Глава III МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЕВРОПЕ В V—XV вв.

Глава III

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЕВРОПЕ В V—XV вв.

СВОЕОБРАЗИЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Эпоха становления феодализма ознаменовалась складыванием лишь эмбриональных форм международных отношений. Они отличались на первых порах зыбкостью и неустойчивостью, поскольку сама раннефеодальная государственность, в рамках которой реализовывались эти отношения в V — середине XI в., была весьма рыхлой. И варварские королевства, и складывавшиеся позднее раннефеодальные государства представляли собой зачастую конгломерат разнокалиберных сеньориальных владений, лишь номинально связанных с теми или иными центрами власти. Даже более или менее обширные государственные образования, носившие громкие названия «империй» (империя франков — 800 г., новая Римская империя, созданная Оттоном I в 962 г., Великоморавская держава, Киевская Русь), реально являли собою скорее подобие государственного единства, наложенного на лоскутную, разорванную ткань княжеств, графств и герцогств.

Господство натуральной экономики в раннее средневековье означало отсутствие в этот период сколько-нибудь солидной материальной базы для утверждения хотя бы относительно стабильной системы международных (межгосударственных) отношений.

К тому же будни европейцев протекали тогда в обстановке непрестанных войн. Их глубинные предпосылки коренились в социальной природе политической организации общества, выраставшей на «дружинном», а затем вассально-ленном фундаменте. Эти государства и рождавшийся класс феодалов нуждались в новых и новых земельных приобретениях. Вспыхивавшие там и здесь войны были обязаны своим происхождением также асинхронности процесса классообразования у различных племен и народов и связанного с ним возникновения и распространения массовых миграционных потоков, периодически обрушивавшихся на те либо иные территории.

В IV—VI вв. политические комбинации, в которые вступали правители германских варварских королевств, были чрезвычайно разнообразны. Мусульманские государства, образовавшиеся на юго-западной оконечности Европы в VIII в., со временем внесли в межгосударственные контакты этой части континента дополнительные, а именно религиозные мотивы, придавшие войнам за Пиренеями особую ожесточенность. Этому способствовала церковь, постепенно вырабатывавшая доктрину «священной войны» с «неверными».

В IX — середине X в. источником многих конфликтов в Центральной Европе стали набеги венгров и особенно экспансия скандинавов (норманнов). В итоге перманентная конфликтная ситуация в Европе превратилась в «органичный» феномен повседневной действительности. Отсюда, собственно, и вырисовывалась пестрая, многокрасочная, с преобладанием кровавых тонов панорама всей международной жизни раннесредневековой Европы.

Ее специфической чертой, довольно отчетливо проступавшей уже в ту пору, являлось, кроме того, влияние церкви и религии на сферу международной политики. Церковь стала неотъемлемым компонентом международных отношений. Ее всевозраставшее в них участие с VI в. нередко придавало, казалось бы, чисто политическим аспектам международных событий, дипломатическим процедурам и просто военным действиям идеологизированные тона, пронизывало их духом конфессиональной нетерпимости — и не только в случаях войн христиан с «агарянами». Подчас и крупные внутриевропейские «мирные» коллизии, всевозможные политические столкновения между различными феодальными группировками, светскими и церковными, выливались в форму вражды по-разному истолкованных доктринально-теологических принципов. Типичным примером тому служит пресловутое «разделение церквей» — католической и православной.

В ходе гигантских перемещений человеческих масс с Востока на Запад в IV—VI вв. на территории бывшей Западной Римской империи появлялись и погибали многочисленные варварские королевства. Формирование и развитие всех этих политических образований происходило под непрерывный аккомпанемент войн между ними. Вместе с тем варварам приходилось считаться так или иначе с Византийской империей — самым могущественным и стабильным государством Европы того времени.

Правящие круги Византии неизменно стремились (особенно в пору подъема империи в VI в.), сочетая военный нажим с дипломатической изворотливостью, воскресить и, по возможности, претворить в реальность традиционную идею единства Римской империи. Поэтому отношения Византии с варварскими государствами превратились в V—VII вв. в одну из стержневых линий международной жизни.

Византийской империи приходилось вырабатывать разнообразные приемы и формы контактов с варварскими королевствами, признавая, хотя бы частично, приобретения одних, откупаясь золотом от других. Зачастую хитроумная византийская дипломатия сталкивала друг с другом те или иные варварские королевства и, применяя на практике старинный принцип «разделяй и властвуй», добивалась того, что империи удавалось удерживать основную часть территории, даже раздвигать ее границы, возвращая под свой скипетр ранее утраченные земли. Больших успехов достиг в этом отношении Юстиниан I (527—565), вернувший в лоно империи Северную Африку, Италию и часть Испании. Против гуннов этот василевс поднимал аваров, против болгар — гуннов, против вандалов — остготов, которых в свою очередь одолел при поддержке франков.

Способом урегулирования отношений с варварами в Византии было предоставление их правителям и высших римских должностей, титулов, знаков отличия (диадема, мантия, жезл) и права управлять фактически занятой ими территорией от лица империи. Государи варварских королевств большой частью охотно принимали подобные «пожалования». В дипломатической сфере варвары в своих отношениях с Византией или друг с другом зачастую тоже обращались к заимствованным у империи же античным традициям, хотя одновременно вырабатывали и новые формы международных связей. При заключении договоров гарантией их прочности служили у них обычно клятвы, иногда — обмен знатными заложниками.

Новым в дипломатической практике сделались личные встречи королей германских государств в целях улаживания наиболее значительных политических проблем международного порядка. В этом плане выделяется свидание 843 г. в Вердене сыновей Людовика Благочестивого: итогом было подписание договора, определившего контуры европейских государств, на базе которых впоследствии сложились королевства Франция, Германия, Италия, герцогство Бургундия.

В эпоху раннего средневековья зарождается и «брачная дипломатия»: союзные отношения между варварскими государствами сплошь и рядом скреплялись брачными узами между членами правящих домов. Иногда, в виде вынужденных уступок, на такие браки шли даже византийские императоры (Юстиниан II и Константин V были женаты на хазарских княжнах).

Эффективным орудием византийской дипломатии стало миссионерство. Формально миссионеры направлялись в те или иные земли с целью распространения там христианства, по существу — также ради политического проникновения и утверждения власти империи над близкими и далекими народами. Византийских миссионеров посылали, например, в X в. в славянские области. Распространение христианства на Руси с конца X в. явилось в этом смысле международно-политическим триумфом для Византии. Духовенство, поставлявшееся из Константинополя в христианизованные страны, выступало проводником политики Византийской империи.

Существенным компонентом в развитии международных отношений V—XI вв. был выход на арену европейской политики новой силы — папства. Он совершался по мере укрепления светской власти римских понтификов. Подобно византийским императорам, папы энергично использовали в целях распространения духовного и политического влияния Рима церковные миссии. Их деятельность среди язычников привела в VII—IX вв. к укреплению политического веса папского Рима в Центральной Европе. Постепенно складывалось сообщество христианских народов, по крайней мере номинально признававших римского папу своим духовным главой. Порой это «признание» добывалось и путем принудительного обращения силой оружия (так были христианизированы саксы при Карле Великом).

Оборотной стороной возвышения римских первосвященников, издавна претендовавших на главенствующее положение в церковной иерархии христианского мира, явились участившиеся конфликты Рима с Константинополем. Формально папы подчинялись византийским императорам, и Константинополь всячески противодействовал притязаниям Рима, однако без особого успеха, ибо он был ослаблен в VII в. арабскими завоеваниями, а в VIII в. иконоборческим движением. Папы становились все более независимыми от него. На этом фоне папы выставляли себя хранителями христианской ортодоксии в Италии, вокруг них складывался ореол «борцов за истинную веру» — не только против лангобардов-ариан, но и против византийских императоров-«вероотступников». Римские первосвященники возглавили общественное движение против «иноверческой» власти василевсов в Италии. Когда император-иконоборец Лев III Исавр отнял у папства ряд вотчин в Калабрии и Сицилии, изъял из сферы влияния папы Иллирию и Балканский полуостров, в целом нанеся Риму чувствительный материальный и моральный ущерб, папа Григорий II (715—731) осудил василевса как еретика, а Григорий III (731—741) предал анафеме и само иконоборчество (732 г.).

Между тем лангобарды все еще оставались опасным врагом Рима. Располагавшее сравнительно скудными материальными ресурсами (всего лишь несколько областей Центральной Италии), папство нуждалось поэтому в могущественных союзниках и для борьбы против Византии, и для отпора лангобардам. Таким союзником стали франки, придерживавшиеся ортодоксии и признававшие духовный авторитет римских понтификов. Поддерживая их, франкские правители получали удобный предлог для вмешательства в итальянские дела и в то же время могли рассчитывать на благосклонность курии в собственных внешнеполитических устремлениях.

Союз папства с франками в ранних своих очертаниях намечается уже в середине VI в. и обретает политическую реальность в VIII в., когда сначала Карл Мартелл (в 739 г.), а позднее Пипин Короткий оказали ему помощь против лангобардов. Их земли, отнятые Пипином, были переданы папе («Пипинов дар» 756 г.). Образовалось светское государство пап (Церковная область), к которой отошли и номинальные к этому времени владения византийских императоров в Средней Италии (Равеннский экзархат, включавший также Венецию и Истрию, Римская провинция, формально ранее также считавшаяся принадлежавшей Византии).

Союз папства с Франкским королевством был неравноправным: перевес сил находился у франков. Зависимость пап от них значительно усилилась в царствование Карла Великого, который, окончательно завоевав лангобардские земли в Италии, придвинул границы Франкского королевства к Церковной области. Папа Лев III (795—816), венчавший Карла Великого императорской короной (25 декабря 800 г.), санкционировал превращение Франкского государства в империю — крупную политическую силу в Европе.

В период феодальной раздробленности (после распада империи Каролингов) международные отношения представляли собой крайне запутанную и хаотичную картину. Почти стерлись границы между государственными и частными владениями, а следовательно, оказались «размытыми» и грани между внутренними и международными отношениями. Рубежи, отделявшие крупные государства, стали трудно различимыми. Влиятельные сеньоры нередко имели земельные владения в разных государствах, были одновременно вассалами короля и императора. Повсеместно вошло в обыкновение право частной войны и частной дипломатии. В то же время на отдельных территориях давали себя знать и консолидирующие тенденции, особенно там, где процесс феодализации не был завершен, или там, где было сильно влияние папства.

Главными очагами консолидирующих тенденций теперь стали две политические силы — Германская империя и папство. Каждая из них выступала с притязаниями на верховенство (супрематию) в европейских делах.

По существу, конечно, ни там, ни здесь такие притязания не имели твердой социальной почвы. Но идея установления политической супрематии жила своеобразной самостоятельной жизнью, словно в силу некоей исторической инерции. Она находила обоснование в Германии в традиционных, «окостеневших» с Каролингской эпохи представлениях о непрерывности существования Римской империи, в Риме — в идее главенствующей роли римских первосвященников в христианском мире.

Через всю в высшей степени запутанную картину международной жизни X—XI вв. проходили две магистральные линии: борьба империи с папством и противоборство ряда государств Запада, сплачивавшихся вокруг папского Рима, с Византией. Вторая линия, как уже отмечалось, в середине XI в. привела к разделению церквей. Что касается первой, то ее развитие в схематичном виде происходило следующим образом. Державные притязания Германской империи возникли во второй половине X в. в результате успешных походов германского короля Оттона I в Италию (50-е — начало 60-х годов). Коронованный папой Иоанном II (955—964) императорской короной (2 февраля 962 г.), Оттон I не на словах, а на деле занял положение «опекуна» апостольского престола. Римская империя Оттонов, охватившая германские земли и Северную и Среднюю Италию, сделалась в X—XI вв. центром разнонаправленной немецкой агрессии в Европе. Ее агрессивные устремления обращены были не только против непосредственных соседей — Бургундии, Чехии, Венгрии и входившей в ее состав Словакии: объектом агрессии стали также полабские славяне, а в дальнейшем и прибалтийские народы. Здесь завязался один из важных узлов международных отношений эпохи развитого феодализма. Как раз в это время начался пресловутый рыцарский «Drang nach Osten» против славян и балтов, в котором захватнические поползновения рыцарства и князей сомкнулись с миссионерскими интересами римской курии, стремившейся расширить сферу собственного влияния в Европе.

Позднее, по мере того как папы обретали опору в реформаторском клюнийском движении, а затем выступили с целой программой установления универсалистской теократии «наместников божьих», разгорелись острые и продолжительные, затянувшиеся на несколько столетий конфликты германских императоров и римских пап — главных претендентов на «мировое владычество». В эти конфликты были втянуты так или иначе различные политические силы Европы. Католическая церковь использовала свои умножившиеся в X—XI вв. материальные ресурсы и организационную структуру, в которой окрепли принципы централизации, чтобы занять главенствующие позиции в Европе. Церковь превратилась в своего рода политическое ядро большей части феодально раздробленного континента.

Внешним образом эта линия международных отношений ярче всего выразилась в так называемом споре за инвеституру между императором Генрихом IV и папой Григорием VII, выдвинувшим последовательную программу установления теократии, который завершился Вормсским конкордатом 1122 г.

В X—XI вв. в торговые связи и военные контакты с другими народами Европы впервые вступают Киевская Русь, Венгрия, Чехия, Польша. Киевские князья уже в X в. вели весьма активную внешнюю политику на восточных и южных рубежах Древнерусского государства. Они воевали с Хазарским каганатом, вели сложную политику в отношении Византии. Военные походы против империи перемежались с периодами мирных торговых и культурных отношений. В результате первого похода в Византию, предпринятого князем Олегом (в 911 г.), был заключен выгодный для Руси торговый договор, после менее удачного похода князя Игоря (941 г.) был составлен новый договор (944 г.), менее благоприятный для Руси. Позднее, в 968 и 969 гг., князь Святослав совершил два похода на Балканы. В первом было захвачено несколько болгарских городов на Дунае, второй был направлен против Византии, война велась в союзе с болгарами. Она началась также удачно, но затем завершилась поражением дружины Святослава при Доростоле. На обратном пути на Русь князь был убит печенегами. Связи Древней Руси с Западной и Центральной Европой активизировались уже в XI в. В 80-е годы X в. киевский князь Владимир первый вторгся в византийские владения в Крыму, взял Херсонес (Корсунь) и вынудил правившего тогда императора Василия II отдать ему в жены его сестру — царевну Анну. В 988 г. он ввел на Руси христианство по византийскому обряду.

Особая страница международной европейской истории с конца VIII до последней трети XI в. — экспансия скандинавов. Начальным рубежом «эпохи викингов» принято считать разгром ими монастыря св. Кутберта на острове Линдисфарна в Восточной Англии (783 г.), конечным — поражение норвежской экспедиции, имевшей целью восстановить былую власть норманнов в Англии (1066 г.). На протяжении без малого трех столетий викинги занимались прямым грабежом и торговлей, убивали или превращали в рабов местных жителей, присваивали их землю, колонизовали ее, облагали местных жителей данью. Ужас, который они вызывали, отразился в молитве: «Избави нас, Боже, от дьявола и от норманнов».

Широкая по размаху вспышка активности в общем малочисленных скандинавов была обусловлена в первую очередь возросшими потребностями формирующегося господствующего класса и ростом народонаселения — факторами, характерными для общества, находившегося у истоков классового строя. Успеху экспансии способствовали высокое развитие мореходства в Скандинавии, традиции внешней колонизации, крепкая военная организация, первоклассное по тем временам вооружение, а также нестабильная международная обстановка в Европе.

Норманнская экспансия в Европе прошла ряд этапов. Первоначально это были отдельные пиратские нападения на корабли и прибрежные поселения, главным образом на Балтике и в Северном море (вторая половина VIII в.). С конца VIII и в первой половине IX в. набеги приобрели регулярный, массовый, организованный характер, а с середины IX в. сопровождались колонизацией. В X в. активность викингов спала, затем возобновилась к концу столетия. Датчане и норвежцы разбойничали преимущественно в Западной Европе, шведы действовали главным образом в Восточной Европе.

Наиболее глубоко деятельность викингов сказалась в Британии. Набеги на Британию датчан, норвежцев, шведов и готландцев систематически осуществлялись с конца VIII в. В 70-е годы IX в. они колонизовали значительную территорию и образовали в восточных районах страны так называемую «Область датского права» (Денло), обложив побежденных данью («датские деньги»). Хотя в X в. англосаксам удалось отстоять от датских набегов юг и запад страны, только в начале X в. она объединилась. С конца X в. экспансия датчан в Британии возобновилась, и в начале XI в. Кнут Великий (король Англии, 1016—1036; Дании, 1018—1036; Норвегии, 1030—1035) создал огромную Северо-Западную державу, включавшую Англию, Данию со Шлезвигом и югом Скандинавского полуострова, Норвегию. С его смертью, однако, Англия и Норвегия обрели независимость. В 1066 г. норвежский король-викинг Харальд Хардрад попытался вновь овладеть Англией, но потерпел поражение в битве при Стамфордбридже.

В Шотландии и Ирландии действовали преимущественно норвежцы. В 70—80-е годы IX в. в Ирландии было образовано норманнское королевство с центром в Дублине. Победа объединителя Ирландии короля Бриана Боройме в 1114 г. положила конец норманнскому владычеству в Ирландии.

Около 800 г. датчане, сопутствуемые норвежцами, приступили к систематическому ограблению побережья континентальной Европы и доступных судам внутренних территорий континента. Они разорили селения куршей на Балтике, земли по нижнему течению Эльбы и Рейна, грабили французское побережье, селения в устье Луары и по Гаронне; поднявшись (в середине IX в.) вверх по Сене, захватили и подвергли разграблению Париж. Пройдя (еще в 820 г.) Ла-Манш, они пиратствовали в Бискайском заливе, затем, миновав Гибралтар, ограбили побережье Испании и Марокко, а в 846 г. осадили Рим.

В 911 г. вождь викингов Роллон, заняв территорию в устье Сены, стал вассалом французского короля и получил захваченную область в лен в качестве герцогства Нормандия. Постепенно норманны-завоеватели «растворились» среди местного населения, однако сохраняли тесные связи с миром викингов и их традициями. В XI в. выходцы из Нормандии завоевали Южную Италию и Сицилию, основав здесь в начале XII в. Сицилийское королевство норманнов.

В 874 г. норвежцы высадились в Исландии и колонизовали ее. Великолепные мореходы, исландские норвежцы славились дальними плаваниями. Около 982 г. знатный исландец Эйрик Рыжий высадился и обосновался в Гренландии. Его сын Лейф Эйрикссон около 1000 г. достиг Северной Америки,

В X—XI вв., когда активность викингов на западных землях спала, усилился их интерес к Восточной и Юго-Восточной Европе. Они поступали на службу в скандинавские дружины при дворах русских князей, в гвардию византийских императоров, участвовали в торгово-грабительских экспедициях к Белому морю и Северной Балтике. Шведы преобладали среди разноплеменных дружин русских князей.

Профессиональная воинская служба при княжеских дворах была важным способом внедрения варягов на Руси. Неся ратную службу, варяжские дружины, кроме того, собирали дань для князей и полюдье; треть собранного, по обычаю того времени, шла дружине. Некоторые варяги выполняли дипломатические поручения. Новгородский варяжский отряд через Киев перекочевал в Константинополь, где влился в корпус руссов, подчиненный непосредственно императору. Живя подолгу на Руси, варяги быстро ассимилировались в местной служилой среде. Важной составной частью деятельности варягов была торговля: попутная — самих викингов, профессиональная — немногих тогда купцов.

Агрессия норманнов со второй половины XI в. отступила перед силой сложившихся в Европе государств. Большинство созданных ими королевств были разрушены либо трансформированы под давлением местной среды. Викинги нанесли значительный урон народонаселению и материальной культуре ряда районов Европы. В странах, где их внедрение было глубоким и длительным, они насаждали свои общинные и языческие порядки. В то же время викингам Европа обязана открытиями и колонизацией ряда островов. Деловые разъезды норманнов по разным странам и их торговые операции шли в русле международных контактов и культурного обмена между разными регионами Европы, особенно Северо-Западной и Восточной, а также между Европой, Средней Азией и Арабским халифатом.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЕВРОПЕ В XI—XIII вв.

Сближению народов и государств, разрушению укоренившейся их замкнутости во многом содействовал общий экономический рост Европы, связанный с завершением феодализационных процессов, с развитием городов, с расширением внутренней и внешней торговли. Вместе с тем, в торговых операциях купечества оказывались заинтересованными и феодальные правители, извлекавшие доходы из торговых сделок, что вело к ожесточенным, порой длительным войнам.

XI—XIII вв. были временем бурной феодальной экспансии в Европе и за ее пределами. Увеличение потребностей господствующего класса в связи с развитием рынка, а отчасти также и демографические сдвиги толкали все слои феодалов к захватам чужих земель и богатств. Одновременно в Европе происходило образование централизованных феодальных монархий, формировались народности, усиливалась королевская власть. Все эти процессы тесно переплетались между собою, порождая бесчисленные локальные, региональные, а иногда и едва ли не всеевропейские военные и дипломатические конфликты. Их возникновению в немалой степени способствовали и запутанные вассальные отношения, и сложное взаимодействие интересов отдельных групп феодального класса с династическими побуждениями правителей тех или иных королевств, княжеств и т.д.

В XII—XIII вв. продолжалась и в отдельные моменты достигала большой остроты борьба империи и папства. Теперь она осложнилась тем, что папство обрело себе сильного союзника в лице городов-государств Северной и Средней Италии, не желавших признавать власть германского императора и быть подданными так называемой Священной Римской империи, как с XII в. стала называться империя. Главным спорным вопросом в борьбе был теперь уже не вопрос об инвеституре епископов, а о германском владычестве в Италии. Кульминацией этой борьбы были 50—70-е годы XII в., когда Фридрих I Барбаросса вел ожесточенную борьбу с «Ломбардской лигой» (Союз папы и североитальянских городов), завершившуюся полным его поражением при Леньяно (1176 г.), а затем — время правления Фридриха II (1220—1250). Этот последний император из дома Гогенштауфенов, одновременно бывший королем Сицилии, также не сумел овладеть Северной и Средней Италией и подчинить себе папский престол, к чему он упорно стремился. С этого времени борьба империи с папством утратила свое первенствующее значение в международной жизни средневековой Европы.

Во второй половине XI в. в Европе завязался новый узел международных противоречий — англо-французский. Нормандское завоевание Англии положило начало растянувшимся на столетия попыткам английского королевства создать объединенное англо-французское государство. Опираясь на династические права и военную силу, английский король Генрих II (1154—1189) сосредоточил под своей властью примерно половину французских земель (Нормандия, Анжу, Мен, Турень, Аквитания) и добился вассалитета герцога Бретани. Решение проблемы объединения Франции стало невозможным без борьбы с английской короной.

В течение XII—XIII вв. англо-французские противоречия неоднократно приводили к вооруженным конфликтам, в которые вовлекались другие западноевропейские страны и феодальные правители отдельных областей. В 1173 г. Франция при поддержке шотландского короля и графа Фландрского вмешалась в междоусобную борьбу в Англии. Шотландию и Фландрию толкнули на вмешательство в англо-французское соперничество поиски путей независимого развития. Политическая ориентация Шотландии, постоянно находившейся под угрозой поглощения английским королевством, в течение всего периода развитого феодализма оставалась стабильно антианглийской. Фландрия же к концу XII в. ощутила большую угрозу своей относительной независимости с французской стороны и начала поддерживать Англию. В конце XII — начале XIII в. центр англо-французских противоречий на время переместился в Средиземноморье и на Восток.

Крестовые походы XI—XIII вв. — наиболее общее и продолжительное проявление феодальной экспансии. Главным их направлением было Восточное Средиземноморье, однако под стягами креста часть западноевропейских феодалов устремлялась, особенно с последней трети XII в., и в Прибалтику, к землям славянских, балтийских и угро-финских народов Восточной Европы. Лозунги крестового похода зачастую освящали и внутреннюю феодальную экспансию (например, северофранцузских рыцарей в начале XIII в., выступивших против еретиков «альбигойцев» юга Франции).

Воздействие крестовых походов на развитие международных отношений было крайне неоднозначным. Когда в конце XI в. сотни тысяч западноевропейцев из разных стран (причем на первых порах к рыцарству примкнули массы обнищавшего зависимого крестьянства) ринулись в Палестину, опьяненные идеями «спасения гроба господня от власти неверных» и «защиты братьев по вере от притеснений» мусульман, то эти массовые религиозно-завоевательные миграции поначалу содействовали известному сплочению народов Запада. Участники «священных войн» поневоле осознавали себя принадлежавшими к некоей общности, воодушевленные по крайней мере одинаковыми религиозными идеалами. «Хотя мы говорили на разных языках, — писал французский хронист, участник Первого крестового похода Фульхерий Шартрский, — казалось, однако, что мы являемся братьями и близкими родичами, единодушными в любви к богу». В подобных высказываниях отразились признаки зарождающегося общего западноевропейского самосознания, превозмогающего языковые, этнические и другие различия.

Однако крестовые походы вместе с тем способствовали нарастанию уже и ранее значительных центробежных тенденций в развитии международных отношений. С одной стороны, по мере утверждения крестоносцев на Востоке их захватнические интересы приходили в непосредственное столкновение между собой в Ливане, Сирии, Палестине, в бассейне Средиземного моря и часто ставили крестоносцев на грань открытой междоусобной войны. С другой стороны, усиливавшаяся средиземноморская экспансия рыцарства, теснейшим образом переплетаясь со взаимоотношениями складывавшихся в самой Европе феодальных государств, втягивала их в завоевательные экспедиции рыцарства, а со временем стала решающим фактором средиземноморской экспансии Запада. В этих условиях противоречия между европейскими государствами еще более обострялись.

Примечательно, что как раз на время наиболее значительных крестоносных акций Запада приходятся и самые драматические эпизоды межгосударственных коллизий, причем именно в эти годы обычно складывается такая расстановка политических сил на международной арене, которая затем надолго будет определять основные линии развития в сфере войны и мира в Европе.

На сложные хитросплетения международной политики «накладывались» возраставшие, особенно со второй половины XII в., универсалистские тенденции в политике поднимавшихся феодальных монархий, их все глубже укоренявшиеся стремления к созданию какого-то подобия всеевропейской политической общности под эгидой одного государя. Претензии на «мировое» владычество изъявляли прежде всего, как отмечалось, германские императоры и римские папы. Но с идеей создания «универсального» государства носились и английские Плантагенеты, и французские Капетинги, и правители норманнского Королевства Обеих Сицилий. Современный французскому королю Филиппу II Августу хронист приписывал ему горделивое зявление: «Одного человека достаточно, чтобы управлять всем миром». Попытки реализовать такого рода притязания, в свою очередь, приводили к бесчисленным вооруженным конфликтам в Европе, к образованию и распаду межгосударственных коалиций, к постоянным перекраиваниям политической карты. Универсалистская политика не имела никаких экономических предпосылок для успеха — она представляла собой лишь издержки процесса феодальной централизации, и, тем не менее, это был вполне реальный фактор международной жизни, в немалой степени влиявший на европейскую ситуацию в целом.

В ходе развертывания средиземноморской экспансии и централизаторско-универсалистских планов главных феодальных держав Западной Европы их интересы приходили в решительное противоречие с интересами Византийской империи. Последняя, со своей стороны, уже в конце XI в. старалась с помощью искусной дипломатии, сталкивая Венецию с Генуей, симулируя поддержку крестоносцев (а на самом деле чиня им всяческие препоны), ослабить натиск Запада, не только угрожавший ее позициям в левантийской торговле, но и представлявший опасность для самой территориальной целостности и государственной самостоятельности Империи. То одни, то другие «христианские» государства Запада оказывались вынужденными в борьбе против европейских соперников и Византии вступать в контакты и даже заключать союзы с мусульманскими государствами.

Столкновение интересов европейских государств в Средиземном море на почве их стремления взять под свой контроль эту оживленную магистраль левантийской торговли отчетливо обнаружилось уже во время Второго крестового похода 1147—1149 гг. Тогда же всплыли на поверхность и накапливавшиеся в течение столетия противоречия Запада с Византией. Все это обусловило союз Германской и Византийской империй и одновременно — соглашение Сицилийского королевства с Египтом, нападение Рожера II на Византию, которая в свою очередь заключила мир с сельджуками.

Парадоксальная, сложная ситуация повторилась и во время Третьего крестового похода (1189—1192 гг.). Англия, во владения которой в середине XII в. вошло герцогство Аквитания с Марселем, занимавшим важное место в левантийской торговле, стремилась обеспечить свое влияние во всех странах, прилегавших к Средиземному морю. Генрих II Плантагенет рассчитывал овладеть Иерусалимским королевством и вынашивал идею установления «всемирного» владычества англо-французской державы Плантагенетов.

К Средиземному морю устремлял свои взоры и германский император Фридрих I Барбаросса. Чтобы обеспечить переход Южной Италии и Сицилии к Гогенштауфенам, он в 1186 г. женил своего сына и преемника Генриха VI на наследнице сицилийского трона Констанции. В авантюристических проектах германского императора существенное место занимала также Византия. Называвший себя «владыкой мира» Фридрих I открыто заявлял о твердом намерении раздвинуть границы Германской империи до пределов старой Римской империи.

Врагом Плантагенетов в то время выступил французский король Филипп II, который участвовал в Третьем крестовом походе, надеясь в случае успеха укрепить позиции королевской власти в стране и затем нанести сокрушительный удар по главному противнику — Плантагенетам.

В Константинополе вызывали подозрения контакты Фридриха I с непосредственным противником Византии на Востоке — Иконийским султаном Кылыч-Арсланом II (1155—1192 гг.). Тугой узел международных противоречий завязался в эти годы и в Юго-Восточной Европе. В 1185—1187 гг. против власти Византии восстали болгары: к северу от Балканских гор образовалось самостоятельное государство — Второе Болгарское царство. На пути к достижению своей независимости стояла и Сербия. Сербия и Болгария при этом находились между собой в дружественных отношениях. Фридрих I стремился натравить правителей обоих государств на Греческую империю. Летом 1189 г. византийский император Исаак II Ангел подписал соглашение с главным врагом крестоносцев — египетским султаном Салахом ад-Дином: ему была обещана поддержка против Кылыч-Арслана II. Таким образом, оба «христианских императора» — германский и византийский — оказались в это время в союзе с мусульманскими государями.

Враждебные отношения разъединили во время Третьего крестового похода также Францию и Англию. Когда по дороге на Восток войска английского короля Ричарда I предприняли попытку овладеть Сицилией, Филипп II вступил в тайные переговоры с ее правителем и постарался воспрепятствовать этому.

Не дождавшись окончания военных действий в Палестине и взятия осажденной крестоносцами Акры, французский король уехал домой и развернул войну против Ричарда I в его континентальных владениях. На пути во Францию Филипп II встретился в Милане с императором Генрихом VI, считавшим себя законным наследником сицилийского трона, и они договорились о совместных действиях против Ричарда. Осенью 1192 г. Генрих VI взял в плен Ричарда I, продержав его затем у себя около двух лет. В 1194 г. Генрих VI захватил Сицилию и начал подготовку к войне против Византии, овладение которой должно было послужить первым шагом на пути создания «всемирной монархии» Гогенштауфенов. Византию предполагалось в случае удачи включить в Священную Римскую империю. Весной 1197 г. первые отряды немецких крестоносцев численностью до 60 тыс. человек двинулись к Акре. Кипрский король Амори Лузиньян признал себя вассалом германского императора. Это предприятие, однако, рухнуло со смертью Генриха VI в сентябре 1197 г.

Традиции вражды Запада и Византии с особой очевидностью проявились в Четвертом крестовом походе, организованном папой Иннокентием III в 1198 г. Этот поход неожиданно для современников в результате сложного сплетения интересов различных политических сил закончился завоеванием западными рыцарями (французскими, германскими, итальянскими) в 1203—1204 гг. Константинополя. На месте Византии было создано новое государство западных феодалов — Латинская империя (1204—1261 гг.).

Между тем с начала XIII в. Филипп II Август начал наступление на континентальные владения Плантагенетов. В 1202—1206 гг. он отвоевал у английского короля Иоанна Безземельного Нормандию, Мэн, Анжу и Турень. К тому же в итоге столкновения с Иннокентием III Иоанн Безземельный был вынужден признать себя его вассалом. Английский король организовал коалицию против Филиппа II. В нее вошли германский император Оттон IV Вельф, граф Фландрский и некоторые недовольные Капетингами крупные французские феодалы. Однако в знаменитых сражениях 1214 г. при Ла-Рош-о-Муане (область Аженэ) и Бувине (Фландрия) англичане и их союзники были разгромлены.

Воспользовавшись острой вспышкой недовольства политикой Иоанна в Англии в 1215 г., Филипп II выдвинул претензии на английский трон. Его сын принц Людовик (будущий французский король Людовик VIII) высадился с войсками на юге Англии (1216 г.). Английская монархия с большим трудом отразила этот удар (престол в 1216 г. перешел к сыну Иоанна Генриху III). Все завоевания французских королей на континенте получили признание де-факто, а в 1259 г. были закреплены юридически в Парижском договоре между английским и французским королями. Континентальные владения Англии свелись к небольшой области на юго-западе Франции с центром в Бордо. Однако Плантагенеты не оставляли надежды на восстановление «Анжуйской империи», включавшей некогда половину Франции.

XI—XIII вв. были временем расширения экономических и культурных связей европейских государств. Основу этого процесса составлял их внутренний социально-экономический прогресс. Значительно вырос также товарообмен между странами Западной Европы и Востока. Большую роль в средиземноморской торговле стали играть Барселона, Марсель, Монпелье, а особенно — итальянские города-республики (Венеция, Генуя, Пиза), учредившие свои фактории в странах Восточного Средиземноморья и потеснившие там арабских и греческих купцов.

Экономические, дипломатические и культурные сношения с Востоком, в частности путешествия европейцев в восточные страны, предпринимавшиеся с политическими, торговыми и религиозными целями (Джованни дель Плано Карпини, братья Никколо, Маффео и Марко Поло и др.), обмен товарами, изделиями ремесла и продуктами земледелия были весьма плодотворны для Западной Европы. Они значительно раздвинули географический кругозор европейцев, которые к тому же позаимствовали у народов Востока ряд технических достижений, в том числе ветряную мельницу и усовершенствованное водяное колесо. Из восточных стран были переняты некоторые ранее не известные в Европе сельскохозяйственные культуры: рис, гречиха, арбузы, лимоны, абрикосы. С XII в. стал входить в употребление сахар, завезенный на Запад из Сирии. По восточному образцу начали изготовлять такие сорта ткани, как муслин (по названию города Мосула в Месопотамии), дамаст (от города Дамаска), атлас (по-арабски — «красивый»). Влияние Востока сказалось и в бытовых нововведениях (устройство горячих бань, частая смена белья и верхнего платья и пр.).

Влияние культуры Востока и заимствование технических достижений его народов шло в Западную Европу различными путями и не только из стран Восточного Средиземноморья, где побывали крестоносцы, но и из некогда арабской Сицилии, через арабов, длительное время господствовавших в Испании.

Важное место в международной жизни Европы X—XIII вв. занимала Древняя Русь. Как в период складывания и развития Киевского государства, так и во время феодальной раздробленности (до установления монгольского ига к середине XIII в.) Русь играла активную роль в европейской политике. Формирование политического единства Руси сопровождалось острой борьбой с соседними государствами и землями, в ходе которой она вступала в различные политические союзы. Принятие христианства в конце X в. способствовало упрочению внешнеполитических сношений страны, вывело ее в ряды могущественных христианских держав средневекового мира. Русь стала признанной силой на международной арене.

В XI в. Древнерусское государство укрепляет свои позиции в Восточной Европе, заключая союзы с Польшей, Венгрией, Чехией. Завязываются связи и с Западной Европой. При Владимире и Ярославе Мудром предпринимаются неоднократные попытки русско-немецкого сближения, которое, впрочем, оставалось зыбким. В 1051 г. женитьбой французского короля Генриха I на дочери великого киевского князя Анне Ярославне был скреплен союз с Францией. Около 1074—1075 гг. дочь последнего англосаксонского короля Харальда — Гита была просватана за Владимира Мономаха.

Борьба с кочевниками южнорусских степей (печенегами, половцами и др.), постоянно угрожавшими селам и городам Киевской Руси, являлась важным аспектом внешней политики Древнерусского государства.

Составной частью широкой внешней политики Руси были и ее взаимоотношения с Византией. Древнерусское государство формировалось, укрепляло свои границы и внешнеторговые интересы, преодолевая упорное сопротивление Византии. Константинополь, удерживавший Северное Причерноморье, стремился ослабить Русь. С этой целью он заключал союзы с ханами кочевых орд, сменявших друг друга, в степной полосе Южной Руси. Опираясь на церковные узы с Киевом, византийские правительства всячески старались помешать ее сближению с враждебными самой Греческой империи католическими государствами Западной Европы. Все это делало русско-византийские отношения неустойчивыми. Периоды мира чередовались с периодами открытых вооруженных конфликтов. Так, Ярослав Мудрый пошел даже на разрыв всех — военнополитических, торговых и церковных — связей с Византией: в 1043 г. большой русский флот, собравшись на Дунае (на кораблях находилась дружина в 20 тыс. воинов), двинулся к Константинополю (экспедиция эта, правда, потерпела неудачу).

В мирное время Киевская Русь вела интенсивную торговлю с Византией. Наемные русско-варяжские отряды в XI в. нередко участвовали в византийских войнах: против печенегов в Македонии и Фракии, против норманнов в Италии, против сельджуков в Грузии и Армении.

С возобладанием феодальной раздробленности на Руси широкие воинские предприятия прекращаются, ранее единая внешнеполитическая линия прерывается, курс внешней политики обретает полицентричность. Тем не менее и в это время отчетливо проступают некоторые традиционные тенденции внешней политики Руси, прежде всего противодействие экспансионистским поползновениям Германской и Византийской империй, а также папскому теократически-универсалистскому курсу, предполагавшему церковно-политическое подчинение как Византии, так и Руси «апостольскому престолу».

Уже во второй половине XI в., начиная с понтификата Григория VII, Русь стала одной из важнейших целей в планах римской курии. В XII в. русские земли, как и другие славянские территории Восточной Европы, сделались непосредственным объектом нападений немецких рыцарей-крестоносцев, тайно и явно инспирировавшихся папами и их окружением. В начале XIII в. под эгидой папства образуется военно-монашеский орден Меченосцев. Орден Меченосцев, как и Тевтонский, перенесший в начале XIII в. свою деятельность в Восточную Европу, под покровительством папского престола развернул экспансию в Прибалтике и против русского Северо-Запада. Большую активность проявляло папство и по отношению к Галицко-Волынской Руси. Намерение папства и немецкого рыцарства овладеть всей Восточной Прибалтикой было сорвано победой литовцев над немцами в 1236 г. при Шауляе.

В первой половине XIII в. западноевропейские государства продолжают организовывать все новые и новые крестовые походы на мусульманский Восток, безуспешно пытаясь упрочить свои шаткие позиции в Сирии и Палестине. Не утихает борьба между германскими императорами и римскими папами.

Во время Пятого похода (1217—1221), когда после взятия города Дамиетты в Египте между крестоносцами вспыхнули распри из-за добычи, папский легат Пелагий, выступивший в роли главнокомандующего, в поисках союзников для завоевания Египта обратился… к предводителю монгольских орд, вторгшихся тогда в Персию, — Чингисхану. Вскоре перед грозной опасностью монгольского завоевания оказалась вся Восточная и Центральная Европа.

Полчища хана Батыя, разорив и опустошив в 1237—1240 гг. русские земли, весной 1241 г. двинулись в Польшу и Венгрию. Большое войско, состоявшее в основном из польских и немецких отрядов, пыталось остановить монголо-татарских завоевателей у города Лигница (Силезия), однако потерпело полное поражение в апреле 1241 г. Такая же участь постигла и 60-тысячное венгерское войско. Император Фридрих II не оказал никакой поддержки ни полякам, ни венграм, хотя венгерский король даже обещал стать его вассалом, если Фридрих поддержит его против монголов. Передовые монголо-татарские отряды дошли до Адриатики. Западная Европа, раздираемая внутренними конфликтами, стояла беззащитной перед лицом восточных завоевателей. Неожиданно они повернули назад и ушли в степи Причерноморья и Заволжья. Причина состояла в том, что армии монголо-татар были сильно истощены длительными военными походами и героическим сопротивлением, которое им на протяжении трех с лишним лет оказывала Русь.

Немецкие рыцари в союзе со Швецией, Норвегией и Данией с благословения папы предприняли крестовый поход против Северо-Западной Руси, который завершился победами новгородского князя Александра Ярославича в сражениях на Неве (1240 г.) и на Чудском озере (1242 г.).