Струги из ребер в незаостренном или сработанном виде могли употребляться также в качестве тупиков для волососгонки и мягчения.
На стругах из ребер выявлены следы в виде параллельных и пересекающихся под углом 15—25° линий, прочерченных песчинками на отполированном компактном слое кости (рис. 52, В). В процессе работы струг (рис. 52, Г) совершал во фронтальной плоскости некоторые колебания, отражая смещения то правой, то левой руки.
К другому типу принадлежит двуручно-двулезвийный струг, найденный возле поселка Таймылыр на р. Оленек (северо-запад Якутии). Перед нами трубчатая кость оленя с прорезанным на дорзальной стороне широким длинным пазом, благодаря которому обе боковые стенки кости превращены в острые лезвия. Этим признаком он отличается от двуручных однолезвийных стругов, сделанных из половины расколотого диафиза трубчатой кости, известных в Европе, Азии и Америки. По некоторым признакам струг из Таймылыра не является собственно неолитическим. Он носят на себе следы изготовления металлическим ножом.
По-видимому, принцип концентрации усилия на малой площади еще не утратил своего значения в технике обработки кожи, (несмотря на переход к орудиям двуручного действия. Типичные палеолитические концевые скребки продолжают существовать в неолите во многих странах. А там, где обработка кожи по климатическим условиям отставала, были в ходу и костяные скребки концевой формы.
Костяные скребки племени пуэбло, сделанные из трубчатой кости, отличались длиной до 10 см и более. Это позволяло подтачивать их лезвия после затупления в течение продолжительного времени. Костяные скребки других племен Северной Америки имели зубчатое лезвие, что значительно повышало их способность сдирать со шкуры мясо, сало, соединительную ткань и другие грубые наросты. Но ломкость костяных зубьев принудила индейских кожевников в дальнейшем оснастить костяные рукоятки железными зубчатыми вкладышами.
Развитие двуручных скребков в свою очередь не ограничивалось двумя отмеченными вариантами. Индейцами был создан коленчатый тип рукоятки, отчасти напоминающий рукоятку тесла, к которой привязывался каменный или железный скребок. Во время работы одна рука (правая) надавливала на переднюю часть рукоятки со скребком, другая (левая) тянула за задний конец. При таком способе шкура обрабатывалась без колоды, разостланная горизонтально на земле. Это принуждало работающую женщину очень низко наклоняться или сидеть на корточках.
Кроме скребков и стругов, практика обработки кожи нуждалась в тупиках. которыми сбивалась бы шерсть, удаляемая со шкур. Тупики служили и для разминания ковки, как шкур, так и голья. В палеолите такая дифференциация едва ли существовала. Даже в неолите сильно изношенные струги и скребки могли служить тупиками. Лишь в эпоху металлов возникает разделение орудий на скребки, струги и тупики. Некоторое обоснование подобной точки зрения дает сибирское поселение карасукского времени Ирмень, раскопанное в 1951—1954 гг. М. П. Грязновым на р. Оби (Новосибирская обл.). Здесь были найдены сильно сработанные нижние челюсти крупного рогатого скота (рис. 53, А). Ветви нижних челюстей были изношены с внутренней зубной стороны. Очевидно, рабочую роль в этих двуручных тупиках играли зубы с твердыми коронками. От продолжительного употребления зубы стирались и выпадали. Продолжали изнашиваться и стенки челюстных ветвей. Линейные следы сработанности были двух родов: параллельно-поперечные и скрещивающиеся под углом 90° («в елочку»). В первом случае тупиками двигали по коже равномерно и почти прямолинейно (рис. 53, Б). Во втором — тупик время от времени выдвигался то одним, то другим концом вперед (рис. 53, В). Кожа обрабатывалась на узкой колодке, на которую она набрасывалась. За это говорит дугообразная линия рабочей стороны тупиков.
Тупики, сделанные из нижних челюстей крупных животных, хорошо известны среди находок на поселениях эпохи бронзы, в частности срубно-хвалынской культуры.[286]
Прогресс мехового и кожевенного производства во многом зависел еще от химической обработки. Удаление шерсти, антисептические меры к предотвращению распада эпидермиса и дермы, к повышению долговечности кожи, придание ей влагонепроницаемости и эластичности — все это требовало иных мер и средств воздействия. Химическим способам, облегчающим волососгонку, предшествовало грубое удаление шерсти соскабливанием или выщипыванием волос после обводнения шкуры. Такой способ долго сохранялся у некоторых отсталых народов, которые применяли его в отношении неценных шкур. Дубление появилось еще позднее. Этнографически и экспериментально установлено, что кожа приобретает достаточную эластичность после мездрения и пропитывания жиром, хотя качество и долговечность такого продукта невелики.
Простейшим химическим способом обезволошения шкуры считается золение. Зола содержит небольшой процент извести, соду и натриевые соединения, которые обладают способностью ослаблять луковицы волос. Удаление волоса в палеолите могло осуществляться «намазью», т. е. способом обмазывания раствором золы лицевой стороны шкуры. Зола всегда имелась в очаге, рядом с очагами человек спал на шкурах, и он рано или поздно должен был обратить внимание на химические свойства золы.
Опыты по удалению волоса с промездренной кремневым скребком шкуры барана при помощи раствора золы показали простоту и эффективность этого способа. Через двое суток золения шерсть легко снималась посредством выщипывания и даже сбивания ее тупиком. «Лицо» шкуры становилось чистым, если не считать небольших очагов подшерстка, еще остававшихся на коже. Но они легко счищались повторными операциями. После волососгонки кожа просыхала около суток при температуре 15°. В сухом виде она снова становилась твердой, слегка ломкой и полупрозрачной.
Химическую обработку кожи веществами животного происхождения производили преимущественно на севере, пользуясь печенью и мозгом северного оленя, а также желтком яиц морской птицы. Эти вещества тщательно пережевывались, превращались в жидкую кашицу, которой тщательно смазывали бахтарму шкуры. После этого шкура свертывалась и оставлялась некоторое время лежать в теплом месте с тем, чтобы появился процесс брожения. Затем обмазка соскабливалась для дальнейшей обработки шкуры. Иногда процедура с обмазыванием шкуры и брожением повторялась, если с первого раза необходимый результат не был достигнут.
Печень, пережеванная в отварном виде, служила для выделки шкур. Замшевую кожу, с которой волос удален, вырабатывали мозгом. Мелкие шкурки, например с ног выхухоля, сначала не только выскабливались, но и сшивались, прежде чем начать процесс дубления.[287]
Из растительных дубителей во многих странах применялись еловые я лиственничные гнилушки, ивовая и березовая кора, корень калгана, чернильные орешки, каштаны, ольховая и дубовая кора. В Южной Америке уже туземцы применяли как дубильное вещество древесину квебраховых деревьев, в Юго-Восточной Азии — корни мангровых. По свидетельству Плиния, кельты пользовались дегтем, полученным от пережигания бересты. Индейцы Северной Америки кожи для своих летних вигвамов дубили экстрактом сумаха (Rhus venenata). К числу способов, употребляемых в северных и южных странах, надо отнести копчение меха и кожи в древесном дыму.
Выделка кожи из шкур диких и домашних животных у тувинцев в прошлом велась на уровне, близком к тому, как это делалось на севере. Хотя шкура очищалась от мяса и жира железным скребком, а волос срезался стальным ножом, ее сушили на земле, растянув с помощью вбитых по краям колышков. Дубление оленьей или козлиной кожи достигалось посредством намазывания бахтармы кашицей из гнилушек ели или лиственницы, размолотых и разведенных на воде. Шкуры лося и марала натирались кислым оленьим молоком. Шкура затем свертывалась и лежала в течение суток, после чего ее начинали мять при помощи доски и палки. Наконец, кожу коптили в дыму над очагом в юрте.[288]
Сушка шкур, растянутых на земле при помощи вбитых по краям колышков, являлась более примитивным приемом. На следующем этапе шкуры растягивали для сушки на деревянных рамах при помощи ременных тяжей. Так поступали многие народы Сибири — чукчи, коряки, нанайцы, нганасаны и др. Иногда растягивание шкур на рамках сочеталось с расстиланием их на земле. Например, у чукчей шкуры моржей и белых медведей растягивались на рамах, а тюленей — на земле. Очевидно, делалось это из-за недостатка рам и трудоемкости процесса растягивания на них; на земле расстилать было проще, особенно если охота на тюленя была обильной.
Для сушки мелких ценных шкурок существовал способ распиливания их на палочках с заостренными концами. Этот способ применяли охотники селькупов и других народов. Сушкой удалялась из шкур избыточная влага, приостанавливался гнилостный процесс. В сухом виде шкура могла сохраняться длительное время.
В странах тропического пояса шкуры в качестве одежды не применялись. У ягуа шкуры служили только материалом для изготовления подушек, которые брали с собой мужчины, отправляясь на охоту в лес. Обрабатывались шкуры кошачьих (ягуаров) и бобровых животных. Сначала их мездрили, а затем растягивали на бамбуковой раме для сушки в тени дома. Мягчение производилось галькой, взятой из русла реки. Волос со шкуры не снимался, кожа не дубилась и не окрашивалась.[289]
По мере удаления от тропической зоны к южным, более умеренным, широтам обработка меха и кожи приобретала все возрастающее значение. Огнеземельцы выделывали плащи из шкур морских животных в основном механическими способами и жированием ворванью. Аборигены юга Австралии, где зимняя температура опускается иногда ниже 0° и выпадает снег, сшивали себе плащи из шкур молодых кенгуру, сумчатой лисицы и опоссумов. Шкуры они вначале сушили, прикрепив к деревьям костяными гвоздями. После сушки следовало мездрение кремневым или раковинным скребком и втирание жира, затем шкуры кроились и сшивались вместе при помощи сухожилий из хвоста кенгуру. Прокалывание отверстий на краях шкур производилось каменным или костяным шилом. Швы на меховых изделиях разглаживались при помощи костяных лопаточек. Все работы по выделке шкур и сшиванию плащей, мешков, сумок вели женщины.[290]
Наряду с раковинными скребками австралийцы пользовались каменными скребками из кварцита, напоминающими палеолитические. Среди них можно назвать скребки концевые, круглые, боковые и дисковидные.[291]
Для переноски воды в некоторых частях Австралии употреблялись шкуры животных. Порезы, выемки от удаления конечностей на шкуре зашивались, оставалась незашитой только шея; через оставленное отверстие вливалась вода. К шкуре привязывали веревку, чтобы ноешь сосуд на спине. Эти кожаные сосуды напоминали бурдюки древних египтян. Чтобы придать нужную форму, шкуры животных наполнялись песком и высушивались на солнце. Делались кожаные сумки и мешки. В такой сумке, найденной в районе Маунт Айза и переданной в местный музей, находилась связка перьев эму, пучок шерсти из хвоста сумчатого животного, запасной кремень с ретушированным лезвием (подобный тем, которые употребляются в качестве долот), сухожилия для связывания поломанных орудий и прикрепления наконечника к древку, костяная палочка дли украшения носа, куски красной и желтой охры.[292]
Скотоводческие племена Южной Африки обрабатывали кожи крупного рогатого скота. У зулусов шкуры быков шли на производство боевых щитов, из шкур коров и телят делали пояса, передники, штаны, юбки, плащи и т. п. Выработка шкур проходила через общепринятые операции: двукратную сушку на земле мездрой кверху, скобление и волососгонку лезвием топора; скребление колодкой, утыканной гвоздями, для получения ворса и мягкости; дубление, разглаживание и кройку.
По свидетельству А. Т. Брайанта,[293] сдирание шкур с убитых животных производилось обдирщиком, а червовая обработка ее — кожевником, которого нанимал владелец шкуры. Химическую обработку производил он сам. Эта операция состояла в натирании мездры жирной простоквашей и скатывании кожи внутрь намазанной стороной, чтобы закисшее молоко пропитало волокна. Перед скатыванием кожу пересыпали листьями маеза. Скатанная в рулон кожа обвязывалась ремнем и оставлялась в таком виде на ночь. Утром кожа развертывалась и тщательно разминалась непосредственно в руках. Вслед за тем ее натирали землей, взятой из муравейника. Операция разминания я втирания земли из муравейника продолжалась в течение недели каждое утро. Кожа считалась окончательно обработанной лишь после выколачивания и вытряхивания ее на влажной утренней траве.
Среди палеолитических костяных предметов часто встречаются ребра животных, косо срезанные и закругленные на конце. Эти концы от трения под давлением обычно изношены до губчатой массы, которая обращена к предмету обработки. Иногда эти ребра доходят до археологов в сломанном виде (Костенки I, Авдееве, Планар и др.). Причем чаще сохраняются рабочие концы, так как заглаженность их играет роль фактора консервации. Археологи приписывают им различные функции. Одни видят здесь орудия для снимания шкур, другие — заглаживания швов, третьи — выбивания снега из одежды и т. д. Во всех случаях они опираются на этнографические параллели.
Исследованием выявлены на концах некоторых предметов признаки усиленного трения о пластическое, прогибающееся под давлением вещество. Следы изнашивания показывают, что движения этим орудием осуществлялись «от себя». Угол установки орудия на предмет колебался в пределах от 25 до 50°. Мы рассматриваем такие предметы в качестве орудий для лощения и втирания жиров в обрабатываемую кожу.[294]
Неолитические лощила были более разнообразны как по форме, так и по материалу. Заслуживают внимания лощила из Нарвы I, сделанные из рога лося. Серия около двух десятков орудий, найденная в разной степени сохранности, имеет размеры от 7 до 14 см длины, отличается массивностью, скошенным рабочим концом, слегка выпуклым в профиле и закругленным по краю. Профиль рабочего конца указывает, что ось орудия в процессе лощения находилась под углом 30—35° к плоскости обрабатываемого предмета. Лощилом работали преимущественно одной рукой, но не исключено, что левая рука принимала участие в усилении давления. Линейные следы изнашивания на заполированной поверхности выпуклого рабочего конца расположены почти прямолинейно. Это значит, что кинематика работы ими не отличалась от кинематики работы палеолитическими лощилами из ребра. Орудия выпилены абразивной пилой, обточены на песчаниковой плите. На некоторых экземплярах можно отметить следы насечек для уменьшения скольжения руки. Для обтачивания выпуклой рабочей части орудия существовали абразивные плиты из мелкозернистого песчаника. На их вогнутой поверхности сохранились следы движения шлифуемого предмета. Типологически орудия относят к категории «мотыг».
К более поздним лощильным орудиям можно отнести «коньки», известные археологам в памятниках начиная с I тыс. до н. э. Это — пястные, плюсневые и лучевые кости быка и лошади, имеющие на одной стороне правильные пришлифованные площадки. В результате анализа следов изнашивания на этих предметах было высказано предположение о применении их в качестве гладильников для отделки древних шерстяных тканей. Однако использование их для лощения кожи могло быть второй функцией.[295]
Для меха существенной операцией было пушение бахтармы, чем достигалось разрыхление и разминка ножевой ткани. Склеившиеся в результате сушки волокна дермы разъединялись, появлялся ворс, поверхность бахтармы приобретала мягкость и пластичность, ровность я чистоту. В палеолите это делали яри помощи того же кремневого скребка, которым удалялась мездра. В эпоху мустье это мог быть один процесс, завершающийся жированием и разминкой. К такому заключению приводит эксперимент. Мех становился годным к употреблению, хотя качество его оставалось низким. В позднем палеолите, возможно, после сушки, мездрения и пушения бахтармы следовало дубление. Земледелие, оседлость и глиняная посуда позволили в эпоху неолита еще расширить цикл механической обработки меха и кожи, хотя археологической документации пока нет.
Использованию меха и кожи для одежды и технических целей предшествовала операция — раскрой этих материалов на заготовки, на ремни и другие детали. В палеолите резаки для кройки меха и кожи еще имели случайные формы, поэтому выявлены очень слабо. В Костенках I трасологически были выделены лишь два резака. Один из них представлял небольшую пластинку, конец которой имел закругленное лезвие, непреднамеренно полученное при отщеплении ее от нуклеуса. Этот конец и был использован в качестве рабочей части для.кройки кожи. Трехгранная в сечении пластинка[296] зажималась между тремя первыми пальцами и ставилась на предмет обработки под углом 10—35°.
Второе орудие было четырехгранной пластинкой с ретушью и резцовым сколом по одному краю. Край, затупленный резцовым сколом, служил для упора указательного пальца в процессе работы. В основе своей это был мясной нож, о чем говорит равномерная заполировка на лезвии, подправленном тонкой ретушью. Передний угол лезвия, наиболее залощеный от работы, носит линейные следы, соответствующие по своему направлению следам на кожевенных ножах. Размеры описанных резаков, их форма указывают на аддукционное движение в процессе работы.
Рис. 54. Кремневые проколки мустьерской эпохи.
А — В — стоянка Сухая Мечетка; Г — Рожок I.
Другую характеристику получают ножи-резаки для кройки кожи неолитической эпохи, особенно балтийско-арктического неолита. В Сибири и на Урале мы встречаемся с кремневыми нешлифованными резаками. На севере Европы кожевенные ножи представляют шлифованные шиферные изделия, достигшие высокого технического уровня. Эволюция этих резаков прослеживается на материале арктического поселения Варангер в Норвегии, жители которого занимались зверобойным и рыболовным промыслом.[297] Здесь сохранились все типы кожевенных ножей, начиная с шлифованных листовидных наконечников, служивших одновременно и резаками в начале эпохи. В дальнейшем от этой симметричной формы наконечника ножа ответвляется другая, предназначенная только для функций кройки. Черенок делается не прямым, а под углом 30—35°. На следующем этапе рабочий край резака становится более выпуклым, черенок-ручка отклоняется от центральной оси еще на 10°.
На третьем этапе мы видим уже коленчатый резак с рабочей частью, сдвинутой на 50—55°. Коленчатый нож, найденный в Фивмаркине, имеет угол 90—100°, достигая своего предела.
Коленчатые резаки были приспособлены для абдукционного движения руки, допускающего приложение большой силы. При таком направлении мастер более точно контролировал работу руки и свободнее кроил большие кожи или шкуры.
Для сшивания служили проколки и шилья. Есть основание считать, что их делали и применяли в мустьерскую эпоху. Серия проколок выявлена среди материалов Сухой Мечетки (рис. 54, А—В). Типологически она представляла группу мелких остроконечников, небрежно сделанных из небольших отщепов, до 50—55 мм длиной. Тщательный анализ поверхности обнаружил два рода следов изнашивания: 1) от пальцев рук и 2) от работы в результате прокалывания. Первые располагались на выступах рельефа широкой части орудия. Выступающие участки на брюшке и спинке были сглажены. Очевидно, при работе проколку держали руками, сильно загрязненными землей. Рабочий конец проколки в одном случае носил следы изнашивания на глубину до 15 мм. Такое глубокое протыкание кожи следует относить к разряду грубого пошивного процесса.
Иное впечатление создается при изучении проколок из Рожка I и II. Длина двух — 25—27 мм, третий достигает 38 мм. Они, как и весь комплекс в целом, сделаны более деликатно. Тонкой ретушью оформлены жала проколок (рис. 55, А, Б). Две малые проколки наготовлены из треугольных отщепов, третья, побольше, — из овально-листовидного (рис. 54, Г). Следы работы носят характер общей затупленности жала. Микрометрическое измерение следов показало среднюю длину линии изнашивания 0.1—0.4 мм, толщину — 0.001—0.015 мм. Микрофото (рис. 55, А, Б) позволяют сравнивать степень затупленности двух проколок.
По-видимому работа производилась женщинами. Проколки зажимались между концевыми фалангами большого и указательного пальцев. Они полностью перекрывались подушечками пальцев, оставалось свободным только жало. Очевидно, уже в эту эпоху существовали простейшие приемы соединения отдельных кусков шкуры. Вероятно, сшивались сумки для ношении детей, меховые рубахи для подростков и взрослых, накидки, одеяла, мешки для переноса пищи и предметов первой необходимости. Соединительным средством могли служить тонкие сыромятные ремешки из кожи мелких животных.
Опираясь на сибирские палеолитические статуэтки (Мальта, Буреть) и другие изображения, следует думать, что шитье одежды в позднем палеолите поднялось на новую ступень. Комбинезоны, головные уборы, штаны, рубахи, обувь изготовлялись из меха и кожи, сшивались костяными иголками посредством сухожилий. Употреблялись кремневые проколки и костяные шилья. Форма проколок, выработанных из узких призматических пластинок, удлинилась, жало стало более тонким, с углом заострения до 10°. Такое шило не рвало и не резало кожи, а лишь протыкало, намечая точку отверстия, которое подправлялось костяным шилом. Последнее растягивало, раздвигало волокна кожи, а после прошивания волокна снова смыкались, сжимая сухожильные нитки.
Как обрабатывались сухожилия для пошивных целей в палеолите и как сшивались кожи, мы не знаем. В Сибири остатки шитого изделия из кожи обнаружены А. П. Окладниковым в Фофанове — погребении ранне-карасукского времени (Забайкалье, дельта р. Селенги, эпоха ранней бронзы). По всей вероятности, похоронен был новорожденный или даже недоношенный плод. Он был зашит в кожаный мешочек, от которого уцелела лишь часть вместе с парой косточек погребенного. Сохранился шов, прошитый тонкими сухожильными нитками. Последние имели толщину 0.3 мм и даже менее. Детали сложного шва (типа «бархатного») с уплотненными стежками просматривались только в бинокуляр. Выполнялась ли эта работа костяной иглой с ушком? Можно допускать, что шитье погребального мешочка исполнялось способом уколов тонким шилом и продеванием упругой сухожильной нити. Уже изготовлялись медные и бронзовые иголки, хорошо известные в погребениях на pp. Лене и Ангаре. На р. Лене (Бугачан) открыты и сухожильные нитки, заключенные в костяном игольнике.[298]
В памятниках до династического Египта найдены образцы обработанной кожи. В частности, обнаружены обрывки кожи в бадарийских могилах.[299] По некоторым признакам эта кожа определяется как дубленая. Изображения и надписи Древнего Египта разных эпох дают картины сдирания шкур, высушивания, вымачивания, удаления шерсти, соскабливания мездры, пропитывания жиром, дубления, вытягивания, разрезания на ремни, витья ременных веревок и т. д.[300]
В целом обработка кожи в Древнем Египте представляла хорошо налаженное производство. Изображения передают даже форму различных орудий и приспособлений, необходимых для этого, а также способ их употребления. Например, широко представлены картины разминания в распяливания кож на стояках-разбильниках, показаны металлические ножи для раскроя кожи,[301] наклонные дошл, где такие операции осуществлялись. Процесс сшивания сандалий дан в деталях: от прямоугольных заготовок подошвенной кожи, выкроенных подошв, прокалывания шилом отверстий до продевания дратвы и протаскивания ее зубами. Нарезание непрерывных ремней из целой кожи концентрическим способом не отличается от сохранившихся до нашего времени способов изготовления ремней для кожаных арканов народами Сибири, хотя по времени и месту здесь мы имеем очень далеко стоящие друг от друга производственные процессы. Витье кожаных веревок двумя египтянами при помощи мотовила, как это показано на рисунке с гробницы Рехмира в Фивах,[302] также ведет к аналогии с тем, что мы знаем, например, у нанайцев при выделке веревок из растительного волокна.
Археология Восточной Европы дает нам отдельные костяные орудия для разминания и растягивания мелких пошивных ремней. Имеются в виду разбильники из Роданова городища (XI—XIII вв.), известные еще задолго до раскопок М. В. Талицкий этого памятника. Обычно трубчатые кости крупных домашних животных со следами работы называли «большими сточенными костями». Анализом изношенной поверхности было выяснено, что эти кости после подтески эпифизов топором вставлялись в гнездо стены срубного жилья в горизонтальном положении. Растягивание и разминание ремней, наброшенных на эти кости, производились движением обеих рук (вверх-вниз) по вертикали.[303] В принципе здесь мы видим тот же процесс, что и в древнеегипетском разминании кожи на козлах или стоячих разбильниках, сохранившихся в кустарном производстве нашей эпохи.[304]
Рис. 55. Кремневые проколки из мустьерской стоянки Рожок I (Приазовье).
А — микрофото рабочей части проколки 1, ?30 и ?300, очень мало признаков изнашивания: белые пятна мелкие, края слабо затуплены; Б — микрофото рабочей части проколки 2, ?30 и ?300, признаков изнашивания значительно больше: белые пятна крупнее, края сильно затуплены.
Костяные разбильники из Роданова городища представляют лишь, один вариант этих орудий, существовавших в прошлой. Этнография северных народов указывает нам на разбильники из рогов оленя самых несходных форм, на деревянные с железной оковкой в рабочей части (с Кавказа) и др. Общий для всех типов этих орудий являются только следы изнашивания.
Этнографы Д. Онрелиус и А. А. Попов сообщают нам некоторые подробности производства ремней и ременных изделий у народов Сибири, которые не может осветить археология. Съемка шкур с оленей, лосей, коров и лошадей производилась чаще всего в распластанном виде и реже «чулком». Шкура моржа и морского зайца снималась полосами: одна со спины, две с боков и одна с живота. С тюленя шкура снималась в два «чулка» после кругового поперечного надреза.
Способ вырезки ремней зависел от того, в каком виде была снята с животного шкура. Если в распластанном, то резка ремня производилась по спирали. Так резали чукчи, оленные коряки, якуты, буряты, долганы, эвенки, нганасаны, ненцы. Работали два человека одновременно. Один: держал шкуру, другой резал, подтягивая на себя край шкуры правой рукой, а левая неподвижно держала нож лезвием, направленным от себя,, в вертикальном положении. При этом все названные народы, за исключением коряков к чукчей, начинали резать с наружного края шкуры.. Перед резкой шкура очищалась от волос. Спиральная резка ремней имела различные варианты. Например, у сагайцев, принадлежащих хакасскому народу, на ремень шла только передняя (шейная) половина шкуры, а у ненцев — и передняя и задняя (спинная), отделенные одна от другой поперечным разрезом. Некоторые эвенки даже делили целую шкуру крестообразным разрезом на четыре части и спирально вырезали из каждого куска по ремню. Тувинцы в отдельных местах ремень спирально вырезали во всю длину шкуры, но оставляли хребтовую часть нетронутой. Большинство сибирских народов резало непрерывный ремень из всей, шкуры.
Только ханты, отчасти якуты и алтайцы, вырезали из шкур неспиральные, продольные ремни. В тех случаях, когда шкура снималась «чулком», резка ремня тоже производилась спиральным способом, но него плоской, а по трубчатой спирали.
Резка шкуры на ремни в простейших случаях производилась на глаз. Однако у телеутов был измерительный прибор, состоящий из четырех деталей: двух планок, квадратных в сечении, муфты, внутри которой: передвигались планки, и клинышка, фиксирующего взаимное положение планок в муфте. На левых концах планок (если прибор держать в правой руке) находились шипы, обращенные наружу. Ширина ремня определялась расстоянием между шипом и муфтой. Когда было необходимо с большой точностью резать ремни, как например в случаях плетения ременных тесемок, ширина их определялась прочерчиванием при помощи шипа.
Ремень обрабатывался жировой смазкой и разминанием. Угры пользовались рыбьим жиром, буряты — костным, тувинцы — коровьим маслом, чукчи и коряки — тюленьим жиром. Способы разминания были весьма различны. Простейший — протягивание ремня, перекинув его через древесный сук. Натягивая концы ремня то правой, то левой рукой, мастер не только разминал, но и вытягивал его в длину. Очень часто употреблялись костяные я деревянные разминатели. Костяные делались из трубчатой кости крупных домашних животных или из оленьего рога.
Угры делали деревянные двуручные разминатель с тремя сквозными продольными прорезами на плоской доске. Если отверстия прорезались в бруске с квадратным сечением, то из них только одно было сквозным, а два других прорезаны к нему под прямым углом. Работа таким разминателем описана Д. Сирелиусом.[305]
У тувинцев существовала деревянная мялка. В обрубок бревна с извилистым вырезом посередине под углом вставлялась короткая жердь, которой давили на ремни, действуя ею как рычагом. Более экономный способ разминания и вытягивания ремней был построен на использовании инерции. Ремень, сложенный вдвое, подвешивался на треноге с тяжелым камнем внизу. Обработка его производилась путем закручивания и раскручивания под действием инерции вращающегося камня. Первоначально камню придавали вращательное движение руками, а потом для этого был использован деревянный рычаг, прикрепленный задним концом к колышку, вбитому в землю. Рычаг был продет между двумя ремнями. Задача человека состояла только в том, чтобы, опускать и поднимать передний конец рычага.[306] Затрата мускульной анергии значительно сокращалась.
Аналогичный способ существовал у якутов при разминании ременных веревок, которые подвешивались не к треноге, а к шесту, лежащему между балками потолка. Камень был заменен специальным чурбаком. Вместо рычага употреблялась четырехгранная мялка с нарезами, которую поднимали и опускали два человека. Изготовление веревок из ремней стало развиваться преимущественно у скотоводческих народов и у охотников на морского зверя. Первым ременные веревки были необходимы для арканов и упряжи, вторым — для гарпунного снаряжения и оснащения лодок.
При витье ременных веревок у бурятов накручивался каждый ремень в отдельности. Скрученный ремень выглаживали и вравнивали, обхватив куском толстой кожи. Веревка свивалась руками из двух или трех таких ремней. Чтобы ремни не развивались, их скручивали в разные стороны, благодаря чему силы раскручивания противодействовали друг другу. Свитую веревку смазывали жиром и разминали. Для этой цели у якутов готовые веревки в два ряда натягивались туго между двумя столбами, вбитыми в землю. Два человека брали мялку с двумя парными отверстиями в центральной части и, пропустив веревки через пару отверстий, двигались вдоль нее. Они одновременно проминали и протягивали веревки, выравнивая толщину их при помощи стандартных отверстий мялки.
Наряду с витьем ременных веревок существовало и плетение.
А. А. Попов описывает четыре способа:[307] 1) петельное плетение из одного ремня; 2) плетение в косу, обычно из трех ремней; 3) плетение круглое в разрезе, из 3—4 и более ремней; он относит сюда телеутское плетение веревок, при котором круглые веревки под давлением принимали квадратное или другое сечение; 4) тесемное или ленточное плетение.
Петельное плетение было известно у северо-восточных якутов. Этим способом изготовлялись арканы для ловли оленей. Каковы были функциональные особенности арканов петельного плетения, сказать трудно. Плетение в косу из трех ремней практиковалось у хантов. Иногда плетеные арканы окрашивались суриком в красный цвет. Тувинцы, северные якуты, долганы плели их из четырех ремней; тувинцы иногда — из шести, телеуты из восьми, десяти и двенадцати. При плетении арканов применяли сухой и мокрый способы. Смоченный водой ремень становился более мягким и допускал большую степень растяжения. Готовые арканы мокрого плетения были более жесткими, так как мокрый ремень по высыхании сжимался и отвердевал.
Для улучшения баллистических свойств аркана коряки и чукчи плели его неодинаковой толщины: передняя часть состояла из четырех ремней, а задняя — из трех. Благодаря этому передняя часть с (петлей как более тяжелая летела дальше и полетом ее можно было лучше управлять. При плетении арканов, особенно многоременных, длинные ремни легко перепутывались между собой. Чтобы этого не случалось, их сматывали в клубки или на особые челноки. Эти челноки были в виде: 1) двух крестообразно скрепленных палочек, 2) цилиндра с прорезью на одном конце для защепления ремня и утолщением на другом, 3) палочки с отверстиями на концах, 4) палочки с крючками на концах, и т. д.
Использование челноков было новым шагом в развитии этого ремесла. Ремни, смотанные в клубки или намотанные на простые палочки, при плетении легко разматывались. Ремни на челноках можно было перекладывать из одной руки в другую, держать на весу, освобождая руки.
Телеутский инструмент для формовки поперечного сечения арканов представлял собой ручные деревянные тиски из двух поленьев 30 см длины, соединенных узкими концами перевязью. Между поленьями находились фигурные прорези: четырехугольники, овалы и др. Помещая в эти прорези мокрый аркан, сдавливая его тисками и протягивая, телеуты получали нужную им форму.
Кроме измерительного (прибора и формовочного инструмента, телеуты имели и калибровальные костяные или деревянные пластинки для выравнивания толщины аркана. На этих пластинках были высверлены отверстия разного диаметра, через которые протягивался аркан соответствующей толщины.[308]
Выделка ременных тесемок у телеутов достигала большой сложности. Иногда сплеталось вместе до 40 ремешков. Тесемки сплетались из узких ремешков, нарезанных на широком ремне строго по линиям, прочерченным острым шипом мерки. Неразрезанный конец ремня прикреплялся к стенке шилом. Плетение производилось пальцами обеих рук. Для продевания (поперечных ремешков употреблялась костяная игла с ушком или костяное шило. Тесемки служили подпругами, вожжами для оленьей упряжи.