Часть 6. Разработка Ткачёвым проблем переходного периода от капитализма к социализму и роли в этом процессе диктатуры пролетариата

Ткачёв считал невозможным создание социалистического общества сразу после победы социалистической революции. По его мнению, для этого необходим более-менее длительный переходный период: "Насильственным переворотом не оканчивается дело революции - им оно только начинается".61

По мнению Ткачёва, не может быть социалистическим "общество, имеющее надобность в полиции и жандармерии; общество, где имеют место тяжбы и судебные процессы, где есть преступники, где существуют тюрьмы, не может быть названо вполне воплотившим в жизнь идеи социалистической революции. Это общество переходное, общество, делающее лишь первые шаги на пути социальных реформ".62

Так определял он основные черты общества переходного периода в своей статье "Анархическое государство" (1876).

Переходный период, по мнению Ткачёва, является неизбежной стадией перехода к социализму. Всякая попытка сразу после социалистической революции ввести социалистические отношения, ликвидировать государство привела бы к тому, что "в общественном управлении произошёл бы такой хаос, такая путаница, которая должна была бы вызвать реакцию в пользу старого, дореволюционного строя".63

В связи с этим, Ткачёв предостерегал от всяких попыток построения "социализма на бумаге": "Всякому, конечно, известно, что существуют такие наивные люди, которые серьёзно убеждены, что социальная революция может быть осуществлена посредством бумажных декретов, которые верят, что если сегодня издан будет декрет, упраздняющий государство и церковь, то завтра от них и следа не останется".64

Однако, Ткачёв предостерегал и от того, чтобы выдавать переходный период за осуществление идеалов социализма, резко критикуя представителей так называемого "рыночного социализма" типа правого германского социал-демократа Бехера.

В своей статье "Предисловие и примечание к книге Бехера "Рабочий вопрос"" (1868-1869) он по этому поводу писал: "Бехер, как нам кажется, сильно увлёкся желанием сблизить новое со старым - увлёкся до того, что позволил себе в новом удержать многое из старого. Так, например, он защищает необходимость конкуренции и заработной платы".65

Говоря о задачах революционного государства в переходный период, Ткачёв подчёркивал следующее: "Захват власти, являясь необходимым условием революции, не есть ещё революция. Революция осуществляется революционным государством, которое упраздняет все те учреждения, которые препятствуют установлению равенства и братства, и вводит в жизнь учреждения, благоприятствующие их развитию. Деятельность революционного государства двойная: революционно-разрушительная и революционно-устроительная".66

Революционно-устроительная функция государства переходного периода, по мнению Ткачёва, должна включать в себя целый ряд политических, общественных преобразований с целью построения материальной основы будущего социалистического общества.

Первоочередным Ткачёв считал следующее: "Упрочив свою власть, революционное государство осуществит социальную революцию рядом реформ в области экономических, политических, юридических отношений: 1) постепенное преобразование крестьянской общины в общину-коммуну на принципах общего пользования орудиями производства и совместного труда; 2) постепенная экспроприация орудий производства, находящихся в частном владении и передача их в общее пользование; 3) постепенное введение учреждений, устраняющих посредничество в обмене продукцией; 4) постепенное устранение физического, умственного неравенства между людьми; 5) уничтожение старого типа семьи; 6) постепенное ослабление государства и развитие общественного самоуправления".67

Достижение общественно-экономического равенства членов общества Ткачёв считал основным предварительным условием завершения переходного периода.

Разрабатывая теорию переходного периода, Ткачёв неизбежно должен был столкнуться с проблемой существования государства и особенностей государственного устройства после победы социалистической революци. В связи с этим, Ткачёву пришлось столкнуться с анархистскими требованиями немедленного уничтожения государства в ходе социалистической революции.

Обоснованно опровергая анархистские теории, Ткачёв в статье "Анархическое государство" (1876) писал: "Итак, сами анархисты сознают, что требовать уничтожения государства так же дико и нелепо, как требовать уничтожения машин. Нет, говорят они, не уничтожать мы его долнны; мы должны овладеть им, вырвать из рук привилегированных классов и передать его в руки рабочих, из орудия эксплуатации и консерватизма превратить в орудие социальной революции. Но зачем же они в таком случае продолжают называть себя антигосударственниками и анархистами? Составители брюссельской записки с похвальной откровенностью отвечают на этот вопрос таки образом: "Мы удерживаем за собой кличку анархистов, потому что слово "анархия" внушает ужас буржуазии, и потому, что оно нам нравится". Вот это, по крайней мере, чистосердечно. Если бы на буржуазию наводило ужас слово "дурак", то они бы называли себя дураками".68

Говоря об анархических иллюзиях среди некоторых кругов русских революционеров, Ткачёв восклицал: "О бедная русская революционная мысль! Очнись, одумайся! Выбирайся скорее из грязного болота анархии на твёрдую почву, а то увязнешь в нём по уши".69

Необходимость существования сильного государства в переходный период была для Ткачёва несомненной: "Ваши возражения построены на фантастическом предположении, будто всякая власть непременно должна портить всякого человека, - они не только несущественны, но даже нелепы. Портит власть или не портит, вопрос не в этом. Вопрос в том, как возможно осуществить социальную революцию без власти. Только обладая властью, можно перестроить жизнь сообразно истинным потребностям, сообразно с идеалами наилучшего общежития. Лишиться власти - лишиться всякого влияния. Неумное, неразвитое большинство предоставленное само себе, восстановит старый порядок под новой формой. Всякая сила есть власть. Отсюда следует, что если меньшинство для осуществления идеалов социальной революции должно обладать силой, то это значит, что оно должно иметь в своих руках власть. Очевидно, чем могущественнее эта сила, то есть власть, тем скорее и легче удастся провести в жизнь те идеалы, во имя которых оно борется. Чем же обусловливается могущество власти? Государственная власть есть высший тип организованной власти. Вы скажете, быть может, что стоите за власть не материальную, а, так сказать, духовную, за власть, обусловленную нравственным влиянием. Неужели вы серьёзно думаете, что для того, чтобы пересоздать данные частные, семейные и общественные отношения, сложившиеся веками, достаточно одного нравственного влияния? одной духовной власти? При том же, всякая духовная власть стремится и необходимо должна воплотиться во власть материальную. Мало того, она даже немыслима без последней. Кто обладает душой человека, тот обладает его телом. Чем более децентрализована власть, тем она консервативнее. Это азбучная истина государственных наук. Децентрализованная власть всегда находится и неизбежно должна находиться под гнётом местных влияний, исторически выработанных традиций. Децентрализованная власть по природе своей должна противодействовать всякому подчинению частного общему. Она всегда будет антиреволюционна, в чьих бы руках она ни находилась. Революционное государство должно стремиться к обобщению местных интересов, к внесению ву местную рутину единообразных руководящих начал. Можно представить, как пойдёт осуществление социалистических идеалов, если оно будет поставлено в зависимость от местных единичных желаний, от капризного произвола рутинного большинства".70

Правильность этого высказывания Ткачёва показывает печальная историческая судьба Советского Союза, являвшегося социалистическим федеративным (децентрализованным) государством.

В качестве основы государственного устройства в эпоху переходного периода Ткачёв видел революционную диктатуру: "Практические революционеры, если им удастся установить революционную диктатуру, то нет сомнений, что они не пожелают выпустить из своих рук государственную власть до тех пор, пока новый порядок не пустит глубоких корней в общественную жизнь, пока он не уничтожит всех своих врагов и не завоюет симпатий большинства".71

Говоря о классовом содержании революционной диктатуры, Ткачёв считал, что она должна быть диктатурой пролетариата: "Все усилия современного цивилизовнного человечества должны быть направлены к возможно большему уменьшению числа тунеядцев, к отнятию у них всяких прав, всякого общественного значения. Работники должны сделаться единственным центром социального порядка; кроме них, никто не должен быть терпим в обществе. Им принадлежат все права, и кроме них, никто не должен иметь никакого значения".72

Отвечая на вопрос, почему именно рабочий класс должен быть основой революционной диктатуры, Ткачёв писал: "Интересы рабочих классов тождественны с интересами всего общества. Что им противоречит, то противоречит общественному благу. Следовательно, чем больше будут расширяться их права, подчиняться им другие интересы, тем разумнее и нормальнее будут общественные отношения".73

Говоря о том, что, в конечном счёте, диктатура пролетариата отражает и защищает интересы всех трудящихся, Ткачёв отмечал: "Но разве в государстве могут существовать другие сословия, кроме сословия рабочих? Разве государство, служа представителем рабочих, не является вместе с тем представителем населения вообще? Правда, в современном государстве рабочее сословие далеко не совпадает с общим населением страны; кроме него, есть сословие нерабочее. Кроме рабочих, есть массы праздных тунеядцев. Но неужели государство обязано иметь в виду интересы этой массы? Тут дело совсем не в числе, а в свойстве и характере элементов населения".74

Продолжая раскрывать необходимость и задачи диктатуры пролетариата, Ткачёв в своей работе "Народ и революция" (1876) писал следующее: "Представление о новых элементах мы тщетно бы стали искать в народном идеале, он ещё их не знает, они ему чужды. Они присущи лишь социалистическому миросозерцанию революционного меньшинства. Вот почему идеал этого меньшинства, как более широкий и революционный, чем народный идеал, должен во время революции господствовать. Народ не в состоянии построить на развалинах старого мира новый мир, способный прогрессировать, развиваться в направлении коммунистического идеала. Поэтому при построении этого нового мира он не может и не должен играть первенствующей роли. Эта роль принадлежит революционному меньшинству. Народ, уничтожив своих непосредственных врагов, захватив в свои руки их достояние, - более свободный, более обеспеченный, более довольный - вернётся в свой мир, к своей семье. Внутренний мир народа - обветшалые, традиционные формы его жизни - останутся нетронутыми: он любит их, дорожит ими. Таким образом, даже в деле разрушения революционная сила нашего народа может иметь лишь относительное значение. Итак, отношение революционного меньшинства к народу и участию народа в революции может быть определено следующим образом: революционное меньшинство даёт народу возможность проявить его разрушительную революционную силу, направляя её к уничтожению врагов революции. Затем, пользуясь своей силой, своим авторитетом, оно вносит новые, коммунистические элементы в условия народной жизни. В своей реформаторской деяфтельности революционное меньшинство не должно рассчитывать на поддержку народа. Революционная роль народа кончается с той минуты, когда он разрушит непосредстевнных тиранов-эксплуататоров. Таким образом, революционное меньшинство, пользуясь разрушительно-революционной силой народа, уничтожит врагов революции и, основываясь на общем духе народного идеала, положит основание новому, разумному порядку общежития. Народ не может себя спасти; народ, сам себе предоставленный, не может устроить своей судьбы, осуществить в жизни идеалы социальной революции. Пока народ будет находиться в своём нынешнем состоянии, ни его идеалы, ни его отношение к окружающей сфере измениться не могут".75

Подводя итоги теоретических разработок Ткачёва в области теории переходного периода от капитализма к социализму, можно отметить глубину и разносторонность его разработок в этой области. В период с 1868 по 1876 год им был написан по этому вопросу целый ряд фундаментальных работ: "Предисловие и примечание к книге Бехера "Рабочий вопрос"", "Анархическое государство", "Накануне и на другой день после революции", "Народ и революция" и др. В этот же период этими вопросами занимался Карл Маркс, который посвятил этой проблеме свою работу "Критика Готской программы", написанную в 1875 г. Однако, она была опубликована Энгельсом только в 1891 г. Поэтому творчество Ткачёва в этом вопросе является полностью самобытным.