ВАМБА И ЕГО РЕФОРМЫ

ВАМБА И ЕГО РЕФОРМЫ

После смерти Рецесвинта различные группировки знати согласились выбрать королем герцога Лузитании Вамбу, человека довольно консервативных взглядов и к тому времени уже прославившегося военными успехами. Через 19 дней после выбора Вамбабыл торжественно коронован и помазан (Iul. Hist. Wamb. 2-4; Chron. reg. Vis. 44), став, по-видимому, первым вестготским королем, чей приход к власти был ознаменован этим обрядом, имитирующим коронации и помазания и ветхозаветных царей, и византийских императоров{717}.[120]

Однако выбор Вамбы королем все-таки устроил не всех. Практически сразу после коронации Вамбы против него выступил граф Немавса (Нима) в Септимании Ильдерих, которого поддержали епископ города Магалоны Гумилд и аббат Ранимир. Когда епископ Немавса Арегий отказался поддержать мятежников, те его свергли и поставили на его место Ранимира (Iul. Hist. Wamb. 5—6). На подавление мятежа Вамба направил армию во главе с герцогом Павлом. Однако тот не только присоединился к мятежникам, но и возглавил их. Знать Септимании, собравшись в провинциальной столице Нарбонне, избрала Павла королем. Как и другие вестготские короли, он принял дополнительное имя Флавий. Митрополит Нарбонна Аргебад сначала выступил против узурпатора и даже покинул город, но затем все же поддержал его (Iul. Hist. Wamb. 7, 21). Септимания практически стала самостоятельным королевством.

Септимания занимала в Вестготском государстве особое место. Официально она именовалась Галлия, и этим названием вестготские короли поддерживали иллюзию своей власти в Галлии вообще. Она была отделена от Испании труднопроходимыми Пиренеями, и испанцы, как испано-римляне, так и вестготы, воспринимали ее как отдельную часть королевства и ее жителей как людей, отличных от испанцев, даже по нравам и бытовым обычаям{718}. Интересен отмеченный исследователями факт, что септиманские епископы порой участвовали не только в испанских, но и в галльских соборах{719}. Будучи пограничной провинцией, она поддерживала связи с франками. В то же время при возникновении каких-либо конфликтов с франками именно Септимания обычно оказывалась ареной первых франкских вторжений и первых столкновений между вестготами и франками. Вестготские короли внимательно следили за положением в этой провинции. И хотя вестготского населения там было немного, ведущее положение и в управлении провинцией, и в ее церковной иерархии занимали готы{720}. Поэтому присоединение Септимании к Павлу поставило Вамбу в трудное положение.

Это положение еще более ухудшилось, когда к Павлу примкнула также Тарраконская Испания, и его активно поддержали васконы (возможно, между Павлом и васконами был заключен союз). Пытался Павел найти поддержку и у франков (Iul. Hist. Wamb. 8). Положение Вамбы было тяжелым. Его враги обладали значительной армией, они опирались на сеть хорошо укрепленных городов и крепостей. И в этих трудных обстоятельствах проявилась энергия и военные способности короля. Прежде всего он обрушился на васконов, и всего лишь после семидневной кампании подчинил их (Iul. Hist. Wamb. 8—10; Epit. Ovet. 16). Было ли это подчинение действенным или оставалось формальным, в любом случае васконская опасность была ликвидирована{721}, и Вамба развязал себе руки для дальнейшей борьбы с мятежником. Разгром васконов и медлительность франков поставили Павла в трудное положение. И он попытался было найти компромисс с Вамбой, предложив тому разделить королевство между ними, предлагая признать его, Павла, королем восточной части, т. е. Септимании и Тарраконской Испании, которые ему уже фактически подчинялись, а Вамбу — государем остального королевства, причем называл он Вамбу королем не готов, а только западной части государства (Epist. Pauli). Это предложение можно рассматривать как первый знак распада государства{722}. Но скорее всего оно было обусловлено тактическими расчетами. Во всяком случае Вамба на предложение никак не отреагировал. Он перешел Пиренеи и подчинил примкнувшие к Павлу города Септимании. В сентябре 673 г. в битве около Немавса Павел был разгромлен, и его вожди, включая самого Павла, сдались. По просьбе епископа Аргебада им была сохранена жизнь, но они после публичного процесса были подвергнуты позорному наказанию — декальвации (вырыванию волос) и обращены в рабство, а все их имущество было конфисковано (Iul. Hist. Wamb. 10—27; Epit. Ovet. 16). Однако приговор был приведен в исполнение уже в Испании, куда Вамба вместе с войском с торжеством вернулся после победы в Септимании (Iul. Hist. Wamb. 30). Видимо, симпатии к Павлу в вестготской части Галлии были все же столь сильны, что король не решился исполнять там свой позорящий мятежников приговор. Мятеж был подавлен. Франки пытались воспользоваться обстоятельствами и вторгнуться в галльские владения готов, но были отбиты. Чтобы не осложнять отношения с Франкским королевством, Вамба освободил всех захваченных в плен франков (Iul. Hist. Wamb. 24). Король мог торжествовать.

В то же время военные действия в Септимании показали слабость вестготской армии. Она основывалась на старинном германском принципе всеобщего ополчения, когда каждый свободный боеспособный мужчина в случае необходимости становился воином{723}. Вместе с патроном сражались его сайоны и букцелярии, которых тот снабжал оружием, как это видно еще по законам Эйриха (СССХ, CCCXI). Этот закон вкратце повторил Леувигильд (Leg. Vis. V, 3, 2). Хотя ко времени Вамбы сайоны уже перестали быть воинами, сам принцип участия в военных действиях клиентов знатных патронов сохранялся. По-видимому, сравнительно рано к военной службе стали привлекать и свободных римлян. Но, вероятнее всего, ко времени правления Вамбы свободного населения стало недостаточно для формирования боеспособной армии. К тому же многие готы уклонялись от военной службы{724}, а аристократы не желали служить в армии короля, если принадлежали к оппозиционной политической группировке. А с другой стороны, уже давно в Испании существовали целые «частные» армии, состоявшие из людей, зависимых как от светских господ, так и от церкви{725}. И эти армии надо было включить в общее войско государства. Вскоре после подчинения Септимании, 1 ноября 673 г., Вамба издал «военный закон» (Leg. Vis. IX, 2, 8). Согласно этому закону воинская повинность распространялась на всех жителей королевства. При первом известии о вторжении врагов или в случае внутренних волнений каждый епископ, герцог, граф, тиуфад, викарий, гардинг или любой человек, которому это поручено, должен тотчас составить войско, и все должны явиться по его приказу или непосредственно на театр военных действий, или в место, расположенное от него не более чем на 100 миль. При этом защищать родину, народ, монарха или его наследников должны все жители королевства независимо от того, к какой «партии» они принадлежат. Это положение имело целью сплотить страну и не дать возможности уклониться от участия во внешней или гражданской войне под предлогом принадлежности к противной группировке. Отныне в армии должны были служить и клирики, имевшие землю и рабов, во главе со своими епископами, а рабовладельцы должны были являться в армию со своими рабами[121]. Последнее положение противоречило и германским, и римским принципам и являлось несомненной новацией Вамбы. Устанавливалось правило, согласно которому рабовладелец должен был привести с собой в армию 10% своих рабов. Поскольку существовали мелкие рабовладельцы, обладавшие всего двумя или тремя рабами, то ясно, что основная тяжесть нового закона ложилась на крупных собственников{726}. Именно их отряды стали составлять основную часть вестготской армии. А это вело к тому, что в рамках единого войска появляются по существу частные воинские части, подчиняющиеся не столько общему военному командиру, сколько своему господину. В первый момент это усилило армию, но в перспективе вело к ее развалу.

Закон Вамбы предусматривал суровые наказания для ослушников: для высших чинов церкви и знати — вечное изгнание и конфискация всего имущества, для лиц более низкого положения — фактическое лишение гражданских прав и даже превращение в рабов фиска. Особенно суровые наказания предусматривались в случае уклонения от подавления внутреннего мятежа. Только официально засвидетельствованная болезнь могла освободить человека от воинской обязанности, но и в этом случае больной должен был направить в армию своих слуг, вооружив их за свой счет. Это вызвало недовольство. Многие аристократы были недовольны самим фактом привлечения их рабов к военной службе, ибо это отвлекало рабов от работ на господина. В церкви многие были возмущены привлечением клириков к военной службе; недаром на созванном Вамбой соборе были приняты специальные постановления, направленные на ликвидацию разногласий внутри церкви{727}. Недовольство Вамбой ширилось. Король принял активные меры против недовольных. Начались довольно жестокие репрессии. Если верить преемнику Вамбы Эрвигию, то во всех пределах Испании были беспорядки и чуть ли не половина знати была лишена своего благородного положения, а число свободных людей более низкого происхождения так уменьшилось, что порой стало невозможным на местах привлечь достаточное количество свидетелей на судебных сходках{728}. Разумеется, это преувеличение{729}, но сам факт беспорядков и репрессий, жертвами которых становились не только вельможи, но и рядовое население, несомненен.

Но Вамба репрессиями не ограничился. С одной стороны, теряя в значительной степени поддержку знати, он попытался такую поддержку найти в других слоях. Его преемник Эрвигий заявил на церковном соборе о необходимости запретить использовать рабов на придворной службе (palatina officia){730}. Учитывая открытую полемику Эрвигия со своим предшественником, можно не сомневаться, что именно Вамба активно использовал рабов и отпущенников фиска в центральном правительственном аппарате{731}, идя по стопам Хиндасвинта. Как и тот, он, вероятно, стремился создать слой людей, лично ему преданных, которых он мог бы противопоставить старой знати. С другой стороны, Вамба пытался противопоставить недовольной светской знати церковь, хотя и в церкви многие были королем недовольны, поскольку «военный закон» фактически лишал церковников многих их привилегий. С этой целью Вамба увеличивал количество епископств, уменьшая тем самым власть местных магнатов и пытаясь создать из местных епископов себе опору.

Королю была важна поддержка не только епископов на местах, но и митрополита столицы — Толедо. Хотя официально Толедо был митрополией только Карфагенской провинции, реально его митрополит играл роль главы испанской (и септиманской) церкви, хотя легализовано такое положение было уже при преемнике Вамбы. Город Толедо вообще был предметом особых забот Вамбы. Он перестроил его, не только украсив, но и заново укрепив, стремясь сделать его неприступным для возможных врагов, в том числе (и, вероятно, в особенности) врагов внутренних. Сам город и его новые укрепления он поставил под покровительство святых мучеников, обезопасив тем самым свою столицу (и себя) не только укреплениями, но и покровительством святых (Cont. Hisp. 46). Демонстративная набожность Вамбы проявилась и в его чеканке: на монетах появляется крест, который иногда увенчивает голову короля{732}.

Считая свою власть достаточно укрепившейся и желая санкционировать это укрепление, Вамба в 675 г. созвал XI Толедский собор. Целью его было провозглашение избавления страны от терзавших ее смут и убийств в течение 18 лет, т. е. в правления Рецесвинта и самого Вамбы. И за эти 18 лет собор не созывался. Сам созыв собора можно было рассматривать как определенную уступку иерархам. Созывая этот собор, на котором присутствовали епископы и некоторые аббаты Испании и Галлии (т. е. Септимании), Вамба в том же году разрешил созвать в Бракаре отдельный собор Галлеции. Это не случайно. Вамба был чуть ли не единственным представителем светской знати, присутствовавшим на X Толедском соборе, и на нем, как уже говорилось, он выступал против завещания епископа Рихимира и противопоставил ему завещание святого Мартина, дабы обеспечить целостность церковных владений и имуществ. Таким образом, уже тогда установилась связь Вамбы с галлецийской церковью, и король явно рассчитывал на ее поддержку. Видимо, не имея все же прочной опоры в церковных кругах Испании и Септимании, Вамба стремился противопоставить друг другу две части церкви, более опираясь на церковь Галлеции. Впрочем, оба собора занимались преимущественно чисто богословскими и внутрицерковными вопросами, в частности, решительно выступив против практики покупки и продажи епископских постов и ограничивая имущественные притязания епископов. Характерно, что ни на том, ни на другом соборе не присутствовали светские вельможи{733}. Как в свое время говорилось, реальные взаимоотношения королевской власти и церкви в лице прежде всего собора определялись главным образом реальной ситуацией. Власть Вамбы была столь сильна, что он мог действовать без особой оглядки на церковные круги, отдавая созывом Толедского и Бракарского соборов в какой-то степени лишь дань уважения церкви, но в то же время противопоставляя друг другу две группы иерархов и тем самым ослабляя их влияние.

Вскоре после этого собора, в декабре того же 675 г., им были одновременно изданы два закона (Leg. Vis. IV, 5, 6; 7), ограничивавшие всевластие епископов. Один из них запрещал епископам захватывать сельские церкви и монастыри, которые либо включались в имущество епископской церкви, либо передавались другим лицам, связанным с епископами; закон не только запрещал впредь такие операции, но и распространялся нате, которые были совершены в течение последних 30 лет. Другой закон фактически уменьшал число людей, зависимых от церкви, и требовал, чтобы дети от браков церковных отпущенников со свободными становились королевскими рабами, а имущество таких пар в случае отсутствия законных наследников переходило не церкви, а королю. Ясной целью этих законов было, с одной стороны, ограничение всевластия епископов на местах, а с другой — пополнение королевской казны.

Вамба принял меры и в установлении финансовой дисциплины. Издавна в Вестготском королевстве существовало множество монетных дворов{734}. И хотя все они считались королевскими и выпускали деньги по единому стандарту, само их множество делало контроль короля над денежной эмиссией довольно затруднительным. Вамба решительно сократил их количество. Права чеканить монету был лишен Нарбонн, видимо, в наказание за поддержку Павла, бывший единственным монетным двором Септимании, а в Испании право выпускать деньги было предоставлено только провинциальным столицам, включая, естественно, Толедо{735}. Это было несомненным знаком и следствием значительного укрепления власти короля.

Как и Хиндасвинт, Вамба ставил своей целью максимальное укрепление королевской власти, что можно было сделать только за счет ограничения могущества знати. Но если Хиндасвинт сумел использовать церковь как одно из орудий достижения этой цели, то Вамба оттолкнул от себя и ее. И это скоро сказалось на судьбе самого короля.

В январе 680 г. умер митрополит Толедо Квирик, занимавший этот пост в течение 13 лет и явно вполне короля устраивающий, и его преемником стал Юлиан. Это была довольно интересная фигура. Он был потомком иудеев, обращенных в христианство, учился в епископальной школе в Толедо, где был учеником епископа Евгения, и сделал блестящую церковную карьеру. Прекрасно по тем временам образованный, Юлиан был и писателем, написавшим позже «Историю Вамбы», в которой в лице этого короля представил образ идеального монарха{736}. Но пока что Юлиан оказался не только в центре придворных интриг, но и фактически если не инициатором, то одним из самых активных участников заговора против Вамбы.

Централизаторская политика Вамбы, его стремление укрепить королевскую власть вызвали недовольство и светской, и духовной знати. Это недовольство вылилось в заговор. В октябре 680 г. заговорщики воспользовались болезнью Вамбы. Как рассказывает более поздняя так называемая Хроника Альфонса III (3), они напоили отваром наркотической травы больного короля, и когда тот впал в беспамятство, совершили над ним обряд пострижения в монахи, предварительно получив от находившегося без памяти короля подпись под назначением преемником Эрвигия. Когда Вамба очнулся, был уже поздно что-либо делать. Он пытался взять назад свое отречение, но аннулировать пострижение было невозможно, и Вамба был сослан в один из монастырей, где и закончил свои дни. А Юлиан провозгласил королем Эрвигия, в ближайшее воскресенье совершив обряд его помазания.

Этот рассказ во всех его подробностях одни исследователи считают вполне достоверным{737}, другие достоверность многих деталей отвергают, считая повествование о наркотическом отравлении выдумкой позднего автора{738}. Нет, однако, сомнения, что под видом добровольного отречения короля произошел переворот, и попытка Вамбы вернуться к власти была резко пресечена. Этот переворот стал победой не только одной придворной группировки, но и вообще знати над королевской властью. Вамба оказался последним вестготским королем, который попытался укрепить государство и свою власть за счет светской и духовной знати. И переворот 680 г. означал крах этой попытки{739}.