ПРИЧИНЫ КРУШЕНИЯ ВЕСТГОТСКОГО КОРОЛЕВСТВА

ПРИЧИНЫ КРУШЕНИЯ ВЕСТГОТСКОГО КОРОЛЕВСТВА

Всем варварским королевствам, образовавшимся на территории Западной Римской империи, и Вестготское не было исключением, был свойствен коренной порок — двойственность их этнического состава, причем господствующий этнос представлял собой ничтожное меньшинство населения. Римляне, завоевав Испанию, принесли с собой и передали ее народам новые социальные порядки, новую экономику, введя их в экономическую ткань всего Средиземноморья, новое политико-административное устройство, новую культуру во всех ее компонентах. В ходе романизации различные народы (за исключением некоторых горных племен, живших в периферийных зонах Пиренейского полуострова) смешались и переплавились в нечто единое, которое, что очень важно, ощущало себя частью римского народа и считало себя уже не иберами, или кельтами, или кельтиберами, или кем-либо еще, а римлянами, Ro-mani, говоря на латинском языке. Этот язык к тому времени достаточно изменился, вульгаризировался, в разных местах уже весьма значительно отходил от литературной нормы, но его носители искренне полагали, что это и есть язык великого Рима. Сопричастность Риму и его цивилизации еще укрепилась сознанием принадлежности к единой христианской церкви во главе с римским папой, даже если это подчинение было в Испании довольно относительным. Германцы, подчинив себе эту страну, сами поддались уже существующей там романской цивилизации, они переняли местный язык, местную религию, местную культуру, насколько были способны ее перенять. Характерно, что Испания сохранила свое римское название. Ни о какой германизации говорить не приходится. Наоборот, можно и нужно говорить о романизации сначала свевов, а затем вестготов. Но это не привело к их растворению в романской среде. Обе группы населения постепенно стали обладать одним языком, одной религией, одним правом. И будучи в этом отношении равноправными, они все же знали, что существуют римляне и существуют готы, и первые занимают приниженное положение по отношению ко вторым.

Одной из самых ярких привилегий германцев было право обладать королевским достоинством и королевской властью. Королем мог быть только гот. И если в королевском окружении могли появиться представители романской знати, то все же это было исключением, и в любом случае их было неизмеримо меньше, чем вестготов. Даже в высших слоях церковной иерархии доля германских епископов и митрополитов была гораздо больше, чем их доля в общей массе верующих. Реальными управляющими провинций были герцоги и графы, происходящие из варварской аристократии, а ректоры провинций, многие из которых являлись римлянами, фактически были поставлены под их контроль. Города, в которых германцы почти не жили и население которых было почти исключительно романским (не считая евреев и купцов из восточных стран), в конце концов практически лишились самоуправления и тоже были поставлены под жесткий контроль готских герцогов и графов. В результате романское население чувствовало себя ущемленным, а это вело к отсутствию или во всяком случае незначительности чувства сопричастия к существующему государству, как бы некоторые теоретики, как Исидор Севильский, ни пытались утверждать обратное.

Во многих районах Испании и Септимании имелось довольно значительное количество городов, сохранявших античное устройство. Короли, как и все варвары, не любили городов и не понимали их. Они рассматривали города лишь как источник доходов или как опорные пункты своей власти, в их чуждой структуре видели определенную угрозу и стремились полностью поставить их под контроль и своих чиновников, происходивших из готской знати, и епископов, которые, хотя были по происхождению чаще римлянами, но являлись чуждой городу силой. Города, значение которых в условиях сокращения рынка уменьшилось, оставались во многом ячейками «романства» и видели в готских королях и их представителях чуждую силу.

Среди вестготов еще сохранялось старое германское представление, что все свободные люди по существу являются «друзьями» короля (frei — Freund), т. е. членами относительно замкнутой группы людей, связанных определенными узами, и это позволяло им чувствовать себя в некоторой степени независимыми по отношению к королю. Тем более это чувство было свойственно знати, которая с течением времени приобретает фактическую экономическую и в некоторой степени административную независимость. В условиях избирательной монархии роль готской знати еще более возросла. По «военным законам» Вамбы и Эрвигия знатные аристократы, и вестготы, и римляне, являлись в армию со своими отрядами, и, таким образом, они теперь легально обладали собственной вооруженной силой, которая фактически подчинялась только им и которую они могли противопоставить силе монарха. Именно уход части армии из войска Родриго и выступление против короля части вестготской знати со своими силами обусловил поражение королевской армии в решающем сражении с мусульманами. Да и в сфере реального управления король был вынужден считаться со своим ближайшим окружением, теми, кто входил в aula regia, включающую в себя как высшую вестготскую аристократию, так и верхи церковной иерархии, в которой была значительна доля испано-римлян. Сама знать раздиралась борьбой кланов, и часто (и чем дальше, тем чаще) клановые интересы оказывались для аристократии важнее государственных. Все попытки королей, как, например, Вамбы, добиться подчинения частных интересов «общественной пользе» оказались тщетными. Это определяло политическую слабость Вестготского королевства.

Значительную роль в политической структуре Испании занимала церковь. Она обладала не только духовной монополией, но и довольно большой политической властью. На местах епископы в значительной степени осуществляли административное управление, разделяя эти обязанности с готскими герцогами и графами. Еще важнее было то, что церковные соборы, собираемые королями, занимались не только внутрицерковными и религиозными, но и политическими и административными проблемами, вплоть до участия в выборах короля и утверждения законов. Участие в соборах в качестве полноправных их членов принимали и представители светской знати по поручению короля. Правда, соборы созывались нерегулярно, их созывы зависели от воли короля. Исследователи отмечают, что короли предпочитали созывать соборы в начале своего правления, желая утвердить свою власть авторитетом соборных решений. Это, однако, не уменьшает роли церковных властей в политической жизни Вестготского королевства. Хотя ни о какой теократии, как уже отмечалось, говорить не приходится, все же роль церкви была большой, и короли должны были с ней весьма и весьма считаться. Это тоже в значительной степени ослабляло королевскую власть. Включение церкви в политическую структуру Вестготского королевства привело и к вовлечению ее в различные политические раздоры. И часть иерархии, поддержав не Родриго, а его соперников, фактически помогла арабам подчинить Испанию.

Испано-римское население, не чувствовавшее, как уже говорилось, своей сопричастности Вестготскому королевству, в лучшем случае оставалось равнодушным к его судьбам. «Низы» населения, все более попадавшие в условия зависимости, не имели никаких резонов сражаться за своих угнетателей, а «верхи» были готовы пойти на любой компромисс с новыми завоевателями, который обеспечил бы им сохранение их власти на местах. Они и так не имели никакой доли в управлении государством, так что, с этой точки зрения, им было безразлично, кто ими управляет — вестготские короли или арабские халифы в лице своих представителей. Резко увеличивавшееся к рубежу VII—VIII вв. разделение общества на potentes и pauperes привело если не к полной ликвидации, то к значительному уменьшению среднего слоя, того «среднего класса», который во все времена обеспечивал стабильность государства и самого общества^{1061}.

Горожане, лишенные самоуправления и теряющие такие важные источники доходов, как торговля, не хотели поддерживать Вестготское государство. Упадок испанского города резко контрастировал с расцветом городской жизни в Халифате. Конечно, от новых господ всех этих людей отделяла религия. Но арабы были более или менее веротерпимы, заключая договоры с местными магнатами, они гарантировали им и подчиненному им населению религиозную неприкосновенность, а значительная часть церковной иерархии была готова пойти на компромисс с мусульманами и, как только что было сказано, даже способствовала мусульманскому завоеванию.

В еще большей степени это относилось к евреям, живущим почти исключительно в городах, связанных с городской жизнью и городскими занятиями — торговлей и ремеслом, постоянно преследуемым как церковью, так и королевской властью. Они еще больше, чем их христианские соседи, могли оценить то относительно свободное и даже процветающее положение, в котором находились горожане вообще и их единоверцы в частности в городах, находящихся под властью мусульманских владык. И когда арабские войска высадились на Пиренейском полуострове, многие горожане не оказывали им никакого сопротивления, а евреи даже показывали завоевателям удобные пути и места, пригодные для успешных боевых действий, а некоторые даже активно в этих действиях участвовали^{1062}. Антиеврейская репрессивная политика вестготских королей обратилась против них и стала одной из причин, хотя, разумеется, далеко не самой главной, катастрофы готской Испании.

Таким образом, Вестготское королевство оказалось довольно непрочным. И после арабского завоевания в ходе Реконкисты, обратного отвоевания страны у мусульман, формирование средневекового испанского общества началось практически заново, в иных условиях и с иными результатами. Первые короли новой Испании еще чувствовали и даже подчеркивали свою связь с вестготскими государями, рассматривая себя как прямое продолжение линии готских монархов, но с течением времени это ощущение ослабевало. Прежнее противопоставление романской и готской Испании исчезло и заменилось другим — христиан и мусульман, испанцев и мавров.