Часть 5. Разработка Ткачёвым теории социалистической революции

Разрабатывая теорию социалистической революции, Ткачёв в работе "Революция и принцип национальности" дал общее определение любой социальной революции. По его мнению: "Социальной революцией называется радикальное изменение общественных отношений целого общества".37

Социальной революции, по мнению Ткачёва, предшествуют значительные изменения в экономическом базисе общества. В своей работе "Французское общество в конце XVIII века" он писал: "Юридическое упразднение феодальных привилегий было необходимым и неизбежным результатом экономических факторов, предшествовавших французской революции. Реформа политических учреждений Франции с логической необходимостью вытекала из тех политических и экономических условий, в которых находилось французское общество в лдореволюционный период".38

Говоря об объективных причинах социалистической революции, он указывал на положение рабочего класса в капиталистическом обществе. По его мнению, это положение таково, что никакого длительного и прочного примирения между рабочими и капиталистами не может быть, что коренное улучшение положения рабочего класса может быть достигнуто только путём лишения буржуазии сначала политической власти, а затем - принадлежащей ей собственности, то есть путём социалистической революции.39

Ткачёв считал совершенно беспочвенными надежды на возможность мирной социалистической революции. По его мнению, "говорить о естественном переходе старого порядка в новый нелепо, потому что их принципы диаметрально противоположны. Необходимо, чтобы все знали, что переход из одной области в другую требует некоторого скачка и готовились к этому скачку". По мнению Ткачёва, это связано с тем, что "ни одна из властей не начинала и не заканчивала своё господство миролюбивым образом. Для уничтожения власти феодалов понадобился терроризм королевской власти. Для падения монархий - терроризм буржуазии. Вообще, ни одна радикальная общественная реформа не обходилась без насилия. Поэтому совершенно неосновательно утверждать, будто насилие никогда ни к чему не приводит. Конечно, весьма грустно, что каждый шаг вперёд должен быть куплен ценой человеческой крови, что каждая разумная реформа должна пробиваться с оружием в руках. Поэтому мы думаем, что путь так называемых мирных реформ, мирного прогресса есть одна из неосуществимых утопий, которые когда-либо выдумывались человечеством для успокоения своей совести и усыпления своего ума".40

В связи с этим, Ткачёв решительно выступал против попыток подменить революционность просветительством под предлогом предварительной подготовки революции. По этому поводу он писал: "Социалист, революционер, оставляя в стороне отдельного индивидуума, стремится изменить условия, при которых живёт и развивается целое общество. Один действует на единицы, другой - на массы. Деятельность одного - педагогическая, деятельность другого - политическая. Один имеет свои объектом внутренний мир, другой - общественный мир окружающих его внешних условий. Подготавливать революцию - это совсем не дело революционера. Её подготавливают эксплуататоры. Революционер же должен только пользоваться и известным образом комбинировать готовые революционные элементы, которые выработала история, экономическая жизнь народа. Революционер не подготавливает, а делает революцию".41

Отсюда он делал следующий вывод: "Следовательно, хотя интересы революционной партии и не исключают теоретической научной борьбы, но они требуют, чтобы борьба практическая была выдвинута на первый план".42

Подводя итоги своим разработкам в области теории социалистической революции, Ткачёв в статье "Задачи революционной пропаганды" (1874) писал: "Что подразумевает ваш журнал под словом "революция"? Народное движение, направленное к уничтожению существующего порядка вещей, к устранению условий экономического быта, которые его давят и порабощают? Это слишком общее. Какое движение? Осмысленное, разумное, вызванное ясным сознанием принципиальных недостатков общественных условий, руководимое верным и отчётливым пониманием как его средств, так и конечных целей. Это сознание и понимание должны быть присущими всему народу или, по крайней мере, большинству его. Только тогда, по вашему мнению, совершится истинно народная революция. Следовательно, революцию вы понимаете в смысле осуществления в общественной жизни потребностей большинства, им самим осознанных и понятых. Но разве это будет революция в смысле насильственного переворота? Разве когда большинство осознает и поймёт как свои потребности, так и пути и средства, с помощью которых их можно удовлетворить, разве тогда ему нужно будет прибегать к насильственному перевороту? Значит, ваша революция есть ничто иное, как утопический путь мирного прогресса. Вы обманываете себя и читателя, заменяя слово "прогресс" словом "революция". Неужели вы не понимаете, что революцию делает меньшинство, а прогресс - большинство? Оттого революция проходит быстро, бурно, беспорядочно, носит характер урагана, стихийного движения, а прогресс совершается тихо, медленно, плавно".43

Далее Ткачёв, говоря о характере и об основных признаках революции, писал: "Этот взрыв происходит не в силу ясного понимания и сознания, а в силу накопившегося чувства недовольства, озлобления, невыносимого гнёта. Когда этот взрыв происходит, тогда меньшинство старается только придать ему осмысленный, разумный характер, направляет его к известным целям, облекает его грубую основу в идеальные принципы. Народ в настоящей революции - это бурная стихия, всё уничтожающая и разрушающая на своём пути, действующая безотчётно и бессознательно. Народ вашей революции - это цивилизованный человек, вполне уяснивший своё положение, действующий сознательно и целесообразно, отдающий отчёт в своих поступках, хорошо понимающий, чего он хочет, понимающий свои истинные потребности, свои права, человек принципов, человек идей. Но где же видано, чтобы цивилизованные люди делали революцию? Поэтому повторяю опять: когда "большинство народа" дойдёт до "ясного понимания и сознания" своих потребностей, тогда насильственный, кровавый переворот станет немыслимым, тогда наступит та эра "бескровных революций" в немецком вкусе, о которых мечтал Лассаль, идея которых лежит в основе современного западноевропейского рабочего движения, в основе программы Интернационала. Буржуа и философы, палачи и эксплуататоры без особого страха и трепета созерцают возможность наступления подобной эры. При словах "бескровная революция" их волосы не поднимаются дыбом, они только лукаво улыбаются и одобрительно кивают головами. Они знают, что эти "тихие ужасы" начнутся не при них, не при их детях, не при их внуках и даже не при их правнуках".44

Идеи мирного прогресса, по мнению Ткачёва, служат удобным прикрытием для различных форм оппортунизма в рабочем движении: "Широкое знамя прогресса весьма легко и удобно прикрывает всевозможные философско-филистёрские размышления всевозможных постепенцев. Под ним могут сойтись все, начиная от буржуа-либерала и до социалиста-революционера. Оно для нас не годится. Нам нужно знамя, которое бы с большой точностью, ясностью и определённостью выражало бы стремления и идеалы русской революционной партии".45

В связи с этим неприятием укоренившейся в западном рабочем движении склонности к мирному прогрессу, Ткачёв в 1875 году пишет открытое письмо Энгельсу, в котором отмечает: "Мы, будучи вполне солидарны с основными социалистическими принципами европейской рабочей партии, никогда солидарны не будем и быть не должны в вопросах, касающихся практического осуществления этих принципов и революционной борьбы за них".46

Реакцией Энгельса на это письмо была публикация им в том же 1875 году нескольких статей против Ткачёва, в которых эмоции преобладали над доказательствами.

Спустя 42 года после этого письма Ткачёва к Энгельсу события 1917 года в России подтвердили правоту Ткачёва.

Известный историк русского революционного движения Н. А. Бердяев писал об этом так: "Очень решительно и резко в 80-е г.г. XIX в. полемизировал с Ткачёвым Плеханов в своей книге "Наши разногласия". Плеханов восставал, главным образом, против идеи захвата власти революционной социалистической партией, считая это опасным и чреватым реакцией. Плеханов - западник, рационалист, просветитель, эволюционист. Плеханов. как потом все меньшевики-марксисты, не хочет признавать особенных путей России и возможность оригинальной революции в России. Русская революция была принуждена следовать не по западным образцам. Плеханов оказался не прав. Правы оказались Ткачёв и Ленин".47

Продолжая отстаивать свою точку зрения на то, что революцию должно производить организованное меньшинство населения, Ткачёв категорически отвергал попытки доказать, что будто революция, производимая меньшинством населения, не является народной революцией. По его мнению, характер революции определяется не числом её участников, а её целями: "Какое право имеете вы утверждать, будто революция, произведённая меньшинством, не будет революцией народной, что это будет верхушечная революция? Верхушечная революция - это значит изменить данный общественный строй во имя идеалов, выражающих интересы верхних, более-менее привилегированных слоёв общества, то есть во имя идеалов буржуазных, антинародных. Эти ижеалы могут в некоторых свои пунктах совпадать с идеалами чисто народными. Вот этими-то совпадениями и пользуются верхние слои общества. А народ, видя только те стороны, которые гармонируют с его интересами, не понимает истинного смысла буржуазного идеала и отдаёт в распоряжение эксплуататоров свои руки, свою кровь. Пользуясь его поддержкой, прячась за его спиной, буржуазные классы общества, совершая перевороты и овладев властью, проводят в жизнь свои идеалы и изменяют данный строй сообразно со своими интересами. А так как их интересы всегда находятся в непримиримом противоречии с интересами эксплуатируемого народа, то от их революции народ никогда ничего не выигрывает, а напротив - всегда что-нибудь, да проигрывает. Таким образом, антинародный характер верхушечной революции обусловливается не тем, что меньшинство захватывает власть в свои руки, а тем, каковы его идеалы и каковы его экономические интересы. Чего же вы боитесь? Какое право имеете думать, что меньшинство, по своему положению и по своим идеям преданное народу, захватив власть в свои руки, внезапно превратится в народного тирана? Вы говорите: власть портит человека. Но на чём вы основываете это странное умозаключение? На примерах истории? Откуда вы знаете, что люди до захвата власти были лучше, чем они стали после её захвата? Как жаль, что вы так плохо знаете историю. Зная её лучше, вы бы знали, что честных и хороших людей власть ещё никогда не портила. Но, к несчастью, она почти всегда находится в руках бесчестных эгоистов, развратных буржуа. Потому-то вам и кажется, будто она обладает таинственным свойством делать людей бесчестными и развратными эгоистами".48

Продолжая развивать эту тему, Ткачёв писал: "Нас уверяют, будто человек меньшинства не модет вполне понять и уяснить себе страдания большинства, потому что не испытал их на своей шкуре. Опять заключение, несообразное с логикой. Народность идеала определяется его содержанием. А содержание зависит от того материала, из которого он построен. Если человек меньшинства черпал этот материал из жизни буржуазного общества, из мира эксплуатации, лавки, биржи, его идеалы будут иметь характер антинародный, буржуазный. Если же он его черпает из народной жизни, из мира труда, из мира рабочего, то его идеалы по существу своему будут народными, антибуржуазными".49

Говоря о социалистической революции, Ткачёв подчёркивал невозможность её проведения без наличия революционной теории: "Пока революционер не уяснит себе хотя бы в самых общих чертах, как и чем следует заменить существующий ненормальный строй общественных отношений, пока в его голове не сложится хотя бы какой-нибудь идеал "лучшего будущего", до тех пор от его деятельности нельзя ждать полезных результатов. Это будет деятельность неосмысленная, инстинктивная, не заключающая в себе никакого внутреннего смысла".50

Основным средством проведения социалистической революции при наличии для неё объективных условий Ткачёв считал революционную партию: "Чтобы установить братство и равенство, нужно изменить условия общественного быта. Осуществить эту великую задачу могут люди умственно и нравственно развитые, то есть меньшинство. Это меньшинство в силу чвоего более высокого умственного и нравственного развития всегда имеет и должно иметь умственную и нравственную власть над большинством. Следовательно, революционеры, воплощающие в себе лучшие умственные и нравственные силы общества, необходимо обладают и, оставаясь революционерами, не могут не обладать властью. До революции эта власть имеет чисто нравственный, духовный характер. Революционеры это понимают и стараются путём насильственного переворота превратить свою нравственную силу в силу материальную. Умственная сила, изолированная от силы материальной, может лишь создать так называемый мирный прогресс. С другой стороны, всякое нападение на существующий порядок вещей, не руководимое и не дисциплинируемое силой умственной, может породить лишь хаотическое брожение, движение бессмысленное, бесцельное и, в конце концов, реакционное".51

Критикуя анархистские надежды на успех стихийного народного восстания, Ткачёв подчёркивал решающую роль сознательного революционного меньшинства трудящихся, объединённого в централизованную партию, спаянную строгой дисциплиной, единством взглядов и целей.

Эти представления Ткачёва о революционной партии были восприняты Лениным и были применены им при создании "Союза борьбы за освобождение рабочего класса" в 1894-1895 г.г. и Российской социал-демократической рабочей партии в 1898-1904 г.г.

Ткачёв считал, ЧТО "революцию делают революционеры, а революционеров создают условия окружающей их среды".52

Однако, по его мнению, "убедить человека в несправедливости и нелепости основ общества ещё не значит сделать его революционером. Только очень немногие люди живут "по принципам". У большинства практическая деятельнотсь не находится ни в какой непосредственной зависимости от теоретического миросозерцания. Нередко даже первое противоположно второму. Конечно, это весьма печально, но, тем не менее, это факт. Я знаю, что философы его часто игнорируют и приписывают знанию чрезмерно большое вличние на ход человеческих дел, чем это бывает в действительности. Но тем хуже для философов".53

Из этого Ткачёв делал вывод, что подлинно революционная партия никогда не бывает многочисленной.

Первая по важности цель революционной партии, пока она находится в оппозиции, - это захват власти: "Революционная партия всё яснее и яснее начинает осознавать, что без захвата государственной власти в свои руки невозможно произвести в существующем строе общества никаких прочных и радикальных изменений. Что социалистические идеалы останутся несбыточными утопичми, пока не будут опираться на силу, пока их не поддержит авторитет власти".54

Революционная партия, если она действительно революционна, не сможет действовать легально, считал Ткачёв. В своей статье "Накануне и на другой день после революции" (1876) он писал: "При неизбежной борьбе с государством и силой капитала выбора нет. Если борьба не может вестись на почве либеральных приобретений и если она отложена быть не может, то её приходится вести тайно". Тайная деятельность, по его мнению, может вестись только посредством жёсткой централизации. Итак, если русские социал-революционеры хотят чего-нибудь добиться для осуществления своих целей, они должны вступить в тайный заговор. Заговор же немыслим без центральной власти, без строгого подчинения и иерархии членов. Иначе говоря, невозможно, чтобы все члены одинаково знали все дела, относящиеся к союзу в целом. Всё, что можно допустить, - это оставить за каждым членом союза право получать нужные ему сведения, но только то, что ему необходимо знать для его деятельности как члена".55

По мнению Ткачёва, "тайный заговор должен иметь ясно определённую цель - свержение существующего порядка вещей, захват власти в руки заговорщиков", так как "чем неопределённее цели заговора, тем недолговечнее будет его существование. Напротив, кто имеет в виду долговечность заговора, тот должен ставить ясные и точно определённые цели, должен требовать самого строгого и неукоснительного соблюдения всех условий для их достижения".56

Конкретность цели, считал Ткачёв, требует и конкретного числа людей для её осуществления: "Численность заговорщиков вообще не может быть значительна. Число заговорщиков, посвящённых во все детали, должно быть ещё ограниченнее".57

Говоря об организационных основах нелегальной революционной партии, Ткачёв отмечал: "Организация, тесно сплачивающая разрозненные революционные элементы, действует по одному общему плану и подчиняется общему руководству. Организация основывается на централизации власти и децентрализации функций. Только такая организация может взять власть. Только при такой организации революционеры, захватив власть, будут в состоянии защитить её от притязаний враждебных партий, интриганов, политических честолюбцев. Только она даст им возможность подавить консервативные и реакционные элементы общества. Только она отвечает потребностям борьбы. Организация, отвергающая подчинённость, централизацию, не способна к быстрым и решительным действиям. Она открывает широкое поприще для взаимной вражды, колебаний, компромиссов, она постоянно связана в своих действиях, не может держаться общего плана. Не будучи боевой, она вследствие этого не может быть революционной. Она антиреволюционна по своему принципу индивидуализма".58

Однако, по мнению Ткачёва, централизация, дисциплина и революционность ничего не стоят без опоры на народные массы: "Сгруппировавшись в боевую организацию и сделав её задачей захват политической власти, революционеры, не упуская из виду цели заговора, не должны ни на минуту забывать, что удачное достижение этой цели неосуществимо без прямой или косвенной поддержки народа. Отсюда деятельность революционной партии до насильственного переворота должна иметь такой же двойственный характер, какой она будет иметь после переворота. С одной стороны, она должна подготовлять захват власти наверху, с другой - народный бунт внизу. Чем теснее будут связаны обе эти деятельности, тем скорее и удачнее каждая из них достигнет своей цели. Революционная партия должна избегать исключительности в выборе средств, ведущих к достижению цели революции. Успех революционного дела в значительной степени зависит от правильного распределения разнообразных революционных функций между членами революционной партии. Каждый революционер должен браться лишь за такую работу, которая ему по силам. Поэтому нецелесообразно приурочивать всех революционеров к одной и той же деятельности".59

Свои принципы партийного строительства Ткачёв считал актуальными не только для России, но и для Западной Европы, где, по его мнению, фактическое прекращение дефятельности I Интернационала или, как он его называл, "Международного союза рабочих", полностью подтверждало его взгляды: "Чувствуется потребность ещё более централизовать революционные силы, облечь ещё большей тайной их деятельность. Политическая реакция после франко-прусской войны, дикие гонения на "Международный союз рабочих" сделали эту потребность ещё настоятельнее. История этого союза и его современное положение в различных государствах Европы показывают, что та легальная почва, на которой он хотел бороться с существующим порядком, с каждым днём всё более уходит у него из-под ног. В настоящее время, оставаясь на этой почве, он неизбежно утратит всякий революционный смысл и всякое значение. И действительно, на легальной поверхности осталась теперь лишь мёртвая форма когда-то одушевлённой организации, форма никого не пугающая, тихо и мирно доживающая свои последние дни".60