№ 5 ЗАПИСКА Б.С. БУРКОВА В ЦК КПСС ОБ ОПУБЛИКОВАНИИ СТАТЬИ Г.К. ЖУКОВА «БЕЗОГОВОРОЧНАЯ КАПИТУЛЯЦИЯ»[277]
№ 5 ЗАПИСКА Б.С. БУРКОВА В ЦК КПСС ОБ ОПУБЛИКОВАНИИ СТАТЬИ Г.К. ЖУКОВА «БЕЗОГОВОРОЧНАЯ КАПИТУЛЯЦИЯ»[277]
3 марта 1965 г. Секретно
В преддверии 20-й годовщины победы над гитлеризмом многочисленные органы зарубежной прессы обращаются в агентство печати Новости с просьбой предоставить им статьи крупных советских военачальников, писателей и специалистов о ходе и исходе войны. Выполнение этих заявок позволяет продвигать в так называемую большую прессу советскую точку зрения на события и разоблачать многочисленные на Западе труды фальсификаторов истории. Примером может служить опубликование в крупнейшем французском журнале «Пари-Матч» статей маршалов Советского Союза тт. Чуйкова и Еременко, а также военных дневников писателя К.М. Симонова. Показательно, что из «Пари-Матч», имеющего тираж 1 600 тысяч экземпляров, наши материалы перепечатывают другие органы буржуазной прессы (в частности, крупнейшая греческая газета «Вима»).
Среди полученных нами заявок имеются просьбы подготовить выступления маршала Советского Союза т. Жукова Г. К. Агентство печати Новости располагает рукописью статьи т. Жукова Г.К., в которой описываются завершающие боевые операции Советской Армии, маневры гитлеровской верхушки, стремившейся переговорами с Западом уйти от возмездия, отклонение советским правительством так называемой «капитуляции» в Реймсе, подписание акта о безоговорочной капитуляции в Берлине 8 мая 1945 года.
Помимо чисто исторического интереса, статья т. Жукова Г.К. несет большую контрпропагандистскую нагрузку, так как значительная ее часть посвящена разоблачению тезиса бывшего президента США Эйзенхауэра, утверждавшего в недавнем интервью в Чикаго, будто требование безоговорочной капитуляции Германии было ошибкой и затягивало войну.
Просим согласия на опубликование прилагаемой статьи в советской и зарубежной прессе. Приложение: статья т. Жукова на 33 листах.
Председатель правления агентства печати Новости Б. БУРКОВ
Приложение
БЕЗОГОВОРОЧНАЯ КАПИТУЛЯЦИЯ
2-го мая Советские Вооруженные Силы завершили окончательный разгром берлинской группировки врага и водрузили Красное знамя над рейхстагом.
В приказе Верховного Главнокомандующего говорилось: «Войска 1-го Белорусского фронта, при содействии войск 1-го Украинского фронта, после упорных уличных боев завершили разгром берлинской группы немецких войск и сегодня, 2 мая полностью овладели столицей Германии городом Берлином — центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии».
Москва в тот же день салютовала доблестным войскам 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов.
Для немецкого народа 2 мая был тяжким днем. Жестоко обманутые гитлеровцами, изнеможденные от голода и страха, как только смолкли пушки, берлинские жители вылезали из подземных укрытий и, еле передвигая опухшие ноги, медленно тащились к развалинам своих домов.
Отзывчивые сердца советских солдат не выдержали. Кто добрым словом, кто куском хлеба, кто своим плечом старались бойцы Советской Армии подбодрить упавших духом немцев.
Заключительная военная кампания Советских войск началась в январе 1945 года и закончилась безоговорочной капитуляцией Германии 8 мая 1945 года.
Перед берлинской операцией советские войска провели три крупнейших стратегических операции:
1) Восточно-Прусскую;
2) Висло-Одерскую и
3) Восточно-Померанскую.
Для ясности следует сказать, что Ставка ВГК при планировании Висло-Одерской операции вначале не ставила перед войсками 1-го Белорусского фронта задачу выхода на реку Одер.
Войска фронта имели более ограниченную задачу: разгромить Варшавско-Радомскую и Лодзинскую группировки и, взаимодействуя с 1-м Украинским и 2-м Белорусским фронтами, наступать на Познань.
Действовавший правее 2-й Белорусский фронт имел задачу нанести главный удар из района Ломжа, Остроленка в направлении Мариенбург и, во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом, разгромить Восточно-Прусскую группировку.
Частью сил 2-й Белорусский фронт должен был форсировать Вислу на участке Мариенбург, Быдгощь и захватить плацдарм для обеспечения наступления через Восточную Померанию в общем направлении на Штеттин.
Наступавший левее 1-й Украинский фронт имел задачу разгромить противника в районе Кельце, Бреславль, Краков и выйти на Одер.
Таким образом, при основном планировании ни 2-й Белорусский, ни 1-й Белорусский фронта не имели задачу выхода на Одер. Для 1-го Белорусского фронта задача ограничивалась выходом на линию Быдгощь, Познань.
Выход войск 1-го Белорусского фронта на реку Одер и захват ими Кюстринского плацдарма явился следствием уничтожающего и стремительного разгрома гитлеровских войск в районе Варшава, Познань, Бреславль, Краков 1-м Белорусским и 1-м Украинскими фронтами, а также тем, что немецкое командование так растерялось, что не сумело организовать своевременное занятие Мезерицкого укрепленного рубежа.
В то время, как 1-я танковая армия вышла на 1-й рубеж Одерского четырехугольника, немецкие соединения только подходили к укреплениям, где и были разгромлены нашими танкистами, а затем и подходившими за ними соединениями 8-й Армии.
Ввиду благоприятно сложившейся обстановки нами было решено не ограничиваться линией Быдгощь, Познань, а с хода захватить Одер. Это решение Ставкой было одобрено и подтверждено.
Это был рискованный ход, так как войска 2-го Белорусского фронта, занятые ликвидацией противника в Восточной Пруссии, задержались, и между фронтами образовался разрыв, достигавший до 150 километров.
Восточно-Померанская операция проводилась усилиями войск 1-го Белорусского и 2-го Белорусского фронтов и в связи с тем, что 2-й Белорусский фронт задержался в районе Данцига, Гдыня, Ставка приказала 1-му Белорусскому фронту повернуть 1-ю танковую Армию на содействие 2 Белорусскому фронту, остальные силы 1-го Белорусского фронта, принимавшие участие в разгроме Померанской группировки врага, вышли на Одер от Свинемюнде до Шведта.
Все это я описал для того, чтобы внести ясность в историю этого вопроса, который кое-кем основательно запутан.
Должен здесь подчеркнуть, что лично СТАЛИН серьезно опасался за правое крыло 1-го Белорусского фронта и, в связи с отставанием 2-го Белорусского фронта, трижды переспрашивал меня «следует ли фронту идти на риск выходя в одиночестве так резко вперед», но затем он согласился и подтвердил своё согласие специальной директивой Ставки.
* * *
Разгромив крупные силы противника в Восточной Пруссии, Польше, Восточной Померании и Силезии, освободив Венгрию и значительную часть Австрии в середине апреля, советские войска, будучи более могущественными чем во всех предыдущих компаниях, приготовились к последней схватке с гитлеровскими войсками.
Оказавшись зажатыми между двух фронтов, не имея никаких надежд на благоприятный исход вооруженной борьбы, здравому рассудку вопреки, гитлеровцы, не считаясь ни с какими жертвами, продолжали кровавую бойню, надеясь видимо на то, что им возможно удастся заключить с союзниками сепаратное соглашение на любых условиях, лишь бы остановить советские войска и не допустить их в Берлин.
Однако, гитлеровцам по ряду причин не удалось расколоть антифашистский блок великих держав. В Берлинской операции советским войскам предстояло разгромить в районе Берлина более чем четырехсоттысячную группировку врага и захватить Берлин. Наступление на главном Берлинском направлении с рубежа реки Одер было поручено войскам 1-го Белорусского фронта.
Войска 1-го Украинского фронта, наступая с рубежа реки Нейсе в северозападном направлении и частью сил на Дрезден, должны были разгромить группировку противника южнее Берлина, изолировать главные силы армии «Центр» от берлинской группировки противника и этим обеспечить наступление 1-го Белорусского фронта с юга.
Когда в Ставке ставилась задача фронтам, СТАЛИН приказал командующему 1-м Украинским фронтом И.С. КОНЕВУ: «в случае упорного сопротивления противника на подступах к Берлину и возможной задержки наступления 1-го Белорусского фронта, 1-му Украинскому фронту быть готовым нанести удар с юга на Берлин».
Правее 1-го Белорусского фронта, с восточного берега Одера из района Штеттин, 20 апреля должны были начать наступление войска 2-го Белорусского фронта с задачей выхода на рубеж Росток, Висмар, Шверин, Виттенберг, обеспечивая операцию 1-го Белорусского фронта с севера.
В этот же период планировались наступательные действия войск 4, 2 и 3 украинских фронтов. В последней битве с немецко-фашистскими войсками участвовали все силы советских войск, что ускоряло окончание войны с фашистской Германией и ее безоговорочную капитуляцию.
При согласовании с союзниками общего плана наступления Ставкой было дано согласие на встречу советских войск с экспедиционными силами союзников в районе Лейпциг и Дрездена, куда планировался выход войск 1-го Украинского фронта, а также в районе Вена и Линца, куда выходили войска 2 и 3 Украинских фронтов.
При подготовке фронта к предстоящей Берлинской операции мы учитывали то, что гитлеровцы выставят на главном направлении против нас все, что смогут наскрести из остатков своих сил.
Разведкой был установлен подход с запада значительных сил в район восточнее Берлина.
Для проведения Берлинской операции во фронте были сосредоточены крупнейшие силы, в том числе две танковые армии и несколько отдельных танковых корпусов. Все это было необходимо для быстрейшего разгрома противника на подступах к Берлину и захвата Берлина в самый короткий срок.
За две недели до начала наступления мы провели большое совещание и детальное обсуждение плана и способов захвата Берлина, разобрав детали на специально построенном макете Берлина.
Особое внимание было уделено взаимодействию всех войск.
С целью деморализации противника после тщательного обсуждения с командармами и начальниками родов войск фронта было решено провести прорыв главной полосы обороны противника ночью, ближе к рассвету.
В ночной атаке участвовало большое количество танков и самоходной артиллерии, чтобы избежать несчастных случаев и подсветить танкам и САУ объекты для обстрела, было решено применить 120 зенитных прожекторов.
Способ их применения предварительно проверялся на опытных учениях, на которые были привлечены командармы и члены Военсоветов.
Предстоящая операция потребовала сосредоточения больших материальных средств и всё это благодаря высокой организованности работников тыла во главе с неутомимым начальником тыла фронта генерал-лейтенантом Н.А. АНТИПЕНКО было своевременно сосредоточено в войсках и на базах фронта.
Сражение началось 16 апреля. Враг отчаянно сопротивлялся, бросая в сражение всё, что было в его распоряжении.
Запуганные гитлеровской пропагандой немецкие войска дрались с упорством. Обреченные смертники, не сумев выдержать удара советских войск, гибли, сдавались в плен и отходили на Зееловские высоты.
Но ничто не могло остановить советского воина, поклявшегося матери-Родине покарать врага за все подлости, зверства, массовые убийства, разрушения и надругательства, которые враг творил на нашей земле в мрачные дни своей оккупации.
На Зееловских высотах у противника была заранее подготовленная 2-я полоса обороны. Отошедшие части усилили ее. Медлить с прорывом второй полосы было нельзя. «Порыв войск не терпит перерыва» — гласит старая военная поговорка.
Чтобы усилить удар 1-х эшелонов фронта и вселить полную уверенность в войска, вопреки ранее принятому плану, переговорив с командармами, я решил немедля ввести в сражение первую и вторую танковые Армии.
Общими усилиями танковых и общевойсковых Армий оборона на Зееловских высотах была разбита и прорвана.
Гитлеровцы, сняв значительные силы, в том числе зенитную артиллерию, с внешнего обвода Берлина, бросили навстречу нашим войскам, чем серьезно ослабили оборону самого Берлина.
Темп наступления несколько затормозился. И это вполне естественно. Надо было перемолоть и перебить подошедшие немецкие войска из Берлина. СТАЛИН, как всегда в таких случаях, начал нервничать, опасаясь серьезной задержки наступления наших войск.
Союзные экспедиционные силы к тому времени, не встречая особого сопротивления, спешили скорее выйти на Эльбу, а затем… будет лучше, если мы представим слово по этому вопросу покойному У. ЧЕРЧИЛЛЮ, бывшему в то время премьер-министру английского консервативного правительства.
У. ЧЕРЧИЛЛЬ в своих воспоминаниях о второй мировой войне писал: «Я очень хотел, чтобы мы опередили русских в некоторых районах центральной Европы». (У. Черчиль. Вторая мировая война т. VI, стр. 146).
Сказано ясно, что хотели наши союзники.
Выходит, что во главу угла ставились не военно-стратегические цели, а далеко идущие политические расчеты: захватить германскую столицу Берлин, Прагу и другие центральные районы Европы и попытаться спасти родственные им империалистические режимы.
И это неоспоримо. В течение трех лет (1942–1944 г.г.) союзники под различными предлогами весьма и весьма не торопились с открытием второго фронта, а тогда, когда враг был до крайности обессилен, они услышав предсмертные крики гитлеровцев, их отчаянные призывы любой ценой спасти Германию, — они стали торопиться с продвижением на восток к Берлину, к Праге.
На пятый день операции войск 1-го Белорусского фронта, т. е. 20 апреля, в 13 час. 50 мин. по московскому времени дальнобойная артиллерия 79 ск 3-й ударной Армии 1-го Белорусского фронта, которой командовал генерал В.И. КУЗНЕЦОВ, открыла беглый огонь по Берлину, положив историческое начало штурму германской столицы.
2-й Белорусский фронт, вследствие задержки с сосредоточением, начал форсирование р. Одер только 20 апреля. И, сломав сопротивление врага в районе Штеттин, 22–23 апреля начал продвижение в общем направлении на Росток, чем и обеспечил действие войск 1-го Белорусского фронта с севера.
21 апреля 47-я Армия под командой генерала ПЕРХОРОВИЧА, 3-я ударная Армия и 2-я танковая Армия под командой генерала БОГДАНОВА перерезали берлинскую автостраду, а 12 т. к. 2-й танковой армии ворвался по с/з. окраинуБерлина и завязал бой в городе.
5 Ударная Армия под командой генерала БЕРЗАРИНА, 1-я танковая под командой генерала КАТУКОВА и 8 гв. Армия под командой генерала ЧУЙКОВА ворвались на восточную и ю/в. окраины Берлина и развернули бой в самом городе.
4-я танковая Армия 1-го Украинского фронта под командой генерала ЛЕЛЮШЕНКО подходила к Потсдаму с тем, чтобы совместно с 47-й Армией 1-го Белорусского фронта замкнуть кольцо окружения вокруг Берлина.
3-я танковая Армия 1-го Украинского фронта под командой генерала РЫБАЛКО подходила к южным подступам Берлина.
23–24 апреля войска 1-го Белорусского фронта громили гитлеровцев в центре Берлина. На юго-восточную часть Берлина подошли части 3-й танковой Армии 1-го Украинского фронта.
25 апреля 328 сд 47 Армии и 65 т. бр. 2-й танковой Армии 1-го Белорусского фронта, наступавшие западнее Берлина, соединились в районе Кетцин с 6-м гв. МК 4-й гв. т. Ар. 1-го Украинского фронта.
Таким образом берлинская группировка врага общей численностью более 400 тыс. человек оказалась рассеченной на две изолированные группировки — Берлинскую и Франкфуртско-губенскую.
Всем нам хотелось покончить с Берлинской группировкой к Первомайскому празднику, чтобы еще больше порадовать советский народ победами советских войск, но враг хотя и был в агонии, все же продолжал цепляться за каждый дом, за каждый подвал, за каждый этаж, крышу и дрался, как обезумевший.
Когда Берлинская операция была в самом разгаре, мне на командный пункт позвонил СТАЛИН и сказал, что надо быстрее занять Берлин, так как имеются сведения о стремлении союзников захватить Берлин раньше, чем подойдут к Берлину советские войска, а этого допустить нельзя.
Я доложил СТАЛИНУ, что мы учли это обстоятельство и поставили задачу 1-й Польской армии, 61-й Армии и части сил 47-й Армии стремительно выдвигаться на Эльбу, чтобы на Эльбе, а не в Берлине встретить американские части.
СТАЛИН был прав. Американские войска действительно спешили к Берлину и уже заняли Тюрингию, которую, согласно заключенного соглашения на Крымской конференции, должны оккупировать советские войска.
Принятыми мерами войска 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов своевременно вышли на Эльбу, где и установили соприкосновение с американскими войсками.
Сражение в Берлине подходило к своему кульминационному пункту.
Город разрушался до основания квартал за кварталом, дом за домом, войска КУЗНЕЦОВА, БЕРЗАРИНА и БОГДАНОВА все ближе и ближе приближались к самому центру Берлина.
И вот долгожданный звонок командарма В.И. КУЗНЕЦОВА и одновременный доклад командарма Н.Э. БЕРЗАРИНА о захвате рейхстага, о том, что наше Красное знамя установлено и реет над рейхстагом.
Сколько мыслей пронеслось в этот радостный момент! И тяжелейшая битва под Москвой, где наши войска стояли насмерть на подступах к столице, и Волгоград в руинах, но непокоренный, и славный город Ленинград, выдержавший длительную голодную блокаду и тысячи разрушенных сел и городов, многомиллионные жертвы советского народа, героически выстоявшего в суровые годы, и торжество победы на Курской дуге, и вот, наконец, самое главное, ради чего страдал советский народ — полный разгром фашистской Германии, разгром логова фашизма, торжество нашего правого дела.
Основная ^масса соратников ГИТЛЕРА, в том числе ГЕРИНГ, ГИММЛЕР, КЕЙТЕЛЬ, ЙОДЛЬ и другие заблаговременно бежали из Берлина в разных направлениях. ГИТЛЕР и ГЕББЕЛЬС, говорят немцы, не найдя выхода из создавшегося положения, якобы, покончили жизнь самоубийством.
До последней минуты своей жизни эти азартные игроки не теряли надежды на свою «счастливую звезду», которая может спасти их и фашистскую Германию.
Спрашивается: на что надеялся ГИТЛЕР? Надеялся на политический, а возможно и военный конфликт между великими державами.
Даже 30 апреля и 1-го Мая гитлеровцы все еще пытались оттянуть время окончательной своей гибели, затеяв с нами переговоры о перемирии в Берлине, о вызове в Берлин новоявленного правительства ДЕНИЦА для переговоров о капитуляции Германии.
Прибывшему с полномочиями на рассвете 1-го Мая от гитлеровцев на переговоры начальнику генштаба генералу КРЕБС генералом СОКОЛОВСКИМ В.Д. (которому мною было поручено вести переговоры) было категорически заявлено: «Кроме полной и безоговорочной капитуляции мы ни в какие переговоры вступать не будем».
КРЕБС, как опытный военный дипломат, всеми способами пытался втянуть в длительные разговоры и переговоры генерала В.И. ЧУЙКОВА, ко и эта хитрость гитлеровским главарям не удалась. Генерал СОКОЛОВСКИЙ, прибыв на КП 8-й Армии, прервал бессмысленные переговоры, а войскам был дан последний приказ «немедля добить врага в его логове».
С утра 1 мая начался последний и решительный штурм советскими войсками центра Берлина.
В 6 часов утра 2 мая сдался командующий обороной Берлина генерал ВЕЙДЛИНГ со своими генералами и штабными офицерами, заявив о готовности войск обороны Берлина капитулировать.
Затем сдался Ганс ФРИЧЕ, директор министерства пропаганды — правая рука ГЕББЕЛЬСА, который сообщил о самоубийстве КРЕБСА.
БОРМАНА, который после ГИТЛЕРА остался во главе партии, мы так и не нашли. Имелись сведения, что он в числе других гитлеровцев из личного окружения ГИТЛЕРА, якобы, пытался в ночь на 1 мая на танке прорваться через боевые порядки 3-й ударной Армии. Но в захваченных танках БОРМАНА не оказалось.
К 15 часам 2-го мая 1945 года все было покончено с врагом в Берлине. Остатки Берлинского гарнизона сдались в плен.
Над рейхстагом гордо реяло Красное знамя — символ свободы, величия и могущества советского народа — страны Советов.
После захвата имперской канцелярии мы приехали туда с командармом БЕРЗАРИНЫМ и комкором 79 ск генералом ПЕРЕВЕРТКИНЫМ, чтобы на месте убедиться в самоубийствах ГИТЛЕРА, ГЕББЕЛЬСА, КРЕБСА и других гитлеровцев.
Прибыв на место их логова, мы не нашли трупов ни ГИТЛЕРА, ни ГЕББЕЛЬСА, ни КРЕБСА. Нам доложили, что все трупы убитых немцы закопали в местах захоронения, а где кто закопал — толком никто не знал. Рассказывались разные версии, но они ничем серьезным не подтверждались.
Мы искали костры, на которых, якобы, сжигались трупы ГИТЛЕРА и ГЕББЕЛЬСА, но мы их не видели. Видели следы костров, но по их размерам там скорее воду кипятили немецкие солдаты, чем сжигали трупы.
У меня тогда же возникли сомнения в правдивости их самоубийства, тем более, что и БОРМАН нигде обнаружен не был. Я тогда же подумал, а не удрала ли эта троица в самый последний момент, когда уже не было надежды на помощь извне Берлина, тем более что взлетная полоса для небольшого самолета еще имелась в районе Бранденбургских ворот.
Такое предположение мною было высказано в Берлине на пресс-конференции советских и иностранных корреспондентов 9-го июля 1945 года. 7 мая мне позвонил Верховный Главнокомандующий и сообщил: «Сегодня в городе Реймс немцы подписали акт безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны на своих плечах вынес Советский Союз, а не союзники, в зоне которых гитлеровцы подписали акт. Я не согласился и с тем, что акт капитуляции подписан в провинции Германии, а не в Берлине, в центре гитлеровской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главного командования и представители Верховного командования союзников. Представителем Верховного главнокомандования советских войск назначаетесь Вы. К Вам вылетел ВЫШИНСКИЙ, после подписания акта он останется в Берлине в качестве помощника главноначальствующего по политической части. Главнокомандующим по Германии назначаетесь Вы, одновременно будете главнокомандующим советских оккупационных войск в Германии.»
Через несколько часов прибыл ВЫШИНСКИЙ. Он привез всю нужную документацию по капитуляции немцев и сообщил состав представителей от Верховного командования союзников.
С утра 8-го мая начали прибывать в Берлин журналисты, различные корреспонденты, чтобы зафиксировать здесь в Берлине исторический момент разгрома фашистской Германии, признания ею необратимого крушения всех фашистских планов, всех ее честолюбивых и человеконавистныха целей.
8 середине дня на аэродром Темпельгоф прибыли представители от Верховного командования союзных войск.
Верховное командование союзных войск представлял главный маршал авиации Англии Артур В. ТЕДДЕР, вооруженные силы Соединенных Штатов Америки — командующий стратегическими воздушными силами США генерал СПААТС, французские вооруженные силы — главнокомандующий французской армии генерал Ж. ДЕЛАТР ДЕ ТАССИНЬИ.
На аэродроме их встречали мой заместитель генерал армии В.Д. СОКОЛОВСКИЙ, 1-й комендант Берлина генерал-полковник Н.Э. БЕРЗАРИН, генерал ВАСИЛЬЕВ и другие лица Советской Армии.
После встречи союзников, на тот же аэродром прибыли под охраной английских офицеров, доставленные из города Фленсбурга: фельдмаршал КЕЙТЕЛЬ, адмирал флота ФРИДЕБУРГ и генерал-полковник авиации ШТУМПФ, имевшие полномочия подписать акт безоговорочной капитуляции Германии.
С аэродрома союзники и немцы были доставлены в Карлсхорст, где было решено принять от немцев капитуляцию.
Здесь в Карлсхорсте, на восточной части Берлина в двухэтажном здании бывшей столовой немецкого военно-инженерного училища был подготовлен зал, где должно происходить подписание акта.
Но мы решили дать отдохнуть с дороги всем прибывшим в Берлин, а этим временем лично договориться с представителями союзных войск по процедурным вопросам.
Не успели мы войти в помещение, назначенное для беседы, как в него ввалилась большая и шумная толпа американских журналистов и с места в карьер начали штурмовать меня.
От союзных войск они преподнесли флаг дружбы, на котором золотыми буквами были вышиты слова дружбы к Красной Армии от американских войск.
После того, как я их поблагодарил, один за другим журналисты начали задавать мне различные вопросы, среди которых большинство было о мире и дружбе, но были и явно антисоветской направленности.
Через несколько минут я их всех выпроводил, заявив, что нам предстоит без присутствия журналистов обсудить ряд вопросов, касающихся капитуляции немцев.
Фельдмаршал КЕЙТЕЛЬ и его спутники тем временем находились под опекой генерала И.А. СЕРОВА, который угощал их чаем.
По словам СЕРОВА, КЕЙТЕЛЬ и другие члены немецкой делегации очень нервничали. КЕЙТЕЛЬ, обращаясь к СЕРОВУ, сказал: «Проезжая по улицам Берлина, я был крайне потрясен степенью его разрушения».
На это СЕРОВ сказал КЕЙТЕЛЮ: «Господин фельдмаршал, Вас не трясло когда немцы по Вашему приказу стирали с лица земли тысячи советских городов и сел, под обломками которых задавлены миллионы наших людей, в том числе многие тысячи детей».
КЕЙТЕЛЬ пожал плечами, лицо у него побледнело и он ничего не ответил. И что мог он ответить.
В 23 часа пятьдесят минут 8 мая представители от союзного командования, ВЫШИНСКИЙ и другие собрались у меня в кабинете, граничащем с залом, где будет происходить подписание немцами акта безоговорочной капитуляции.
Ровно в 24 часа мы вошли в зал. Вместе со мной вошел главный маршал авиации Артур ТЕДДЕР, за ним СПААТС, ДЕЛАТР ДЕ ТАССИНЬИ, ВЫШИНСКИЙ и другие лица.
Все мы прошли за центральный стол, на стене за которым были прикреплены государственные флаги Советского Союза, США, Англии и Франции.
В зале за длинными столами, покрытыми зеленым сукном, расположились генералы Советской Армии, войска которых в самый короткий срок разгромили оборону Берлина и поставили на колени высокомерных фашистских генералов, фашистских главарей и в целом Германию.
Кроме советских генералов здесь присутствовали многочисленные советские и иностранные журналисты, фоторепортеры.
Вечером 8 мая я разговаривал со СТАЛИНЫМ и советовался с ним: стоит ли мне произносить речь перед принятием капитуляции. СТАЛИН сказал: «Какие речи, зачем они. И без речей всем ясно зачем немцы прибыли в Берлин».
Поэтому, я ограничился сообщением, что мы представители Верховного командования Советских Вооруженных Сил и Верховного командования союзных войск уполномочены принять капитуляцию от немецкого верховного командования.
После чего мною было предложено пригласить в зал представителей немецкого главного командования. Все повернули головы на дверь, через которую сейчас войдут те, кто хвастливо заявлял на весь мир о своей способности в полтора-два месяца раздавить Советский Союз.
Первым не спеша переступил порог КЕЙТЕЛЬ — правая рука ГИТЛЕРА. Выше среднего роста, в парадной форме, подтянут, с моноклем в глазу. Он посолдатски поднял руку вверх со своим фельдмаршальским жезлом, приветствуя победителей.
За КЕЙТЕЛЕМ вошел генерал-полковник ШТУМПФ. Ниже среднего роста, взгляд которого чем-то напоминает затравленного матерого волка. Одновременно с ним вошел престарелый адмирал флота фон ФРИДЕБУРГ, на вид казавшийся преждевременно состарившимся и немощным.
Немцам было предложено сесть за небольшой отдельный столик, который был поставлен недалеко от порога входа, через который они переступили. КЕЙТЕЛЬ не спеша сел за стол и поднял голову, обратив свой взгляд на нас, сидящих за столом президиума.
Я, как председатель, спросил немецкую делегацию: «имеют ли они на руках акт безоговорочной капитуляции, изучили ли они его и готовы ли подписать акт».
Вопрос мой на английском языке повторил главный маршал авиации ТЕДДЕР.
«Да, изучили и готовы подписать его» — тихо сказал генерал-фельдмаршал КЕЙТЕЛЬ, передавая мне документ подписанный гросс-адмиралом ДЕНИЦ, уполномачиваюший КЕЙТЕЛЯ, фон ФРИДЕБУРГА и ШТУМПФА подписать акт безоговорочной капитуляции.
Это был уже не тот КЕЙТЕЛЬ, который принимал в первую мировую войну капитуляцию от покоренной Франции. Тот — надменный, смотревший на французскую военную делегацию свысока своего самомнения. Здесь он выглядел как попавшийся разбойник с мировым именем.
Встав, я сказал: «Предлагаю подойти сюда к столу. Здесь все Вы подпишете акт о безоговорочной капитуляции Германии».
КЕЙТЕЛЬ быстро поднялся со стула, устремив свои глаза на меня, а затем, опустив их, медленно взял со столика свой фельдмаршальский жезл и неуверенным шагом направился к столу, где должен подписать акт капитуляции. Монокль его на ходу падает, повиснув на шнурке. Лицо КЕЙТЕЛЯ покрылось красными пятнами.
Вместе с ним подошли к столу два других члена немецкой делегации и штабные офицеры, сопровождающие КЕЙТЕЛЯ. Надев монокль, КЕЙТЕЛЬ садится на край стула и подписывает пять экземпляров акта. После КЕЙТЕЛЯ тут же ставят свои подписи ШТУМПФ и ФРИДЕБУРГ.
После подписания акта КЕЙТЕЛЬ встал из-за стола и вновь пытается продемонстрировать свою немецкую военную выправку, но у него явно не получается и он тихо пошел за тот же маленький столик и беспомощно опустился на стул.
ФРИДЕБУРГ и ШТУМПФ раскланиваются, но их поклоны получились как-то кривобоко, неуверенно. Видно, что они не были до сих пор научены кланяться, скорее всего привыкли милостиво принимать низкие поклоны других.
В 0 час. 43 мин. 9 мая подписание акта капитуляции было закончено. Мною было предложено немецкой делегации покинуть зал. КЕЙТЕЛЬ, ФРИДЕБУРГ, ШТУМПФ, поднявшись со стульев, склонив головы, вышли из зала, за ними следуют их штабные офицеры.
В 0 час. 45 мин. я сердечно поздравил всех присутствующих с долгожданной победой. В зале поднялся веселый шум. Все друг другу жали руки, поздравляли. У многих на глазах слезы радости. Ко мне подошли генералы: МАЛИНИН, ТЕЛЕГИН, АНТИПЕНКО, СОКОЛОВСКИЙ, КОЛПАКЧИ, КАТУКОВ, КУЗНЕЦОВ, БОГДАНОВ, БОКОВ, БЕЛОВ, ГОРБАТОВ, РУДЕНКО и другие.
Я сказал: «Дорогие друзья, нам с Вами выпала великая честь. Партия и правительство в час смертной опасности Родины доверили нам в 1941 году возглавить войска в битве под Москвой. Это доверие мы тогда полностью оправдали. Вместе со всем советским народом Советская Армия не допустила врага к Москве, разгромив отборные гитлеровские войска на подступах к Москве.
В заключительном сражении под Берлином нам вновь оказано доверие вести наши доблестные войска на штурм Берлина. И это доверие партии, правительства и народа советские войска, в том числе и мы, возглавлявшие войска в сражениях за Берлин, также с честью оправдали.
Жаль, что многих нет среди нас. Как бы они порадовались долгожданной победе, за которую они не дрогнув отдали свою жизнь».
У многих товарищей показались слезы за тех, кому не довелось дожить до этих радостных исторических дней, за тех, кто своей жизнью обеспечил победу и долгожданный мир.
В 0 час. 50 мин. 9 мая 1945 года заседание, на котором была принята безоговорочная капитуляция немецких вооруженных сил, было закрыто.
В честь победы и безоговорочной капитуляции через 1 ч. 30 м. состоялся приём, который прошел на высоком подъеме и в радости боевых соратников и друзей.
Акт безоговорочной капитуляции через несколько часов был доставлен в Кремль. Первый пункт акта гласил:
«1. Мы, нижеподписавшиеся, действуя от имени Германского Верховного командования, соглашаемся на безоговорочную капитуляцию всех наших вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, а также всех сил, находящихся в настоящее время под немецким командованием, — Верховному Главнокомандованию Красной Армии и одновременно Верховному Командованию союзных экспедиционных сил». Днем 9 мая я позвонил в Москву и доложил о проведенном заседании и высылке всей документации о капитуляции немцев.
* * *
Закончилась кровопролитная война. Фашистская Германия и ее фашистские сообщники были окончательно разгромлены вооруженными силами Советского Союза, США, Англии, Франции, Польши, Чехословакии и Югославии, а на последнем этапе войны к силам антигитлеровской коалиции присоединились войска Болгарии, Румынии и Венгрии.
Значительную роль в борьбе с гитлеровцами сыграли патриоты своей Родины во всех странах, оккупированных немецкими войсками.
Их героические подвиги в борьбе с фашистскими угнетателями не будут забыты поколениями всех честных людей мира.
В разгроме злейшего врага всего прогрессивного человечества, главную роль сыграл советский народ и его вооруженные силы, вынесшие на своих плечах в мрачные и тяжкие годы войны основную тяжесть.
Трудовые люди всех стран не забудут тех жертв и страданий советского народа, которые явились неизбежным в борьбе с таким сильным, опытным и злобным врагом, как фашистская Германия, которой тогда не могло противостоять ни одно государство Европы.
Путь к исторической победе для советского народа был тяжел. Он усеян миллионами убитых, искалеченных и обездоленных сынов и дочерей нашей Родины.
Все честные люди мира, оглядываясь на прошлые страшные дни мировой войны, в которой решались судьбы всего человечества, с глубоким уважением и сочувствием вспомнят тех, кто не жалея своей жизни, боролся за общенародное дело, за судьбу своей Родины, за судьбу всего человечества.
Советское правительство, наша партия не допускала мысли карать трудовой немецкий народ за те кровавые злодеяния, которые гитлеровцы творили на нашей земле.
Исходя из своего интернационального долга и гуманных целей, советское правительство и партия приняли все меры к тому, чтобы своевременно разъяснить нашим воинам: об истинных виновниках войны и их злодеянии; о том, что виновники будут жестоко наказаны по всем правилам закона; а что касается немецкого трудового народа, хотя он в свое время и заблуждался, поддерживая гитлеровцев, мы советские люди должны помочь ему осознать свою ошибку, быстрее выкорчевать остатки нацизма и влиться в общую семью свободолюбивых народов, высшим девизом которых в будущем будет мир и братство.
В первых числах мая, точно не помню, кажется 4-го не то пятого, когда еще Советская Армия добивала разрозненные остатки немецких войск, в Берлин прилетел по заданию ГОКО А.И. МИКОЯН.
Я встретил А.И. МИКОЯНА на Темпельховском аэродроме.
Через час после стакана чая Анастас Иванович собрал всех хозяйственников, во главе с генерал-лейтенантом Николаем Александровичем АНТИПЕНКО — этим неутомимым труженником тыла фронта, и подробно разобрал наши продовольственные и медицинские возможности помощи немецкому народу, оказавшемуся в тяжелом и бедственном положении. Не считаясь с трудностями, возможности были найдены и помощь была оказана. Надо было лично видеть радостные лица простых людей Берлина, когда вместо наказания, которым их запугивала гитлеровская пропаганда, им выдавали хлеб, крупу, сахар и другие виды неотложной помощи. Немцы говорили: «так может поступать только великодушный русский народ».
Когда еще шли ожесточенные сражения на Одере, к нам прибыл товарищ Вальтер УЛЬБРИХТ. Я его никогда лично не видел, но многое слышал о нем, как о принципиальном, непоколебимом руководителе немецких коммунистов.
Первой их заботой было желанье избежать каких-либо эксцессов во взаимоотношениях наших бойцов с немцами. Немецкие товарищи говорили, что в душе каждого советского бойца горит желание наказать немцев за все те бедствия, которые причинили гитлеровцы советским людям, но как сказано в обращении ЦК Коммунистической партии Советского Союза, Советская Армия идет в Германию не как каратели, а как освободители немецкого трудового народа от фашизма.
Мы заверили немецких товарищей, что наш советский народ хорошо понимает свой интернациональный долг и не допустит беззаконий.
Мы предложили товарищу В. УЛЬБРИХТУ поехать в части Советской Армиии послать своих немецких товарищей для разговора с советскими бойцами.
Это предложение было принято.
Возвратившись из частей, немецкие товарищи с большой теплотой отзывались о наших бойцах и о их широком политическом кругозоре и большой их человечности.
После захвата Берлина нам приходилось часто встречаться с В.УЛЬБРИХТОМ и немецкими товарищами, не покладая рук работавшими над ликвидацией тяжелых последствий войны, проявляя максимум внимания заботам о людях, их быте и организации труда немецкого народа.
В заключение коротко остановлюсь на интервью бывшего президента ЭЙЗЕНХАУЭРА, которое он дал в текущем году в Чикаго вашингтонскому корреспонденту Эдварду ФОЛЬЯРЦУ.
По мнению ЭЙЗЕНХАУЭРА, проводившаяся покойным президентом США РУЗВЕЛЬТОМ политика, требовавшая безоговорочной капитуляции немцев, была большой ошибкой. ЭЙЗЕНХАУЭР утверждает, что она затягивала войну. ЭЙЗЕНХАУЭР говорит: «Германия потерпела поражение после битвы в Арденах… К 16 января все было кончено и всякий разумный человек понимал, что это конец… от всякой весенней компании следовало отказаться. Война кончилась бы на 60 или 90 дней раньше».
После войны мне часто приходилось разговаривать с ЭЙЗЕНХАУЭРОМ на эту тему, но он тогда не высказывал своего несогласия с политикой безоговорочной капитуляции. Тогда он вроде даже осуждал профашистские элементы Америки и Англии, которые хотели бы сохранить в Германии угодные им порядки.
Высказанное в Чикаго мнение ЭЙЗЕНХАУЭРОМ не является для всех нас новым и оригинальным. Такие мысли высказывались значительно раньше: в мемуарах покойного У. Черчилля, английского военного историка Дж. Фуллера, западно-германских военных историков ТИППЕЛЬСКИРХ, В. ГЕРЛИЦ и других западно-германских генералов.
Провозглашенная союзниками политика о безоговорочной капитуляции Германии, как в области военной, экономической, так и политической, преследовала цель ликвидации фашизма во всем общественном и государственном строе Германии.
ЭЙЗЕНХАУЭР многое не договаривает.
Но, как известно, после сражения в Арденах действительно гитлеровцы прекратили вооруженную борьбу против американских и английских войск и перебросили все основные силы с запада на восток против Советской Армии с тем, чтобы не допустить ее в Германию. Против экспедиционных сил союзников ничего серьезного гитлеровцами оставлено не было.
Что касается Советской Армии, в январе 1945 года она только что развернула наступление с рубежа: Тильзит, Варшава, река Одер с целью разгрома противника в Восточной Пруссии и в Польше. В последующем имелось в виду провести собственно Берлинскую операцию и занять Берлин.
По рассуждениям ЭЙЗЕНХАУЭРА получается: советские войска должны были в январе 1945 года остановить своё наступление, отказаться от весенней компании и кончить войну, не достигнув ни основной военно-политической цели, ни Берлина, ни даже границы фашистской Германии.
Короче говоря, сделать то, о чем так мечтали гитлеровцы, сидя в подземельях имперской канцелярии, о чем так печалятся в настоящее время монополисты и реваншисты всех мастей.
Первые шаги в контрольном совете по Германии
11 мая я был в Москве. Вечером мне позвонил ПОСКРЕБЫШЕВ и передал, чтобы я приехал в Кремль.
После взаимных приветствий СТАЛИН сказал: «Вы смотрите, что делают ЧЕРЧИЛЛЬ с МОНТГОМЕРИ. В то время, как мы всех солдат, офицеров, генералов немецкой армии обезоружили и направили в лагеря военнопленных, англичане сохраняют немецкие части и устанавливают с ними сотрудничество. До сих пор штабы немецких войск, во главе с их бывшими командующими, не только неа пользуются полной свободой, но и выполняют указания МОНТГОМЕРИ о сборе и приведении в порядок оружия и боевой техники фашистских войск. Я думаю англичане стремятся сблокироваться с немцами и использовать их в своих целях».
Обращаясь к МОЛОТОВУ, СТАЛИН сказал: «Надо ускорить отправление нашей делегации в Контрольную Комиссию, которая должна решительно потребовать от союзников ареста всех членов правительства ДЕНИЦА, немецких генералов и офицеров. Нам нужно внимательно следить за интригами союзников».
МОЛОТОВ: «Думаю, что после смерти РУЗВЕЛЬТА ТРУМЭН быстро столкуется с англичанами. Советская делегация завтра же выезжает во Фленсбург».
Я доложил, что «американские войска до сих пор находятся в провинции Тюрингия и по имеющимся сведениям забирают особо важные ценности немецкой промышленности, науки и техники. Особенно охотятся за новейшими патентами и учеными, сманивая их в свою зону».
И далее. Я написал ЭЙЗЕНХАУЭРУ письмо и просил его ускорить отвод войск из Тюрингии. Он собирается приехать в Берлин, чтобы установить личный контакт со мною. Я думаю, что следует потребовать от него соблюдения договоренности о зонах оккупации. В противном случае следует воздержаться от допуска в Берлин и размещения персонала союзников в зонах Большого Берлина».
СТАЛИН: «С волками жить — по-волчьи выть. Всё это делается союзниками для торга с нами».
Затем СТАЛИН сказал, что в начале июня в Берлин прибудут ЭЙЗЕНХАУЭР, МОНТГОМЕРИ и ДЕЛАТР ДЕ ТАССИНЬИ для подписания декларации о поражении Германии, в которой предусматривается:
— Правительство Советского Союза, США, Англии и Франции берут на себя верховную власть в Германии, включая всю власть, которой располагают Германское правительство, верховное командование и любое областное, муниципальное или местное правительство или власть. — Полное разоружение всех германских вооруженных сил, включая сухопутные, воздушные, противовоздушные и военно-морские силы, СС, СА, гестапо и все другие силы или вспомогательные организации, имеющие оружие, с передачей оружия союзникам. — Арест всех главных лиц и лидеров, подозреваемых в военных преступлениях. — Принятие союзниками таких мер по разоружению и демилитаризации Германии, какие они сочтут необходимыми для будущего мира и безопасности и другие вопросы, вытекающие из безоговорочной капитуляции Германии. Затем были изложены основные вопросы по организации Контрольного Совета по Германии:
В Контрольный Совет от Советского Союза назначался я. От США — ЭЙЗЕНХАУЭР, от Англии — МОНТГОМЕРИ, от Франции — ДЕЛАТР ДЕ ТАССИНЬИ.
Все постановления Контрольного Совета действительны при единогласном решении вопроса.
Главнейшей целью Контрольного Совета должно явиться быстрое налаживание нормальной жизни и трудовой деятельности германского народа; полное выкорчевывание фашизма и организация власти на местах из лиц трудового народа, кто ненавидит фашизм во всех его проявлениях. Нашу страну ограбили и разорили немцы, поэтому Вам и САБУРОВУ нужно будет серьезно поработать над тем, чтобы быстрее осуществить имеющийся договор с союзниками о репарациях и быстрой перевозки в Советский Союз демонтируемого оборудования.
Вернувшись в Берлин, на другой день ко мне с визитом прибыл ЭЙЗЕНХАУЭР со своей многочисленной свитой, среди которой был генерал СПААТС. ЭЙЗЕНХАУЭРА я принимал в штабе в Венденшлосс, в своем рабочем кабинете. Вместе со мной был ВЫШИНСКИЙ, он же и переводил наш разговор. Встретились мы весьма тепло. ЭЙЗЕНХАУЭР, обняв за плечи, долго рассматривал меня и затем сказал: «Вот Вы какой!» Пожав ему руку, я поблагодарил за боевую дружбу, сложившуюся между нашими народами в годы войны.
Беседа вначале была вокруг минувших событий. ЭЙЗЕНХАУЭР рассказал о больших трудностях в управлении войсками и особенно такими, как он выразился, малодисциплинированными, которые входили в экспедиционные силы. Рассказал о том, как союзные войска от внезапного удара немецких войск в Арденах в панике отошли на довольно значительное расстояние, а затем, опомнившись, привели себя в порядок и восстановили утраченное положение.
В свою очередь я ему коротко рассказал о тех трудностях, с которыми мы встретились в первом периоде войны, как эти трудности были преодолены нашим героическим народом, с каким энтузиазмом и мастерством наши доблестные войска потом громили немцев.
ЭЙЗЕНХАУЭР сказал, что нам придется договориться с Вами по целому ряду вопросов, связанных с организацией Контрольного Совета и обеспечением наземных коммуникаций через советскую зону в Берлин для обеспечения персонала США, Англии и Франции.
Я сказал: «Видимо, не только наземных? Придется решать вопросы полета авиации союзников». Генерал СПААТС бросил реплику: «Американская авиация до сих пор всюду летала без всяких ограничений».
Я сказал: «Летала, а теперь летать не будет».
Тут вмешался ЭЙЗЕНХАУЭР и сказал своему генералу: «Я не поручал Вам так ставить вопросы». А затем, обратившись ко мне, сказал: «Сейчас я приехал только с тем, чтобы с Вами познакомиться, а деловые вопросы решим тогда, когда организуем Контрольный Совет».
Я ответил: «Думаю, что мы с Вами, как старые солдаты, быстро найдем общий язык и будем дружески работать. Я хотел бы сейчас просить только одно: быстрее вывести американские войска из Тюрингии, которая согласно договоренности на Крымской конференции глав государств союзников должна оккупироваться Красной Армией.
ЭЙЗЕНХАУЭР: «Я согласен с Вами и буду настаивать».
Я не хотел распрашивать ЭЙЗЕНХАУЭРА перед кем он будет настаивать. Было ясно, что этот вопрос упирается в большую политику, вернее в Черчилля и Трумэна.
Здесь же в кабинете мы угостили ЭЙЗЕНХАУЭРА и сопровождающих его генералов плотным завтраком, после чего ЭЙЗЕНХАУЭР вылетел в свою Ставку Мы расстались как друзья.
ЭЙЗЕНХАУЭР произвел на меня хорошее впечатление и, прежде всего, своей простотой, непринужденностью и юмором.
5 июня в Берлин прибыли ЭЙЗЕНХАУЭР, МОНТГОМЕРИ, ДЕЛАТР ДЕ ТАССИНЬИ для подписания Декларации о поражении Германии и принятии на себя верховной власти в Германии правительствами СССР, США, Англии и Франции.
После подписания декларации МОНТГОМЕРИ, обратись ко мне, сказал: «Господин Маршал, мы решили в ближайшие дни занять в Берлине свою зону и, видимо, наши друзья американцы и французы также пожелают занять свои зоны. В связи с этим я бы хотел договориться с Вами об установлении коммуникаций, по которым пойдет наш персонал».
Я ответил, что в первую очередь нужно все войска союзников строго расположить в тех районах Германии, которые предусмотрены решениями Крымской конференции и только после этого будем рассматривать практические вопросы, связанные с организацией Контрольного Совета и расположении персонала союзников в Берлине.
МОНТГОМЕРИ начал оспаривать мою постановку вопроса, но тут к моему удовольствию вмешался ЭЙЗЕНХАУЭР, который сказал: «Монти, не спорь, маршал прав. Надо нам скорее убраться из Виттенберга и из Тюрингии».