Глава X ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ЭВОЛЮЦИЯ ФЕОДАЛЬНОЙ ДЕРЕВНИ

Глава X

ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ЭВОЛЮЦИЯ ФЕОДАЛЬНОЙ ДЕРЕВНИ

В итоге рассмотрения истории всех регионов Европы становится очевидным, что в период развитого феодализма экономическая и социально-политическая жизнь общества сильно усложнилась. Одним из главных факторов этого усложнения, чем дальше, тем больше становилось взаимодействие двух основных сфер феодальной экономики — сельского хозяйства и ремесленно-торговой деятельности, деревни и города как центра товарно-денежных отношений. Взаимодействие между ними носило противоречивый характер, ибо в рамках единой феодальной системы город и деревня на всем протяжении ее существования составляли своеобразное единство противоположностей: основой сельского производства оставалась земельная собственность и труд зависимых крестьян, основу городского хозяйства — товарное производство ремесленников и торговля. Их объединяли феодально-корпоративный характер собственности, мелкий характер производства, наличие различных форм внеэкономического принуждения и то, что с момента возникновения городов между ними и феодальной деревней существовали взаимно необходимые товарно-денежные связи, возраставшие от XI к XV в.

Развитие в феодальном обществе товарно-денежных отношений вело к складыванию внешнего и внутреннего рынков. Если внешний рынок лишь в некоторых регионах и странах активно втягивал в свою орбиту деревню (в Англии XII—XIV вв., в Юго-Западной Франции, южных областях Пиренейского полуострова тех же столетий, позднее — в XV в. — в Заэльбской Германии, Польше, Венгрии), то местные рынки вокруг даже небольших городов не только в Западной и Юго-Западной Европе, но и в других регионах, включая Северо-Восточную Русь, охватывали более или менее густой сетью товарно-денежных отношений близлежащие сельские местности.

Во всех регионах Европы, как мы видели, в рыночные связи втягивалось и господское, и крестьянское хозяйство, а это изменяло, хотя и по-разному, способы эксплуатации крестьянства и формы феодальной ренты. Развитие товарно-денежных отношений в деревне повсеместно ускоряло расслоение крестьянства рост в его среде, с одной стороны, массы малоземельных и совсем безнадельных бедняков, с другой — зажиточной крестьянской верхушки. Бедняки подрабатывали или каким-либо ремеслом, или (в XIII—XV вв.) батрачили у феодалов и богатых соседей и в большом числе, особенно в XII—XIII вв., бежали в города в поисках заработка и личной свободы. Уходили туда и зажиточные крестьяне в поисках личной свободы и возможности вложить накопленные в сельском хозяйстве средства в более прибыльные сферы городского ремесла или оптовой торговли.

В странах с высоким уровнем развития городов (Италия, Южная Франция, Нидерланды, Византия), а также в особо крупных городах на Руси (Киев, Новгород, Псков) феодалы-вотчинники также охотно переселялись в города, имели там свои дома, подворья, а иногда и лавки, сбывали продукцию своих вотчин, составляя часть городской верхушки — патрициата. В XIV—XV вв. во многих регионах шел и обратный процесс: представители городской верхушки, а иногда и средние слои горожан обзаводились в окрестностях города земельными владениями, нередко в виде настоящих феодальных вотчин, продукцию которых они сбывали на городском рынке. В качестве феодальных землевладельцев они часто разными путями становились членами дворянского сословия. Таким образом, возникновение и развитие товарно-денежных отношений и городов повсеместно усиливало миграционные процессы и усложняло социальную стратификацию общества.

Другой общей чертой воздействия товарно-денежных отношений на деревню было во всех регионах Европы возрастание феодальной эксплуатации крестьянства, хотя и в разных формах. Города с их высокоразвитым ремеслом, дальней торговлей, концентрацией денежных богатств и роскоши способствовали росту потребностей феодалов, их стремлению к более блистательному и утонченному образу жизни, который требовал все новых и новых средств, главным источником которых была феодальная рента. И представители господствующего класса всеми доступными им способами старались повысить ее размеры, изъять у крестьян все большую долю их избыточного продукта. При этом, однако, они тратили основную часть получаемых ими доходов не на расширение и укрепление своего домениального хозяйства, но главным образом на непроизводительные расходы, на потребление; обычно не соизмеряя свои доходы и расходы, они часто оказывались в долгах, которые пытались покрывать тоже за счет крестьянской ренты.

Вместе с тем товарно-денежные отношения воздействовали на деревню по-разному в различных регионах и странах. Это своеобразие определялось некоторыми главными факторами: общим числом городов в стране, наличием или отсутствием там значительного числа крупных городов — центров международной торговли или абсолютным преобладанием мелких полуаграрных городов. От характера городского развития в стране зависели различия в соотношении там внешней и внутренней торговли, а от этого и различная роль феодалов и крестьян как поставщиков сельскохозяйственных товаров на рынках. В тех странах, где общий тон городской жизни задавали крупные центры ремесла, рассчитанного на экспорт и международную, часто транзитную, торговлю (Северная и Средняя Италия, Южная Франция, Южная Испания, Нидерланды, города Рейнской области, Византия), феодалы, хотя и вели в XI—XIII вв. часто даже довольно крупную оптовую торговлю сельскохозяйственными товарами, но в основном не за счет домениального хозяйства, а за счет натуральной ренты зависимых крестьян. В XIV—XV вв. по мере дальнейшего развития товарно-денежных отношений натуральные оброки коммутировались в денежные, которые в эти столетия уже преобладали во Франции, Нидерландах, западных областях Германии, в Византии. Исключение составляла Италия, где особая насыщенность страны крупными городами и поликультурное земледелие создавали постоянную нехватку продовольствия в городах. Это обусловливало длительное сохранение здесь натуральной ренты и даже ее преобладание над денежной. В тех странах, где наблюдалось в этот более поздний период свертывание домениального хозяйства феодалов и смены барщины натуральным, а позднее часто денежным оброком, шел прогрессивный процесс освобождения крестьян от личной зависимости, превращения их в наследственных держателей. Наряду с этим там широко распространялась в конце XIII—XV вв. крестьянская аренда, чаще всего краткосрочная, издольная (в частности, половничество). Такая аренда являлась уже полуфеодальной, полукапиталистической формой аграрных отношений (например, меццадрия в Северной и Средней Италии), но на практике часто приобретала застойный характер и служила консервации феодальной эксплуатации крестьян и даже ее увеличению, особенно в XIV—XV вв.

В регионах, где города были особенно многочисленны и сильны, как в Италии, деревенское ремесло было слабо или вовсе неразвито. Такой путь развития имел место также в центральных областях Испании — в Леоне и Кастилии, хотя там не было большого числа крупных городов, а большинство их составляли средние и мелкие, тесно связанные с деревней и местными рынками. Своеобразие в отношениях между городом и деревней имелось в Англии и Арагоне, особенно в Каталонии. В этих странах крупные города также были не очень многочисленны, преобладавшие там мелкие и средние города не всегда были четкой гранью отделены от деревни и не могли воспрепятствовать широкому развитию сельского ремесла и мелких сельских рынков и ярмарок. Но, с другой стороны, здесь, особенно в Англии, имелись широкие возможности для экспорта сельскохозяйственной продукции — шерсти, зерна, кожи. Если на местных рынках их продавцами выступали в основном крестьяне, то на внешнем господствовали феодалы, выгодно сбывавшие свою продукцию за границу. Эти возможности побуждали значительную часть английских феодалов в период с середины XII до начала XIV в. не сворачивать, но, напротив, расширять домениальное хозяйство, широко использовать в нем подневольный труд крестьян (отработочная рента), а для этого сохранять тяжелую личную зависимость значительной части крестьян (вилланство). Сходные тенденции наметились в Арагоне, где до конца XV в. значительную часть крестьянства составляли лично зависимые «ременсы». Однако в ходе классовой борьбы английских крестьян, кульминацией которой было восстание 1381 г., эта реакционная тенденция в аграрном развитии Англии была сломлена, и к началу XV в. здесь, как и во Франции, Германии и Италии, личная зависимость крестьян, барщина в значительной части домениальных хозяйств феодалов были ликвидированы, наследственные права лично свободных крестьян (копигольдеров) на землю укрепились, быстро стала развиваться крестьянская аренда, основная масса крестьян превратилась в товаропроизводителей, господствовавших на сельскохозяйственном рынке.

Позднее и в Каталонии лично зависимые ременсы, упорно стремившиеся выкупиться на волю, добились этого в результате серии крупных крестьянских движений, завершившихся восстанием 1484—1486 гг. Так в западноевропейском и юго-западном регионах к XV в. восторжествовала более прогрессивная тенденция воздействия товарно-денежных отношений на феодальную деревню.

В Центральноевропейском регионе, где феодальные отношения складывались несколько медленнее, чем на Западе, и города как центры ремесла и торговли стали расти также позднее и были не столь многочисленны, их влияние на развитие деревни сказывалось менее заметно и преимущественно в развитии местных ярмарок, рынков, на которых в качестве продавцов сельскохозяйственных товаров, а также изделий сельского ремесла выступали в основном крестьяне. Экспортная торговля зерном в Чехии и скотом в Венгрии, имевшая в XII—XIV вв. сравнительно небольшие масштабы, велась, напротив, феодалами. Поскольку к моменту возникновения в этом регионе городов складывание феодального строя здесь еще полностью не завершилось, значительная часть крестьянства до конца XIV в. оставалась лично свободной, поэтому отработочная рента была незначительна, преобладало сочетание натуральной и денежной ренты в разных пропорциях. Развитие в этом регионе стимулировалось не только успехами товарно-денежных отношений, но и проникновением сюда в результате мирной немецкой колонизации так называемого «немецкого», «лучшего», «нового» или «городского» права, способствовавшего укреплению здесь в XII—XIV вв. наследственных владельческих прав даже поземельно-зависимых крестьян. В XV в., однако, в связи с дальнейшим развитием крупных городов, связанных с внешней торговлей, общим ростом товарно-денежных отношений, более широким вовлечением феодалов в экспортную торговлю зерном и скотом, положение крестьян в Чехии, Польше, Венгрии, а также в Австрии и Остэльбской Германии резко изменилось к худшему. Выгоды этой торговли побуждали феодалов (как ранее в Англии) расширять домениальное хозяйство за счет крестьянской земли, прикреплять к ней крестьян как лично зависимых держателей, переводить их на барщину, которой они не знали раньше.

Сходные черты влияния товарно-денежных связей на эволюцию аграрных отношений прослеживаются на Руси в XIV—XV вв. На эти столетия падает массовое возрождение разрушенных монгольским нашествием городов и рост новых — средних и мелких, особенно в Северо-Восточной Руси. Русские города, не знавшие привилегий, подобных тем, которыми располагали города в Западной Европе и находившиеся во власти удельных князей, бояр, монастырей, привлекали на свои рынки феодалов-вотчинников, ведших здесь оптовую, часто дальнюю, торговлю сельскохозяйственными продуктами. Крестьяне же обычно торговали в небольших полуаграрных городах, а также на сельских торгах и ярмарках. Развитие товарно-денежных отношений наиболее активно использовалось здесь, как и в Центральной Европе, феодалами, землевладение которых с конца XIV в. расширялось главным образом за счет «черных» земель и населявших их «черных» — государственных крестьян, попадавших во все большую зависимость от отдельных феодалов. Стремление феодалов к выгодной торговле сельскохозяйственными продуктами и вытеснению из нее крестьян, в сочетании с ростом ложившегося на тех же крестьян государственного тягла, привело в конце XV в. и окончательно — в XVI — начале XVII в. к закрепощению подавляющего их большинства. Исключение составляли русский Север и пограничные области на юге и востоке страны с их казацкими поселениями. Наличие в этих областях Руси больших масс свободного крестьянства, обладавшего сильным самоуправлением, способствовало более быстрой и полной товаризации там крестьянского хозяйства, развитию сельских промыслов, его активной роли в торговле сельскохозяйственными продуктами, что позволило этой части крестьянства избежать закрепощения.

В Скандинавских странах, где также сохранялся большой контингент крестьян собственников — бондов, лично свободных арендаторов и многочисленной сельской бедноты, в том числе сельских ремесленников, широко были развиты крестьянские промыслы. Рост городов в XIII—XV вв. активизировал разные виды крестьянских рыночных связей. При этом крестьяне больше продавали, чем покупали на городских рынках, и в целом преобладали там. Это укрепляло их экономические и социальные позиции по отношению к феодалам и способствовало (наряду с другими факторами) сохранению их личной свободы. Однако с конца XV в. с ростом и укреплением крупного землевладения светских феодалов, церкви, короны и расширением внешнего рынка как для сельскохозяйственных, так и для продуктов добывающей промышленности высшие сословия стали вытеснять крестьянство и с городских рынков, повышать его эксплуатацию, консервируя наиболее неподвижные натуральные ренты.

Специфические особенности имели взаимоотношения города и деревни в Византии. Товарно-денежные связи города с деревней были различны на разных этапах. Положение осложнялось тем, что несколько наиболее значительных городов во главе с Константинополем, являясь крупными центрами международной торговли, были слабо связаны экономически со своей сельской округой. Центрами местных рынков, вовлекавших в свою орбиту крестьянство, были мелкие провинциальные города. Но крупная торговля сельскохозяйственными продуктами находилась также в руках феодалов, монополизировавших ее в больших городах и в сфере экспорта. Поэтому развитие товарно-денежных отношений слабо воздействовало здесь на положение крестьянства: сочетание натуральной и денежной ренты, при слабом развитии отработочной, сохранилось в Византии в период XII—XV вв. как в сеньориальной, так и в государственной эксплуатации крестьян; не произошло существенных изменений и в их социально-правовом положении. Много сходных черт можно отметить также в эволюции деревни на Балканах (Болгария, Сербия, Хорватия), где, однако, воздействие городов как центров ремесла и торговли на сельскую периферию (за исключением Далмации, развивавшейся в этом смысле по типу Северной и Средней Италии) было много слабее, чем в Византии.

Таким образом, воздействие товарно-денежных связей на феодальную деревню было неоднозначно. В одних случаях оно способствовало освобождению крестьянства от личной зависимости, в других случаях, напротив, вело к консервации наиболее тяжелых и грубых форм внеэкономического принуждения, к явлениям необратимой сеньориальной реакции. Первый путь был наиболее характерен для Западной и Юго-Западной Европы уже в XI—XIII вв., второй путь — для Центральной и Восточной Европы в XIV—XV вв. и позднее.

Характер воздействия товарно-денежных отношений на аграрную сферу феодального общества во многом определялся также балансом сил между феодалами и крестьянами в повседневной классовой борьбе между ними. Упорное сопротивление крестьянства сеньориальной реакции во многих случаях способствовало ее временному отступлению даже там, где экономические условия ее порождали, или ее полному преодолению там, где шла борьба двух тенденций (Англия, Каталония).

Когда в XIV в. в Италии, а позднее, в XV в., в Западной Европе в городах стали зарождаться отдельные элементы капиталистических отношений, благоприятную почву для их развития в деревне составляли, с одной стороны, издольная аренда полукапиталистического типа, с другой — развитие сельского ремесла и промыслов, дававшее резервы для распространения в деревне «раздаточной системы», ставшей базой рассеянной мануфактуры.

Товарно-денежные отношения активизировали социальное расслоение не только крестьянства, но и феодалов, способствовали установлению более четких граней между высшими и низшими их слоями. Усиливалась задолженность и обеднение некоторой их части; с другой стороны, шло пополнение низших слоев господствующего класса за счет аноблирования представителей городской и крестьянской верхушки и вообще «простолюдинов». Развитие товарно-денежных отношении вносило изменения и в структуру феодальной иерархии даже там, где она была ранее достаточно ярко выражена: падала роль условных земельных держаний, связи между выше- и нижестоящими феодалами заменялись денежными в виде фьеф-ренты и даже просто денежной оплаты военной службы вассалов по договору. Это создавало удобные условия для возникновения наемных армий.

Велика была роль товарно-денежных отношений городов и складывавшегося там городского сословия в политическом развитии феодальной Европы. Новые экономические и социальные условия создавали предпосылки для централизации государства. Этому способствовало развитие внутреннего рынка в масштабах целых стран или феодальных владений и то, что бюргерство, составляя известный противовес сепаратизму крупных феодалов, открывало перед королевской или княжеской властью возможности лавирования между разными социальными силами, создавая и укрепляя тем временем аппарат публичной власти.

Наконец, города как центры ремесла и торговли и зарождавшиеся в них новая культура и идеология были немаловажным фактором в развитии средневековой культуры в целом, являлись рассадниками светских знаний, реализма в искусстве, школьного и университетского образования, грамотности, средневекового свободомыслия, еретических учений.

Развивавшиеся в рамках феодального строя товарно-денежные отношения, ставшие в период развитого феодализма неотъемлемым элементом всей его экономической и социальной структуры, были одним из наиболее динамичных факторов его развития, расцвета, а затем и перестройки. Города как главные центры этих отношений способствовали, где в большей степени, где в меньшей, прогрессивному развитию этого общества, были его бродилом. К концу периода развитого феодализма товарно-денежные отношения и города были еще подчинены феодальной системе, но порождавшиеся ими первые ростки новой общественной организации исподволь уже начали подрывать ее.