4.3.7. Советизация Восточной и Центральной Европы. Репрессии и реформы

Главной целью Сталина и его помощников было создание в Европе пояса из «дружественных государств», привязанных к СССР. Мирными средствами такую задачу, однако, решить было невозможно. Восточная и Центральная Европа, регион с населением почти в сто миллионов человек, исторически тяготел к Западу, а не к Востоку. Антирусские настроения в Польше, Румынии и Венгрии уходили вглубь истории.

В начале 1946 г. советские войска, расквартированные в Восточной Европе, по-прежнему находились в состоянии боевой готовности. В большинстве стран, завоеванных Красной армией, шла активная подготовка к парламентским выборам, и пускать это важное дело на самотек Сталин совсем не хотел. Соответствующие ялтинские решения он выполнять не собирался. В 1945–1946 гг. Сталин еще поддерживал «демократический» фасад в Польше и других странах Восточной и Центральной Европы. В советском лексиконе их назвали «страны народной демократии», подчеркивая отличие их социально-политического строя от советского. Там еще действовали многопартийная система и парламент, не было попыток коллективизации крестьянства. Но одновременно строился фундамент для просоветских режимов. В декабре 1945 г. на переговорах в Москве Сталин обещал американцам и англичанам, что результаты выборов в Болгарии и Румынии (которые оппозиция бойкотировала в знак протеста против коммунистического террора) будут частично пересмотрены и оппозиционеры получат посты в правительствах. Но стоило переговорам закончиться, как Сталин инструктировал болгарских коммунистов: «Выборы закончены. Ваша оппозиция может убираться к черту. Она бойкотировала эти выборы. Три великие державы признали эти выборы. Разве это не ясно из решений Московского совещания о Болгарии?» Сталин заключил: «Главное в том, чтобы разложить оппозицию».

Сталин рассчитывал проводить советизацию Центральной и Восточной Европы постепенно и осторожно, чтобы поставить западные державы перед свершившимся фактом. В публичных репликах Сталин отвергал обвинения в стремлении распространить «коммунистические порядки» на Европу. Он грубовато шутил, что коммунизм годится полякам, чехам, румынам или болгарам, «как корове седло». Но на деле советизации удалось избежать лишь Финляндии, и, прежде всего, благодаря крепкому, солидарному гражданскому обществу, где коммунисты и советские советники при всех усилиях не смогли добиться заметных успехов. Напротив, в Восточной Европе все общества, и даже наиболее цивилизованное из них чешское, были больны – поражены национализмом и расизмом, ненавистью к соседям и этническим меньшинствам, несли в себе бациллы жестокости и массового насилия.

В Польше сразу же после ухода нацистов вспыхнули антисемитские погромы. Массовыми насилиями и жестокостями сопровождалось изгнание миллионов этнических немцев из Польши и Чехословакии, швабов из Венгрии, венгров из Словакии. «Жертвы» легко становились «палачами» и наоборот. Сталину и его подручным было не так сложно в этих условиях манипулировать массовым сознанием и отдельными политиками, создавать себе опору и вербовать агентуру. В Польше и Чехословакии также на Сталина работали страхи перед возможным возрождением германского милитаризма. Почти все польские военные, сотрудничавшие с Красной армией, прошли через советские депортации и репрессии. Но они считали в тот момент, что немцы страшнее русских. Передача Сталиным Польше обширных немецких земель – Силезии, Померании и юга Восточной Пруссии и жестокое изгнание из этих земель коренного немецкого населения – особенно «подцепило» поляков. Теперь многие из них боялись немецкой мести и потому были готовы опираться на Советский Союз.

В Польше, Венгрии, Болгарии и Румынии советские «органы» бросали в тюрьмы тысячи политиков и общественных деятелей, расчищая место для просоветских режимов. Но террор был не единственным средством советизации. Частью планов советизации Восточной Европы были «демократические» реформы, проводимые руками советских военных и политических работников. Они включали национализацию крупных предприятий промышленности, монополию на оптовую торговлю, экспроприацию крупных собственников и должны были, по замыслу, привлечь «рабочих и крестьян» на сторону СССР. Многие начали считать сталинский режим чуть ли не главным двигателем социальных и демократических реформ в Европе. Поэт Борис Слуцкий, капитан Красной армии, позже вспоминал с гордостью о том, как он «землю раздавал крестьянам в Южной Венгрии». Эти реформы действительно меняли облик Восточной Европы. Исчез класс богатейших магнатов-латифундистов и аристократов. Вместе с тем, как и в Советской России в 1917 г., передача земли и собственности беднейшим слоям была «отравленным даром». Главным результатом реформ было сталкивание одних групп населения с другими – богатых с бедными, и, прежде всего, создание системы распределения благ из центра – системы, которая стала главным после террора орудием коммунистической диктатуры.

В числе первых коммунизированных стран Европы была Албания, провозгласившая в январе 1946 г. Народную республику. Там коммунисты начали действия против итальянских и немецких оккупантов с осени 1942 г., затем вели гражданскую войну с Национальным фронтом и монархистами. Не придавая военного значения албанским горам, немцы ушли оттуда, и в октябре 1944 г. местные коммунисты взяли власть без помощи Красной армии.

Польское правительство, сидящее в эмиграции в Лондоне, не делало большой разницы между сталинским режимом и царской Россией. Польские националисты добивались восстановления довоенной Польши с территориями, включавшими Львов и Вильно (Вильнюс). В то же время значительная часть польской интеллигенции и правящих слоев была уничтожена немцами или ушла в эмиграцию. Сталин решил разрубить «польский узел» теми же методами, которые советский режим опробовал на территории СССР, а в 1939–1941 гг. на аннексированных («воссоединенных») территориях Западной Белоруссии, Западной Украины, Бессарабии и стран Балтии. Это были методы систематического террора, всепроникающей слежки с помощью завербованных тайных осведомителей. С августа 1944 по март 1945 г. НКВД и СМЕРШ обезглавили польскую антибольшевицкую Армию Крайову. Советская агентура, завербованная угрозами и пытками во всех сферах общества, от заводов до костелов и университетов, помогла советской госбезопасности быстро выявить и арестовать польское антикоммунистическое подполье.

Прибывший в Варшаву в январе 1945 г. с Красной армией Люблинский комитет имел уже полугодовой опыт управления восточной частью Польши, где уделял особое внимание искоренению Армии Крайовы и других подпольных структур, верных польскому правительству в Лондоне. Созданные с участием НКВД оперативные группы истребили, по разным оценкам, от 80 до 200 тыс. поляков, готовя советизацию страны. Следуя букве Ялтинского соглашения, 28 июня 1945 г. в Варшаве было создано Временное правительство национального единства где, как бы на правах легальной оппозиции, несколько второстепенных мест заняли члены Лондонского правительства.

Хотя коммунисты и взяли в свои руки средства массовой информации, на референдуме по трем конституционным вопросам в июле 1946 г. три четверти избирателей проголосовали не так, как хотел Сталин. Тогда против оппозиции, ядро которой представляла крестьянская партия, были приняты политические, административные и полицейские меры. О свободных выборах, обещанных в Ялте, уже не было речи: избирательные комиссии получили план – дать правительственному блоку коммунистов и социалистов 85 % голосов. И они его выполнили. Для видимости остатки демократической и крестьянской партий были сохранены. В феврале 1947 г. в Польше была провозглашена «народная демократия». На следующий год социалисты и коммунисты были слиты в Польскую объединенную рабочую партию (ПОРП) и начались жестокие чистки подозреваемых в националистическом уклоне. Командующим польскими вооруженными силами был назначен советский маршал К. Рокоссовский. Католики остались единственным противовесом правящей партии, и Глава Польской Церкви кардинал Стефан Вышинский отлучил в 1949 г. от причастия Святых Тайн всех коммунистов.

В Болгарии прогерманское правительство было свергнуто 9 сентября 1944 г. коалицией коммунистов и аграриев. В обозе Красной армии в страну прибыли видные деятели Коминтерна во главе с Георгием Димитровым. Коммунисты заняли ключевые посты внутренних дел и юстиции во временном правительстве и стали готовить выборы, организацию которых американцы оспаривали как недемократическую. В сентябре 1946 г. после референдума (возможно, фальсифицированного) была упразднена монархия и провозглашена Народная республика. Выборы в ноябре некоммунистические партии бойкотировали, и победил «Отечественный фронт»: Димитров стал премьер-министром.

В Румынии 23 августа 1944 г. король Михаил возглавил переворот, который сверг вовлекшего страну в войну против СССР диктатора Антонеску. За это Сталин наградил короля орденом Победы. К власти пришло коалиционное правительство, в котором коммунисты вскоре взяли верх и объявили, что на выборах в ноябре 1946 г. они получили 89 % голосов. Под их давлением король Михаил отрекся от престола 30 декабря 1947 г., и была провозглашена Румынская социалистическая республика. Члены последнего королевского правительства были судимы и пожизненно заточены в тюремные казематы. Премьер-министр генерал Рэдеску нашел убежище в британской дипломатической миссии в Бухаресте и несколько месяцев спустя военный самолет доставил его с секретарём на Кипр. В Париже Рэдеску возглавил антикоммунистическое сопротивление румынской эмиграции.

Политический строй Чехословакии перед войной был в Восточной Европе наиболее демократичным, но и компартия здесь была самой сильной. После войны она без труда получила треть голосов на свободных выборах. В руках коммунистов были «народные комитеты» на местах и вооруженные отряды «революционной гвардии». Правительство вернувшегося из эмиграции Бенеша все же стремилось держать средний курс между Востоком и Западом, участвовать в плане Маршалла (см. 4.3.10). Руководя полицией, коммунисты вели аресты своих политических противников и в феврале 1948 г. вооруженной демонстрацией заставили Бенеша отдать им правительство.

В Венгрии жива была память о красном терроре Бела Куна в 1919 г., и на демократических выборах ноября 1945 г. коммунисты получили 17 % голосов. С огромным преимуществом в 57 % голосов на этих выборах победила Независимая партия мелких хозяев. Только с помощью силы Сталину удалось тогда добиться сформирования в этой стране коалиционного правительства, в котором ключевые посты получили коммунисты. Войдя в коалицию с партией мелких владельцев, они провели раздел крупных земельных владений, а затем, в коалиции с социалистами, национализацию банков и промышленности. Эти два шага коммунисты заставили пройти все будущие соцстраны, следуя примеру Советской России 1918 г. В руках коммунистов находилось министерство внутренних дел и, руководя полицией, они при поддержке НКВД расправились со своими соперниками. Социалисты и коммунисты были слиты в единую партию и Венгерская народная республика провозглашена в августе 1949 г.

Тысячи советских советников работали во всех структурах и на всех уровнях государственного аппарата, в полиции и в армии в странах Восточной Европы. Они создавали советскую агентуру в элитах и обществе, ставшую со временем инструментом контроля над этими странами. Сотни убежденных сталинистов польского, чешского венгерского, болгарского и румынского происхождения, живших в эмиграции в Москве, вернулись в Восточную Европу вместе с советскими войсками. С помощью советской армии и тайной полиции шло вытеснение, а затем и уничтожение деятелей некоммунистических партий, профсоюзов и других общественных организаций. Через несколько лет, когда Сталин отбросил в 1947–1948 гг. камуфляж «плюрализма» и принял курс на ускоренную советизацию Восточной Европы, политэмигранты-сталинисты возглавили просоветские режимы в Польше (Б. Берут, В. Минц), Чехословакии (Р. Сланский), Венгрии (М. Ракоши), Румынии (А. Паукер) и Болгарии (Г. Димитров).

Видимое отсутствие альтернативы советскому господству и коммунистической идеологии подорвало волю национальных элит и обществ в Восточной Европе к сопротивлению. Польский литератор Чеслав Милош в книге «Порабощенный разум» описал, как постепенно сужалось поле свободного выбора для интеллигенции и как поразительно быстро польская интеллигенция, даже те ее члены, которые недружелюбно относились к Советской России и ориентировались на западную культуру, убедила себя в безальтернативности конформизма. Преступив однажды моральный порог, они начали писать и преподавать то, что от них хотела власть, тем более что это хорошо оплачивалось, а протест карался. В конце концов они сами убедили себя в том, что вместо правды есть марксистская «диалектика», и все существующее – имеет право на существование.

Впрочем, на сотрудничество соглашались далеко не все представители культурной элиты. Одни всеми правдами и неправдами покидали родину, предпочитая жизни в несвободе эмиграцию, другие уходили во «внутреннюю эмиграцию», отказываясь от карьеры и общественного признания ради сохранения достоинства и чести. В отличие от сталинского СССР в странах «народной демократии» такая молчащая «внутренняя эмиграция» более или менее терпелась коммунистической властью.

Свидетельство очевидца

Румынский писатель и ученый-религиевед с мировым именем Мирча Элиаде, родившийся в Бухаресте в 1907 г. и умерший в США в 1986 г., с горечью писал в своих воспоминаниях: «В сущности, моему поколению выпало лет десять-двенадцать «творческой свободы». В 1938 г. установилась королевская диктатура, последовала война, а в 1945 – советская оккупация. И наступила немота». – М. Элиаде. Посулы равноденствия. Жатва солнцеворота. М.: Критерион, 2008. С. 119. Но сам Элиаде вовсе не собирался молчать. Выехав во Францию, он, ученый, мыслитель и писатель, стал правой рукой генерала Рэдеску и принца Николая в собирании сил румынских антикоммунистов. Свою позицию он обосновывал интеллектуально очень сходно с русскими мыслителями, писавшими в изгнании в 1920–1930-е гг. – «Союзники, великие державы нас бросили. Румыния, как и вся остальная Центральная и Восточная Европа, была отдана на откуп Советам. Происходящее было печально, но удивления не вызывало. После Тегеранской конференции, когда Европу поделили на две крупные «зоны влияния», я знал, что судьба наша предрешена. Теперь у нас была одна задача – «как перезимовать»… как сохранить национальное тождество во времена этого нового средневековья, которое могло распространиться на жизнь многих поколений. Но мы, находившиеся на Западе, не имели права безысходности парализовать себя. Любой ценой мы должны были продолжать работу и созидание, в соответствии с признанием каждого» (там же, с.349). Антикоммунистическая позиция вполне сознательно отделялась Мирча Элиадой от антирусской. Страдая в парижском изгнании от крайней бедности, часто полуголодный, он, однако, в 1946 г. начал изучать русский язык. – «Я решил изучить его любой ценой. С одной стороны, чтобы читать работы русских этнологов о сибирском шаманстве; с другой, чтобы изучая язык (в который я давно был влюблён), доказывать себе, что я не смешиваю русский народ с режимом – советским империализмом. Я всё время говорил себе, что ненависть к оккупационным войскам и их приспешникам в Румынии нельзя распространять и на русский народ» (там же, с.344).

В Германии «демократический» камуфляж сталинских политических целей был особенно густым, учитывая присутствие там войск западных держав. Сталин и его окружение, включая маршала Жукова, отвергли предложение США в сентябре 1945, а затем в начале 1946 г. заключить советско-американский договор на 25 лет о демилитаризации Германии. Советская пропаганда выступала за единую, свободную, демократическую Германию. На деле Сталин, военные, члены Политбюро и дипломаты были едины в мнении, что выводить войска из Германии значило бы потерять все плоды победы в войне. Их устраивала только длительная оккупация германской территории и создание там «дружественного», т. е. просоветского режима. В феврале 1946 г. Советская Военная Администрация в Германии (СВАГ), управлявшая советской зоной оккупации, провела объединение немецких коммунистов и левых социал-демократов в Социалистическую единую партию Германии (СЕПГ), которая стала главным политическим инструментом проведения влияния СССР в советской зоне оккупации. Сталин, по некоторым данным, рассчитывал, что СЕПГ распространит свою деятельность и на западные зоны оккупации.

Однако другими своими действиями советские оккупационные власти и войска подрывали советское влияние в Германии. Прежде всего – репарациями. 11 мая 1945 г. Сталин инструктировал Маленкова, Молотова, Н. Вознесенского, И. Майского и других ответственных лиц об ускорении вывоза с территории Германии всего военно-промышленного потенциала в СССР. На Потсдамской конференции было достигнуто соглашение, что репарационные претензии СССР будут удовлетворены путем изъятия из восточной зоны Германии и за счет германских активов, находившихся в Болгарии, Финляндии, Румынии, Венгрии и восточной зоне Австрии.

Советские власти вывезли из восточной зоны Германии все, что могли, включая предметы искусства (например, знаменитое микенское «Золото Шлимана» и Пергамский Алтарь). До сих пор на территории СССР находится около двухсот тысяч вывезенных после войны музейных экспонатов, два миллиона книг и три километра папок с архивами.

Свидетельство очевидца

15 февраля 1948 г. философ Николай Лосский писал своему сыну, искусствоведу Борису Лосскому, директору одного из французских художественных музеев: «Позор продажи сокровищ Эрмитажа (за границу в 1930-е гг., см. 3.2.16. – Отв. ред.) теперь превзойден, – правда в обратном направлении. Из Дрезденской галереи вывезена в Москву «Сикстинская мадонна», картины Ван Дейка и т. п. сокровища, – 1600 картин; оставлены 1200 немецких и малоценных картин!» – Н.О. Лосский. Воспоминания. Жизнь и философский путь. С. 311.

Из советской зоны выкачивались громадные ресурсы. Согласно опубликованным в 1990-е гг. данным Главного трофейного управления в СССР из Германии было вывезено около 400 тыс. железнодорожных вагонов, в том числе 72 тыс. вагонов строительных материалов. Этими вагонами были перевезены 2885 заводов, 96 электростанций, 340 тыс. станков, 200 тыс. электромоторов, 1 млн 335 тыс. голов скота, 2,3 млн тонн зерна, миллион тонн картофеля и овощей, по полмиллиона тонн жиров и сахара, 20 млн тонн спирта. В СССР вывезли телескопы из астрономической обсерватории университета Гумбольдта, вагоны берлинского метро и круизные морские лайнеры. Телефонный узел рейхсканцелярии был установлен на коммутаторе кремлевской спецсвязи, а аппаратура тайного прослушивания гестапо стала собственностью МГБ.

У жителей советской зоны оккупации только официально было конфисковано (не считая награбленного) 60 тыс. роялей, 460 тыс. радиоприемников, 190 тыс. ковров, 940 тыс. предметов мебели, 265 тыс. настенных и напольных часов, которые большей частью были распределены за небольшую плату среди советских военных и гражданских чиновников. В документах трофейного ведомства числятся 1,2 млн мужских и женских пальто, 1 млн головных уборов, 186 вагонов вина. Репарации из ГДР были прекращены в 1954 г. За это время из советской зоны оккупации по оценкам Федерального министерства внутринемецких отношений было изъято стоимостей на 15,8 млрд. долларов, что по пересчету курса составило 14 тыс. 041 тонну чистого золота. Из западных оккупационных зон в общей сложности по Парижскому соглашению января 1946 г. было изъято стоимостей на 4 тыс. 249, 5 тонны золота.

На территории Восточной Германии были найдены урановые рудники и был организован проект «Висмут» для их разработки. Там принудительно трудились десятки тысяч немцев. Тысячи советских военных и служащих продолжали везти из Германии трофеи, от одежды до картин, мебели и драгоценностей. Еще одним фактором советской политики в германском вопросе было то, что СССР нуждался в рабском труде немецких военнопленных, число которых составляло 3,4 млн человек, и которые находились в лагерях советского ГУПВИ. В 1944–1947 гг. из Центральной и Восточной Европы в СССР в качестве бесплатной рабочей силы было принудительно вывезено 284 тыс. немцев, 60 тыс. румын и 56 тыс. финнов. Все они были гражданскими лицами.

При торговле со своими сателлитами СССР занижал, относительно мировых, цены на покупаемые у них товары и завышал цены на свое сырье и материалы, предлагаемые в обмен. Как отмечает американский исследователь П. Марер, в 1945–1953 гг. размеры некомпенсированных потоков ресурсов из Восточной Европы в СССР составили 14 млрд долларов. Это была по тем временам огромная сумма – для сравнения, сумма поставок в СССР по ленд-лизу в годы войны составила 11 млрд долларов. За счет ограбления Восточной Европы Советский Союз во многом и восстановил разрушенное войной хозяйство.

Литература:

Восточная Европа в документах российских архивов. 1944–1953 гг. Т. 1–2. М.; Новосибирск, 1997–1998.

Советский фактор в Восточной Европе. 1944–1953 гг. // Ред. Т.В. Волокитина и др. Т. 1–2. М.: РОССПЭН. Т. 1. 1999; Т. 2. 2002.

СССР – Польша. Механизмы подчинения. 1944–1949 гг.: Сборник документов // Ред. Г. Бордюгов и др. М.: АЭРО-ХХ, 1995.

Г.П. Кынин и Й. Лауфер. СССР и Германский вопрос. Т. 2. М.: Международные отношения, 2000.

К.И. Коваль. Последний свидетель. «Германская карта» в холодной войне.: М. РОССПЭН. 1997; Его же. Записки уполномоченного ГКО на территории Германии // Новая и новейшая история. 1994. № 3.

М.И. Семиряга. Как мы управляли Германией. М., 1995.

Т.В. Волокитина, Г.П. Мурашко, А.Ф. Носкова, Т.А. Покивайлова. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа. 1949–1953: Очерки истории. М.: РОССПЭН. 2002 (2008).

The Establishment of Communist Regimes in Eastern Europe, 1944–1949 / Eds Norman Naimark and Leonid Gibianskii. Boulder, Colorado: Westview, 1997.