Часть 3. Критика Ткачёвым буржуазной философии

В период 60-х - первой половины 70-х г.г. XIX в. Ткачёв играл большую роль в философской жизни России. Особенно она возросла в период 1868 - 1873 г., после смерти Писарева в 1868 году и эмиграции в 1873 г. самого Ткачёва из России. В этот период Ткачёв выступал крайне резко против увлечения значительной частью русской революционной молодёжи философией позитивизма, подвергая критике позитивистскую философию Конта и Спенсера, а также ихъ русских последователей П. Юркевича и В. Соловьёва.

Научной критике философии позитивизма Ткачёв посвятил свои работы "О пользе философии" и "Кладезь мудрости россий ских философов".

С позиций исторического материализма Ткачёв критиковал и другие буржуазные философские концепции: неокантианство, социал-дарвинизм, эмпириокритицизм, субъективизм Лаврова, исторический фатализм и провиденциализм. Этому были посвящены такие его работы, как "Что такое партия прогресса" и "Роль мысли в истории"15.

Фундаментальной работой, посвящённой критике буржуазной философии вообще, была работа Ткачёва "Утопическое государство буржуазии" (1869). В ней он о данной проблеме писал следующее: "Философия права буржуазии резюмируется в следующей формуле: "Право есть сила, сила есть богатство или. выражаясь более точно, капитал". Таким образом, капитал - это право, и не может быть другого права, кроме права капитала. Принцип движимого капитала есть движение беспрерывное, безостановочное, не знающее преград и границ, не подчитяющееся никакому внешнему закону, никакому внешнему авторитету, само себя определяющее и регулирующее, то есть безусловное, абсолютное, свободное. Таким образом, безграничная свобода есть основной принцип капитала, а следовательно, он должен сделаться и основным принципом, которым и определяется организация общества. Такова логическая последовательность буржуазной философии. Буржуазная философия является простым эхом жизни. Но буржуазная философия, преклоняясь с рабской угодливостью перед эмпиризмом практики, забывает, что жизнь плохой философ, что она творит бессознательно, не заботясь о последовательности, о целесообразности, о логичности. "Логика вещей", которую она сделала своей логикой, не имеет ничего общего с логикой мысли, логикой разума. Поэтому философ-эмпирик неизбежно осуждает себя на безысходные противоречия и никогда не может быть твёрдо уверен ни в своих принципах, ни в своей логике. Его неумолимый тиран - "логика вещей" - может перевернуть вверх дном всеп его построения, обмануть все его ожидания и застваить его отказатьсяы от собственных посылок. Они отрекаются и снова присягают, и опять отрекаются. Они противоречат себе на каждой минуте. То же самое можно сказать о всей буржуазной философии. В какой бы области человеческого знания она бы ни оперировала - она везде верна своей природе. Она нигде ничего не изобретает, ничего не исследует, хотя повторяет вместе с Данте: "Ищу истину". Нет, она не ищет истины и не находит её. Она берёт только серый эмпирический материал и наполняет им свои системы. Поэтому её системы не могут открыть и объяснить тех непреложных законов, без знания которых философия вечно будет путаться в противоречиях, преклоняться перед практикой, вместо того чтобы её анализировать и над ней господствовать. Она гордится тем, что строго держится фактов, она называет это трезвым реализмом. Но её реализм никогда не возвышался до научного факта, научного правила, научного закона. Мы хотим показать всё роковое бессилие буржуазной философии, не смеющей и боящейся анализировать жизнь и, в то же время, безрассудно мечтающей, что она понимает её и может внести гармоническое единство в хаос её дисгармонических отношений".16

Особое значение в критике буржуазной философии Ткачёв уделял философии позитивизма. Знакомство Ткачёва с позитивизмом относится к его 19-летнему возрасту, когда он в 1863 г. перевёл книгу Милля "Утилитаризм" для журнала "Библиотека для чтения". В дальнейшем он публикует рецензию на книгу Бокля "Опыты".

Когда к концу 6-х г.г. XIX в. пропаганда позитивизма в России резко возрасла, Ткачёв выступил с критикой основных идеологов позитивизма: Конта, Милля, Спенсера, Бокля, Льюиса.

Свою критику позитивизма Ткачёв начал с критики основателя позитивизма Огюста Конта. В рецензии на книгу "Огюст Конт и положительная философия" Ткачёв писал: "Господствующим элементом Конт берёт человеческое мышление. "Развитие человечества соответствует развитию мысли", "наука есть путеводный светоч и регулятор социального прогресса" - вот основная точка зрения Конта. Если бы действительно прогресс интеллектуальный сопровождался всегда прогрессом материальным, то в тех странах, где знания процветают, положение масс было бы наиболее обеспечено, между тем на самом деле этого нет. Страны, в интеллектуальном отношении развитые, как, например, Франция и Англия, почти сплошь населены невежественным и голодным пролетариатом. Группа обеспеченных людей едва достигает одной десятой общего населения. Общая масса материальных богатств в этих странах несравненно больше, чем она была несколько столетий тому назад, но что из этого? Разве сознание национального богатства может утешить пролетария среди окружающей его бедности?"17

Говоря о чисто философских пороках концепции Конта, Ткачёв в этой же работе писал: "Ум человеческий никогл не идёт в своём развитии по тому пути, который указан ему Контом. Он никогда не начинает с абстрактного, а почти всегда - с конкретного. От изучения явления он восходит к изучению законов, а не наоборот. Разумеется, без знания законов невозможно знание явления. Но, с другой стороны, без точного знания явления невозможно открытие законов. Абстрактные и конкретные науки развиваются параллельно, дополняя и совершенствуя друг друга".18

В другой своей работе "Кладези мудрости российских философов" Ткачёв, давая общую оценку философии Конта, писал: "Конт полагал, что задача философии должна ограничиваться простым суммированием, сопоставлением высших обобщений отдельных наук".19

В работе "О пользе философии" Ткачёв, критикуя общественное воплощение позитивизма Конта, отмечал следующее: "Нужно ли, как советует Конт, заняться попытками объединяющей философии или же, напротив, оставив философию в покое, направить усилия на борьбу с причинами, порождающими те "нравственно-социальные различия и разобщающий людей индивидуальный субъективизм", о котором говорит Конт. Конт полагает, что как истины точных наук имеют всеобщую объективную очевидность, точно так и общественные и нравственные истины должны быть доведены до всеобщей обязательности и объективной очевидности".

Отвечая на эти требования Конта к философии, Ткачёв отмечал: "Философии совершенно не под силу решить нравственно-общественные задачи, она никогда не может без предварительного устранения нравственно-социальных индивидуальных различий внести объединение индивидуальных влечений и деятельности в одну общую волю и деятельность целого общества".20

Рассматривая политические выводы из философских построений Конта, Ткачёв показал, что политический идеал Конта - это откровенная, ничем не прикрытая диктатура крупной буржуазии и, прежде всего, финансового капитала. В рецензии на книгу "Огюст Конт и положительная философия" он по этому поводу отмечал: "Банкиры и капиталисты поставлены не только во главе промышленной деятельности, но и во главе политического и административного управления. Вся власть в обществе сосредоточена в руках триумвирата из главных банкиров. Один банкир заведует иностранными делами, второй - внутренними делами, третий - финансами. Власть триумвиров имеет диктаторский характер. Они ни от кого не зависят и ни перед кем не ответственны. Власть их пожизненна, назначаются они своими предшественниками. Рядом с этой неограниченной светской властью капиталистов существует такая же неограниченная и ни перед кем не ответственная духовняая власть, сосредоточенная в руках первосвященника. Первосвященник - глава высшего мыслящего класса. В светских делах управления он имеет только совещательный голос; в делах, касающихся воспитания и нравственности - решающий и окончательный голос. Первосвященник - верховный цензор мыслей и нравов общества. Таким образом, народ отдаётся в вечное и нераздельное владение четырёх человек: трёх банкиров и философа. Единственной гарантией против их деспотизма Конт выставляет свободу слова и печати. Но может ли существовать свобода при безграничном самовластии банкиров и философов - об этом Конт ничего не говорит. Такова, по мнению позитивной философии, идеальная организация общества". Далее Ткачёв подчёркивает, что это мнение позитивной философии, а не одного Конта, и продолжает: "Видя те поразительные нелепости, до которых договорился Конт, следуя своему методу, они чувствуют себя в крайне неловком положении. Боясь открыто поддержать и повторять его мысли об общественной организации, они заявляют, что эти мысли не имеют ничего общего с позитивным методом, что эти мысли - слдествие его умственного недомогания". Затем Ткачёв показывает те основы позитивизма, которые приводят к взглядам на общество, подобным Конту: "Конт возводит в принцип, в идеал все явления окружающей его рутины. Всё историческое развитие подчиняется под гипотезу, имеющую свои основания не в фактах действительной жизни, а в умозрениях философа весьма сомнительного позитивного характера".21

Другим коренным пороком позитивизма в области общественных наук Ткачёв считал его стремление использовать методы естествознания в сфере общественных наук: "Мы знаем, что эта мысль об аналогии законов общества с законами естественной природы давно гнездилась в голове Конта". Однако, по мнению Ткачёва, "законы природы ничего более не могут требовать от живых существ, как только простого приспособления к от их воли не зависящим условиям жизни. Напротив, законы гражданского развития налагают на человека обязанности не только приспособляться, но и постепенно видоизменять и улучшать ети условия. Какая тут может быть аналогия?"22

Продолжая разговор на эту тему далее, Ткачёв отмечал: "Законы природы вечны и неизменны. Напротив, законы, которыми управляется общество, являются продуктами самого общества. Они возникают и уничтожаются".23

Развивая эту мысль, Ткачёв говорил: "Вам никогда на ум не приходило, что движение толпы можно серьёзно объяснить теми же законами, которые управляют движением волны, законы распространения идей отождествлять с законами движения твёрдых тел, законы общественной борьбы - с законами образования туч и молний, объяснять факты общественной жизни фактами из области физики, химии, механики, физиологии... Разве это не приёмы мышления первобытного дикаря? Разве бушмен не объясняет факты внешней природы, поразившей его, фактами своей домашней жизни?"24

Критикуя попытки использования позитивизм в области общественных наук, Ткачёв уделил особое внимание тогдашнему немецкому философу и политологу Ойгену Дюрингу, который, формально не объявляя себя сторонником позитивизма, фактически придерживался его методов в своих общественных исследованиях. Критике Дюринга Ткачёв посвятил такие свои работы, как "О пользе философии" (1877) и "Кладези мудрости российских философов" (1878). Известно, что в это же время Энгельс публикует свой "Анти-Дюринг".

В статье "О пользе философии" Ткачёв рассматривает Дюринга в одном ряду с такими философами-позитивистами, как Конт, Спенсер, Ланге, Льюис, Милль и их тогдашними российскими коллегами Михайловским, Лисевичем, Козловым.

Говоря о Дюринге, Ткачёв писал: "Какую бы философскую систему вы ни взяли - позитивистскую или метафизическую, систему Гартмана или Дюринга, картины мира были бы крайне односторонними и весьма мало бы соответствовали реальной действительности".25

В статье "Кладези мудрости российских философов" Ткачёв вновь обращается к творчеству Дюринга, давая ему более резкую оценку: "Вообще у Дюринга на ведро дёгтя приходится не более ложки мёда, в особенности это касается его политико-экономических трактатов, представляющих какой-то нелепый винегрет из всевозможных и часто друг другу противоречащих направлений". По мнению Ткачёва, Дюринг - не серьёзный учёный и глубокий мыслитель, а "развязный и самоуверенный дилетант".26

Эта характеристика Ткачёва перекликается с характеристикой Дюринга, данной Энгельсом, писавшим в "Анти-Дюринге", что Дюринг "представляет собой один из типов развязной псевдонауки".27

Помимо позитивизма, Ткачёв в своей работе "Французское общество в конце XVIII века" (1876) подверг критике другую буржуазную философскую систему - эклкектизм. По поводу эклектизма он говорил так: "Эклектический ум не может примириться ни с каким символом веры, он везде видит две стороны; эклектику кажется, что всё имеет лишь относительное значение, что всё должно вырабатываться мало-помалу, путём исторического прогресса, и всё, что этот прогресс выработает, то и хорошо, с тем надо и сообразовывваться при решении вопросов как современной жизни, так и вопросов будущего".28

Продолжая разговор об эклектизме, Ткачёв отмечал: "Его философия представляет калейдоскоп самых разнообразных и нередко совершенно противоречивых понятий. Его философские обобщения из рук вон плохи. Вообще, он постоянно хлопочет о примирении и объединении непримиримых и совершенно противоположных вещей. Что касается его исторических воззрений, то они совершенно логически вытекают из его общего миросозерцания. Разъясняя логическую последовательность событий, он доходит до исторического фатализма. Эта фаталистическая точка зрения обусловливается абстрактным отношением к историческому процессу. Процес этот рассматривается как что-то замкнутое, совершенно отрезанное от влияния посторонни причин. Подобная абстракция необходимо должна привести к коленопреклонению передвсяким свершившимся фактом, к историческому фатализму, а следовательно - и к полнейшему общественному и политическому индифферентизму".29

Большое внимание Ткачёв уделял научной критике второй по значению после позитивизма буржуазной философии - прагматизму. Этому вопросу он посвятил отдельную статью "Рецензия на избранные сочинения Джереми Бентама". В ней он, рассматривая сущность прагматизма, отмечал: "Таким образом, теория эта начала с того, что провозгласила, будто единственнгая цель законодателя должна заключаться в доставлении счастья возможно большему числу лиц, а окончила тем, что объявила, будто его единственная задача состоит в сохранении раз и навсегда установившихся отношений, хотя бы при этих отношениях и недостижимо было счастье большинства. Чтобы связать начало с концом - эта теория подменила понятие "счастье" понятием "безопасность", понимая под этим неподвижный консерватизм. Таким образом, теория "общественной пользы" Бентама признаёт полезным всё существующее, начиная от варварских наказаний и до варварских монополий и привилегий".30

Рассматривая различные буржуазные философские учения, Ткачёв не мог пройти мимо такой откровенно реакционной и выражающей подлинную суть буржуазных отношений теории социал-дарвинизма и такой его разновидности, как мальтузианство. В своей работе "Рецензия на книгу Мальтуса "Опыт о законе народонаселения"" Ткачёв подчеркнул: "Никто ещё до Мальтуса не воплощал эгоистического интереса торжествующего меньшинства с таким грубым цинизмом, с таким мнимо учёным видом. Он считает бедность роковой неизбежностью и провозглашал, что она мало или вовсе не зависит от образа правления или от неравномерности распределения имуществ. С точки зрения неприкоснованности современного промышленного порядка, Мальтус и его последователи имели полное право настаивать на необходимости и неизбежности бедности. Только эта бедность, только постоянное несоответствие средств к существованию с потребностями рабочего населения могут обеспечить при господстве буржуазии экономический прогресс. Теория Мальтуса - самое полное и последовательное выражение истинных интересов, потребностей и желаний всех сторонников буржуазного эгоизма. Мальтус хорошо понял эти интересы. Он также понял, что для придания им необходимого веса и значения их нужно так изложить и так сформулировать, чтобы они казались не эгоистическими и своекорыстными интересами одного класса, а вечными и непреложными законами природы".31