4.3.11. «Ждановщина»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

С 1946 г., своеобразно отвечая на фултонскую речь Черчилля, советская пропаганда, возглавляемая секретарем ЦК ВКП(б) по идеологии Андреем Андреевичем Ждановым и подстегиваемая сталинской волей, обрушивается на настроения «расслабленности» и «низкопоклонничества перед Западом» в интеллигенции и образованных слоях общества. «Ждановщина» имела целью прежде всего вытравить из сознания людей то, что они увидели во время войны в европейских обществах.

В послевоенные месяцы, когда, после невероятного напряжения, люди почувствовали всю тяжесть нищеты и бесправия, духовный вакуум заполнила литература и поэзия. В Ленинграде и Москве поэтические и литературные вечера стали отдушиной, залы были переполнены. Когда на московском вечере поэзии в апреле 1946 г. Анна Андреевна Ахматова, в числе других писателей и поэтов, прочла свои стихотворения, весь зал встал и бурно аплодировал великому русскому поэту. Рассказывали, что когда об этом доложили Сталину, тот спросил: «Кто организовал вставание?»

9 августа в Кремле прошло заседание оргбюро ЦК, где Сталин обрушился на Анну Ахматову и на Михаила Зощенко, чьи иронические рассказы привели вождя в ярость. Приглашенный на совещание А. Прокофьев, глава ленинградского отделения Союза советских писателей, быстро понял, что грядет государственный погром в литературе, и немедленно поддержал его.

Документ

Из стенограммы беседы Сталина с А. Прокофьевым:

«[А.] Прокофьев. Я считаю, что не является большим грехом, что были опубликованы стихи Анны Ахматовой. Эта поэтесса с небольшим голосом, и разговоры о грусти, они присущи и советскому человеку.

Сталин: Анна Ахматова, кроме того, что у нее есть старое имя, что еще можно найти у нее?

Прокофьев: В сочинениях послевоенного периода можно найти ряд хороших стихов. Это стихотворение «Первая Дальнобойная» о Ленинграде.

Сталин. Одно-два-три стихотворения и обчелся, больше нет.

Прокофьев. Стихов на актуальную тему мало, но она поэтесса со старыми устоями, уже утвердившимися мнениями и уже не сможет, Иосиф Виссарионович, дать что-то новое.

Сталин. Тогда пусть печатается в другом месте где-либо, почему в «Звезде»?

Прокофьев. Должен сказать, что то, что мы отвергли в «Звезде», печаталось в «Знамени».

Сталин. Мы и до «Знамени» доберемся, доберемся до всех.

Прокофьев. Это будет очень хорошо».

Вслед за этим были обнародованы три постановления ЦК ВКП(б) о литературно-художественных журналах, кино и театре, ставившие целью довести до сознания деятелей этих наиболее массовых сфер культуры директивы, которыми они должны были руководствоваться в своей работе. Эти партийные документы были подготовлены Ждановым. Наибольший резонанс получило постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград»» (14 августа 1946 г.), ставшее темой доклада, который сам Жданов на следующий день прочел перед ленинградскими писателями и местным партактивом. В постановлении говорилось, что в советской литературе появилось «много безыдейных, идеологически вредных произведений». Удар обрушился на М.М. Зощенко, которого постановление называло «подонком и пошляком» (это было определение самого Сталина) и А.А. Ахматову. Жданов в докладе добавил еще больше бульварно-площадной ругани в адрес Зощенко и Ахматовой. Сталин был доволен: «Я думаю, что доклад получился превосходный. Нужно поскорее сдать его в печать, а потом выпустить в виде брошюры».

Историческая справка

В постановлении о журналах «Звезда» и «Ленинград» вновь подтверждался принцип советской литературы, заявленный в 1934 г. на Первом съезде советских писателей, на котором до Горького Жданов выступал со вступительным докладом: «Сила советской литературы, самой передовой литературы в мире, состоит в том, что она является литературой, у которой нет и не может быть других интересов, кроме интересов народа, интересов государства. Задача советской литературы состоит в том, чтобы помочь государству правильно воспитать молодежь, ответить на ее запросы, воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело, не боящимся препятствий, готовым преодолеть всякие препятствия». Что касается «Звезды», провинившейся в том, что на ее страницах «появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений», самая грубая ее ошибка – «предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции «Звезды» известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание». Другое тяжкое прегрешение журнала в том, что он «всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой, безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства – «искусства для искусства», не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе». Кроме того, «в журнале стали появляться произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада». Такая же ошибка была допущена журналом «Ленинград», который предоставлял свои страницы «для пустых и аполитичных стихотворений Ахматовой» и опубликовал «ряд произведений, проникнутых духом низкопоклонства по отношению ко всему иностранному». «ЦК устанавливает, что Правление Союза советских писателей и, в частности, его председатель тов. Тихонов, не приняли никаких мер к улучшению журналов «Звезда» и «Ленинград» и не только не вели борьбы с вредными влияниями Зощенко, Ахматовой и им подобных несоветских писателей на советскую литературу, но даже попустительствовали проникновению в журналы чуждых советской литературе тенденций и нравов».

Постановление и, куда более, доклад произвели эффект разорвавшейся бомбы, причем и за пределами СССР, не только из-за нетерпимости этих выступлений, демонстрировавших ужесточение курса партии в руководстве всей культурной жизнью, но и потому, что мишенью нападок стали такие широко известные писатели, как Анна Ахматова и Михаил Зощенко, взятые в качестве «примера», чтобы дать понять всем, что надежды на свежий воздух в литературной и культурной жизни России после победоносного окончания антинацистской войны несостоятельны.

На деле эти выступления не ограничивались узким кругом интеллигенции, которой давалось понять, что принципы «соцреализма» – идейности, классовости, партийности – в литературе и искусстве, как и раньше, священны, – они были обращены к всенародной аудитории, чтобы вовлечь всю страну, мобилизовав ее посредством идеологических кампаний.

Сталинско-ждановская атака метила в русскую культуру, воскресшую было в годы войны, и стремилась вновь заменить ее партийно-великодержавным суррогатом для мобилизации народных сил. Ждановщина оборвала наметившийся процесс возвращения в Россию из эмиграции деятелей русской культуры. В частности, знаменитый нобелевский лауреат писатель Иван Алексеевич Бунин принял твёрдое решение не переезжать в СССР из Франции, как только узнал о постановлении о журналах.

Как вспоминал поэт и писатель Константин Симонов, «и в конце войны, и сразу после нее, и в сорок шестом году довольно широким кругам интеллигенции, во всяком случае художественной интеллигенции… казалось, что должно произойти нечто, двигающее нас в сторону либерализации. Выступления Жданова знаменовали новую фазу репрессий во всех областях культуры и возвещали о том, что после Великой Отечественной войны начинается новая война, которую впоследствии назовут «холодной»».

По указанию Политбюро появляются пьесы, фильмы, статьи и романы, готовящие граждан СССР к конфронтации с Западом. «Ждановщина» душила искреннее, патриотическое дыхание, обретенное русской культурой в годы войны. Вслед за постановлением о литературных журналах в феврале 1948 г. последовало постановление ЦК, в котором музыка Д.Д. Шостаковича, С.С. Прокофьева и А.И. Хачатуряна была объявлена «формалистичной» и «чуждой народу». Свирепствовала цензура на всех уровнях. Цензоры, редакторы журналов, репертуарные комитеты боялись брать на себя ответственность за появление чего-либо свежего, талантливого и новаторского в литературе, театре, и кино. Только личное вмешательство Сталина могло снять цензурные препоны. Так появились талантливые повести о войне – Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» и Э. Казакевича «Звезда». При этом писатели и поэты, ветераны войны, были лишены возможности сказать о пережитом в полный голос. В 1946 г. Сталин подверг жестокой критике Сергея Эйзенштейна за вторую часть фильма «Иван Грозный», усмотрев параллели между безумным царем с его опричниками и собственным правлением. После заявления Сталина о том, что советский кинематограф должен снимать только «шедевры», количество фильмов, выпускаемых в прокат, упало до 7–9 в год.

Пропагандистский погром также убивал надежды деятелей культуры и науки покончить с изоляцией, восстановить связи с окружающим миром. В мае 1947 г. был проведен «суд чести» над профессорами Н.Г. Клюевой и Г.И. Роскиным, которые якобы передали американцам секрет технологии изготовления противоракового лекарства (на деле, они опубликовали статью в американском журнале об исследованиях, которые впоследствии не дали практических результатов). Последовали и другие «суды чести», после чего советские ученые уже боялись не только печататься в зарубежных журналах, но и встречаться с западными коллегами.

Что касается самого Жданова, то следует сказать, что его личная ответственность, как и ответственность других партийных руководителей, несомненна, хотя и относительна. Как пишет в своих мемуарах Никита Хрущев, руководитель того же типа, «Жданов сыграл тогда отведенную ему роль, но все-таки он выполнял прямые указания Сталина. Думаю, что если бы Жданов лично определял политику в этих вопросах, то она не была бы такой жесткой» (Вопросы истории. 1991, № 10/11. С. 64). Но имя Жданова стало нарицательным, и термин ждановщина (ждановизм) в европейских языках обозначает коммунистическую культурною политику, основанную на цензуре и репрессиях, запретах и диктате.

Литература:

Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП(б) – ВЧК – ОГПУ – НКВД о культурной политике / Сост. А. Артизов и О. Наумов. М., 1999.

Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР, 1945–1953 / Ред. О.В. Хлевнюк и др. М.: РОССПЭН, 2002.

Сталин и космополитизм. Документы Агитпропа ЦК КПСС, 1945–1953 / Сост. Д.Г. Наджафов и З.С. Белоусова. М., 2005.

Д.Л. Бабиченко. «Писатели и цензоры». Советская литература 1940-х годов под политическим контролем ЦК. М.: Россия молодая, 1994.

К. Симонов. Истории тяжелая вода. М.: Вагриус, 2005.