Мятеж чехословаков и расстрел адмирала Колчака
Реальная опасность для большевиков возникла в июле 1918 года, когда подняли восстание левые социалисты-революционеры, единственные политические союзники большевиков. Они больше всех возмущались миром с немцами.
Вообще Брестский мир, с одной стороны, спас правительство большевиков, с другой — настроил против них пол-России.
ЦК правых эсеров после Брестского мира заявил, что «правительство народных комиссаров предало демократическую Россию, революцию, интернационал, и оно должно быть и будет низвергнуто… Партия социалистов-революционеров приложит все усилия к тому, чтобы положить предел властвованию большевиков».
Из-за Брестского мира среди врагов советской власти оказался чехословацкий корпус. Дело в том, что с началом Первой мировой войны чехи и словаки, которые находились под властью Австро-Венгерской империи, рассматривались в России как союзники (журнал «Родина», июнь 2001).
Совет министров России еще 30 июля 1914 года принял решение сформировать Чехословацкую дружину. Чехи охотно воевали против немцев, надеясь, что после поражения Германии и Австро-Венгрии будет создана независимая Чехо-Словакия.
Сначала на территории России сформировали чехословацкий стрелковый полк имени Яна Гуса. Через год полк развернули в бригаду, еще через год это уже была 1-я Гуситская стрелковая дивизия, а затем и корпус.
После Октябрьской революции будущий президент Чехословакии Томаш Масарик попросил Францию принять чехословацкий корпус под французское командование. И с декабря 1917-го чехи подчинялись французам, оставаясь на территории России.
Чехи продолжали честно сражаться против немцев. В марте 1918 года командующий советскими войсками на Украине Антонов-Овсеенко издал приказ: «Революционные войска не забудут той братской услуги, которая оказана была чехословацким корпусом в борьбе рабочего народа Украины с бандами хищного империализма. Оружие, передаваемое чехословаками, революционные войска принимают как братский подарок».
Франция решила вывести чехов из России и перебросить их на свой фронт, потому что испытывала острую нехватку людских ресурсов. Чехи двинулись на восток по Транссибирской железной дороге во Владивосток, чтобы сесть там на пароходы.
Советское правительство не возражало, тем более что чехи сдали свою артиллерию, большую часть пулеметов и даже определенную часть винтовок. Но немцы конечно же не хотели, чтобы сорокатысячный чехословацкий корпус появился на Западном фронте. Немецкий посол в Москве граф Мирбах стал давить на Чичерина, который обратился к Троцкому. А тот совершил большую ошибку, приказав местным властям остановить продвижение чехословацких отрядов.
Составы по нескольку суток стояли на каждой станции. Чехи стали возмущаться, возникла напряженность. Теперь уже они воспринимались как враги.
Троцкий 25 мая 1918 года приказал всей местной власти от Пензы до Омска: «Под страхом тяжкой ответственности разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооруженным на железнодорожных линиях, должен быть выброшен из вагона и заключен в лагерь военнопленных… Одновременно посылаю в тыл чехословацким эшелонам надежные силы, которым поручено проучить мятежников… Всем железнодорожникам сообщается, что ни один вагон с чехословаками не должен продвинуться на восток…»
Отряды Красной гвардии атаковали эшелоны, но они столкнулись с хорошо обученными и дисциплинированными частями. Чехословаки не собирались сдавать оружие. Они решили пробиваться на восток. В результате вся Транссибирская магистраль оказалась в руках чехословаков. Тогда у руководителей Белой армии и союзников возникла мысль использовать чехословаков против советской власти; их попросили остаться в России и развернуть на Волге фронт против немцев, австрийцев и их союзников, большевиков.
Леонид Красин писал жене: «Самое скверное — это война с чехословаками и разрыв с Антантой… Много в этом виновата глупость политики Ленина и Троцкого, но я немало виню и себя, так как определенно вижу — войди я раньше в работу, многих ошибок можно было бы предупредить…»
Чехословаки легко подавили все очаги сопротивления, и власть большевиков над Сибирью и Дальним Востоком перестала существовать. Под защитой чехословаков возникла Народная армия Комитета членов Учредительного собрания в Поволжье.
Некоторое количество членов разогнанного большевиками Учредительного собрания собрались в Самаре. Вначале их было всего пять человек, в основном это депутаты от Самарской губернии, но они прилагали усилия, чтобы собрать в городе всех депутатов Учредительного собрания и возобновить работу единственного законно избранного органа власти. Им удалось доставить в Самару около ста депутатов.
Они исходили из того, что правление большевиков приведет либо к восстановлению монархии, либо к немецкой оккупации всей России, и решили установить настоящее демократическое, республиканское правление. Они образовали Комитет членов Учредительного собрания, который вошел в историю как Самарский Комуч.
Между прочим, в его состав в качестве управляющего ведомством труда вошел Иван Михайлович Майский, будущий посол в Англии, а тогда член ЦК партии меньшевиков.
Майский приехал в Самару в августе 1918 года:
«Выставки магазинов были полны всевозможными товарами, являя резкий контраст с товарной пустотой, зиявшей в то время в московских магазинах. Вся картина города носила хорошо знакомый, привычный, «старый» характер, еще не нарушенный горячим дыханием социалистической революции. И это невольно ласкало наш глаз, глаз противников советского режима.
Высшего пункта наше настроение достигло, когда мы пришли на рынок. Эти горы белого хлеба, свободно продававшегося в ларях и на телегах, это изобилие мяса, битой птицы, овощей, масла, сала и всяких иных продовольственных прелестей нас совершенно ошеломило. После Москвы 1918 года самарский рынок казался какой-то сказкой из «Тысячи и одной ночи». Причем цены на продукты были сравнительно умеренны».
Руководители Самарского Комуча создали Народную армию и заявили, что намерены в первую очередь освободить Россию от немецкой оккупации и во вторую — избавить страну от большевиков. Народная армия заняла Уфу, Симбирск, Казань…
Народная армия задумывалась как добровольческая, но почти сразу решили провести мобилизацию. Армия достигла тридцати тысяч бойцов. С помощью мобилизованных офицеров развернули восемь пехотных полков.
Несколько частей Красной армии присоединились к Народной армии именно под лозунгом борьбы и с немцами, и с большевиками. Например, командующий Восточным фронтом Михаил Артемьевич Муравьев повернул оружие против правительства большевиков, потому что возмутился миром с немцами.
Крестьянин по происхождению, Муравьев окончил юнкерское училище, в Первую мировую дослужился до подполковника. В 1917-м присоединился к левым эсерам. На третий день после Октябрьской революции он был назначен начальником обороны Петрограда, а еще через день поставлен командовать войсками по ликвидации антисоветского мятежа Керенского и Краснова.
По словам Тухачевского, «Муравьев отличался бешеным честолюбием, замечательной личной храбростью и умением наэлектризовать солдатские массы. Теоретически Муравьев был очень слаб в военном деле, почти безграмотен. Однако знал историю войн Наполеона и наивно старался копировать их, когда надо и когда не надо. Мысль «сделаться Наполеоном» преследовала его, и это определенно сквозило во всех его манерах, разговорах и поступках».
С декабря 1917 года Муравьев служил начальником штаба наркома по борьбе с контрреволюцией на юге России, затем его перевели командовать войсками Южного фронта. 13 июня 1918-го он возглавил Восточный фронт, созданный для борьбы с чехословаками. С опозданием в Москве осознали масштаб опасности, исходящей от восставших чехословаков. В Симбирской, а затем и в Пензенской губерниях была объявлена первая в Советской России мобилизация бывших офицеров.
Но служба Муравьева в Красной армии быстро закончилась.
10 июля в Симбирске Муравьев заявил, что разрывает Брестский мир, прекращает борьбу с чехословаками и намерен вместе с ними сражаться против немцев. Он арестовал местных партийных работников.
Командовавший тогда 1-й армией Тухачевский вспоминал:
«11 июля Муравьев прибыл на пароходе в Симбирск. Я им был вызван для доклада, но как только явился на пристань, то тотчас же был арестован. С сумасшедшими, горящими глазами Муравьев после ареста заявил мне:
— Я поднимаю знамя восстания, заключаю мир с чехословаками и объявляю войну Германии».
К Муравьеву присоединился бронедивизион, стоявший в Симбирске. Командовавший 2-й армией Восточного фронта Федор Евдокимович Махин, бывший полковник царской армии, эсер, перешел на сторону Комуча и стал военным руководителем Народной армии.
Ленин и Троцкий объявили Муравьева вне закона. Мятеж ликвидировал председатель Симбирского губкома Иосиф Варейкис. Он вызвал Михаила Муравьева в губком для переговоров. Там его убили верные Варейкису солдаты. Оставшийся без командования отряд легко разоружили.
Справиться с чехословацким корпусом было значительно сложнее. Волжская станция Свияжск летом 1918 года стала штабом по организации борьбы против чехословацкого корпуса и войск Самарского комитета членов Учредительного собрания. Туда прибыли и Троцкий, и главком Вацетис.
Находясь в Свияжске, Троцкий создавал полноценную военную машину. Он привлек к военной работе умелых организаторов. Членом Реввоенсовета стал Аркадий Павлович Розенгольц, чьими талантами восхищалась писательница Лариса Рейснер в книге «Свияжск»:
«Розенгольц в своем вагоне сразу, чуть ли не с первого дня оброс канцелярией Реввоенсовета, обвесился картами, затрещал машинками, бог знает откуда появившимися, — словом, стал строить крепкий, геометрически правильный организационный аппарат, с его точной связью, неутомимой работоспособностью и простотой схемы.
И впоследствии, в какой бы армии, на каком бы фронте ни расклеивалась работа, — сейчас же, как пчелиную матку в мешке, привозили туда Розенгольца, сажали в разоренный улей, и сразу же он начинал неудержимо отстраиваться, выводить ячейки, жужжать телеграфными проводами.
Несмотря на шинель и большущий пистолет за поясом, в самой фигуре и белом, немного мягком лице Розенгольца не было ничего воинственного. И огромная его сила лежала вовсе не в том, а в органической способности возрождать, связывать, доводить до взрывчатой скорости тип остановившегося, засоренного кровообращения».
Розенгольц был членом Реввоенсовета Восточного фронта, 5-й армии Южного фронта, которой командовал Михаил Тухачевский. После Гражданской войны он возглавлял Красный воздушный флот. Потом был полпредом в Англии, наркомом внешней торговли. В марте 1938 года Розенгольца расстреляли вместе с Николаем Бухариным и Алексеем Рыковым.
Чрезвычайную комиссию по производству военного снаряжения в августе 1918 года возглавил Леонид Борисович Красин. В начале сентября она была реорганизована в Чрезвычайную комиссию по снабжению Красной армии (Чрезкомснаб). Ей подчинялись все предприятия, которые выпускали военную технику и боеприпасы.
В начале октября 1919 года комиссию упразднили, а эти дела поручили Чрезвычайному уполномоченному Совета Обороны по снабжению Красной армии и Красного флота (Чусоснабарм) Алексею Ивановичу Рыкову. До этого Рыков был членом коллегии наркомата продовольствия. Он ведал продовольственными отрядами, которые конфисковывали хлеб в деревне и доставляли его в город. Рыкова ввели в Реввоенсовет. Ему подчинили Чрезвычайную комиссию по снабжению Красной армии. Рыков создал централизованную систему обеспечения вооруженных сил оружием, снаряжением, продовольствием и фуражом.
При Чрезвычайном уполномоченном образовали Совет военной промышленности (Военпром), и Рыков руководил всеми военными предприятиями. Они с Троцким придумали первые советские танки — бронированные тракторы «Катерпиллер».
В 1920 году Троцкий говорил:
— Под руководством товарища Рыкова наша расстроенная промышленность дала максимум того, что она могла дать…
16 августа 1921 года Чрезвычайную комиссию по снабжению армии ликвидировали. Алексей Рыков стал заместителем Ленина в правительстве. После смерти Владимира Ильича он возглавил Совнарком…
Когда чехословаки свергли советскую власть в Сибири и на Дальнем Востоке, в Омске возникло сибирское правительство, образованное теми, кто намеревался восстановить Учредительное собрание. Некоторые историки считают, что это было самое законное правительство из всех, которые после осени 1917 года возникли на территории России (подробнее см. журнал «Отечественная история», 1999, № 6).
Правительство возглавил правый эсер Николай Дмитриевич Авксентьев; он был министром внутренних дел во Временном правительстве. Но реальная власть в регионе принадлежала военным, им Авксентьев не нравился. В поисках популярной фигуры они обратились к адмиралу Александру Васильевичу Колчаку.
Колчак с отличием окончил морской кадетский корпус, много лет провел в полярных экспедициях. Во время Русско-японской войны 1904–1905 годов участвовал в обороне Порт-Артура, командовал миноносцем.
После трагической гибели русского флота в войне с Японией группа офицеров с разрешения морского министра образовала полуофициальный кружок с целью разработки путей воссоздания и реформирования флота. Председателем кружка стал капитан 2-го ранга Александр Васильевич Колчак, автор трудов по океанографии и гидрологии. Члены кружка подали министру записку с предложением создать морской генеральный штаб. Весной 1906 года штаб был создан, естественно, в генштаб зачислили капитана 2-го ранга Колчака.
Ему не нравилось, как осуществлялась программа военного кораблестроения. Строили не тот корабль, который был нужен, а тот, который соответствовал ассигнованным средствам. Из-за этого флот получал корабли, которые ему не были нужны. В 1908 году Колчак ушел из генштаба и увлекся гидрографическими изысканиями, научными экспедициями. В 1910-м он вернулся в морской штаб на прежнюю должность. В 1912-м получил под командование эскадренный миноносец. Во время Первой мировой командовал минной дивизией на Балтике. За высадку десанта в немецком тылу получил Георгия IV степени. В июле 1916-го вице-адмирал Колчак стал командующим Черноморским флотом.
В июле 1917 года Колчака во главе военно-морской миссии отправили в США. После Октябрьской революции он попросил англичан взять его на службу, чтобы продолжить войну с немцами. Ему предложили отправиться в Бомбей и получить там назначение на месопотамский фронт. Он добрался до Сингапура, но там англичане предложили ему вернуться в Россию, чтобы бороться с большевиками.
Сначала он отправился в китайский город Харбин, где было много беженцев из России. Они сформировали эмигрантское правительство во главе с генерал-лейтенантом Дмитрием Леонидовичем Хорватом, который был управляющим Китайско-Восточной железной дорогой. Колчак присоединился к генералу Хорвату, но тут же оказался в конфликте с атаманом Григорием Михайловичем Семеновым, которого поддерживали японцы.
Тогда Колчак решил вступить в Добровольческую армию, из Харбина по железной дороге он отправился на юг России. В октябре 1918 года он оказался в Омске, ему предложили включиться в работу Временного сибирского правительства. 4 ноября его утвердили военным и морским министром. В этой должности он пробыл меньше двух недель. 18 ноября генералы свергли правительство Авксентьева и предложили Колчаку стать единоличным диктатором.
Он не отказался и объявил себя верховным правителем России. Но адмирал совершенно не был готов к этой роли. Он оставался военным до мозга костей. Он не верил в демократию, парламент, законы. Колчак разогнал остатки Учредительного собрания. И совершил ошибку.
Военный переворот в Омске настроил против него эсеров, которые призвали солдат «прекратить гражданскую войну с Советской властью и обратить оружие против диктатуры Колчака». А за эсеров на выборах в Учредительное собрание проголосовало почти девяносто процентов избирателей. Таким образом, симпатии сибиряков были не на стороне Колчака.
Колчак хотел было раздать землю крестьянам, но так и не решился, и утерял поддержку крестьян, которые в Сибири были настроены против большевиков. Реквизиция продовольствия и насильственная мобилизация в армию окончательно превратили основную массу крестьян во врагов Колчака.
Верховный правитель России заявил: «Гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас». А генералы его армии и без того жестоко расправлялись с местным населением, обирали и грабили крестьян. Колчак вообще совершил множество ошибок.
Когда генерал-лейтенант Николай Николаевич Юденич готовился взять Петроград, финский генерал Карл Густав Маннергейм информировал Колчака, что он тоже готов начать боевые действия против большевиков, если Колчак официально признает независимость Финляндии. Судьба Петрограда в буквальном смысле висела на волоске. Но адмирал ответил, что идея единой и неделимой России для него важнее всего.
Маннергейм не стал вмешиваться, большевики удержали Петроград, войска Юденича потерпели поражение.
Башкиры требовали признать их право на самостоятельность. Колчак отказался. Башкиры перешли на сторону большевиков, которые согласились в феврале 1919 года на создание Башкирской республики.
Первое время Колчак одерживал победы. У него в руках оказался вывезенный из столицы золотой запас России, которым он оплачивал военные поставки не только для своих войск, но и для армии Деникина. Однако постепенно Восточный фронт под командованием Михаила Васильевича Фрунзе набрал силу и перешел в наступление.
Летом 1919 года армия Колчака начала отступать, потом она побежала. 14 ноября 1919 года Омск пал. В тылу начались восстания против Колчака.
Ему предлагали назначить главой правительства видного промышленника Сергея Николаевича Третьякова, который возглавлял Экономический совет при Временном правительстве. Колчак не захотел: Третьяков мало знает Сибирь и «не подходит как представитель крупного капитала».
Главой кабинета стал Виктор Николаевич Пепеляев, правый кадет. Третьякова назначили его заместителем. Пепеляев пытался сговориться с эсерами и меньшевиками для создания единого антибольшевистского фронта. Но те не верили Пепеляеву.
Эсеры, меньшевики и другие политические силы сформировали в Иркутске подпольный Политический центр, который поднял восстание против Колчака и взял власть в городе.
4 января 1920 года Колчак сложил с себя полномочия и подписал указ об утверждении генерала Деникина «верховным правителем Российского государства», а всю полноту власти на территории Российской восточной окраины передал генерал-лейтенанту Григорию Михайловичу Семенову, атаману Сибирского казачьего войска.
5 января Колчак распустил свою охрану и перешел в поезд союзников под охрану чехословаков, которые обещали вывезти его из России.
Колчак рассчитывал на поддержку чехословацкого корпуса, но большого желания сражаться с большевиками у чехов не было, поэтому, когда Красная армия, набравшись сил, стала наступать, чехи отошли в сторону.
15 января чехословаки на станции Иннокентьевской (неподалеку от Иркутска) передали Колчака и председателя Совета министров Пепеляева представителям Политического центра.
21 января власть в Иркутске перешла к большевикам, которые арестовали Колчака и Пепеляева и собирались их судить.
Когда к Иркутску подошли остатки колчаковских войск и потребовали освободить адмирала, член Реввоенсовета 5-й армии и председатель Сибирского ревкома Иван Никитич Смирнов распорядился Колчака и Пепеляева «немедленно расстрелять». Смирнов боялся, что белые войска освободят адмирала и Гражданская война в Сибири возобновится.
Военно-революционный комитет 6 февраля принял постановление о расстреле. В ночь на 7 февраля их обоих казнили. Колчак отказался от предложения завязать глаза. Оба трупа сбросили под лед Ангары.
Сергею Николаевичу Третьякову, которого Колчак не захотел поставить во главе правительства, повезло больше. Он уехал в эмиграцию и обосновался в Париже. Обнищал и в 30-х годах стал работать на советскую разведку…
Иван Никитич Смирнов, член Реввоенсовета Республики, отправленный Троцким на Восточный фронт, пользовался в Красной армии уважением. Лариса Рейснер восторженно писала о нем:
«Он олицетворял революционную этику, был высшим моральным критерием, коммунистической совестью Свияжска.
Даже среди беспартийных солдатских масс и среди коммунистов, не знавших его раньше, сразу же была признана удивительная чистота и порядочность тов. Смирнова. Вряд ли он сам знал, как его боялись, как боялись показать трусость и слабость именно перед ним, перед человеком, который никогда и ни на кого не кричал, просто оставаясь самим собой, спокойным и мужественным.
Никого так не уважали, как Ивана Никитича. Чувствовалось, что в худшую минуту именно он будет самым сильным и бесстрашным. С Троцким умереть в бою, выпустив последнюю пулю в упоении, ничего уже не понимая и не чувствуя ран… А с тов. Смирновым (так нам казалось тогда, так говорили между собой шепотом, лежа на полу вповалку в холодные уже осенние ночи), с тов. Смирновым — ясное спокойствие у стенки, на допросе белых, в грязной яме тюрьмы. Да, так говорили о нем в Свияжске».
Пророчество рано умершей Ларисы Рейснер сбылось. Только допрашивали Ивана Смирнова не белые, а свои, чекисты. Он оставался одним из преданных Троцкому людей, это и сломало его карьеру. После войны он был членом ЦК и наркомом почт и телеграфа СССР. В ноябре 1927-го его как троцкиста сняли с должности, арестовали и постановлением особого совещания при ОГПУ выслали на три года. К потере высокой должности он отнесся на редкость спокойно:
— Всем нам пошло бы на пользу некоторое время побыть рядовыми.
В 1929 году его вроде как помиловали, сделали управляющим трестом «Саратовкомбайнстрой», в 1932-м перевели начальником управления новостроек наркомата тяжелой промышленности. Но Сталин уничтожал всех, кто был рядом с Троцким. В 1933 году Ивана Смирнова арестовали и приговорили к пяти годам тюремного заключения, а в 1936-м еще раз судили и расстреляли…