Миссионерский замысел

Как справедливо предположил Саул Гинзбург, призыв евреев в армию и наборы кантонистов из евреев не были частью имперского миссионерства. Мысль привести к крещению евреев, попавших в армию, возникла после обложения евреев рекрутской повинностью, а не до нее и возникла поначалу как нечто второстепенное по отношению к их военной службе. Цифры статистических отчетов 1820—1830-х годов наглядно свидетельствуют, что политика по отношению к солдатам-евреям не была частью тщательно продуманного николаевского замысла, коварно воплощенного его злым гением. Отношение Николая I к еврейскому элементу в армии складывалось постепенно. В том, как оно формировалось, заметны и нерешительность Николая I, и его сомнения, и противоречия. В целом Николаю I не было свойственно глобальное стратегическое мышление, умение придумывать и продумывать крупные далекоидущие проекты. Проигранная им Крымская война, приведшая, как полагают некоторые русские историки, к самоубийству Николая, вскрыла его стратегическую беспомощность^{320}. С другой стороны, Николай I был до мозга костей человек военной дисциплины^{321}. Контроль за всеми обстоятельствами начатых им проектов он осуществлял чрезвычайно тщательно, скорей как тактик, чем как стратег. Тактика была его сильной стороной. Он приходил к решению путем длительного отслеживания того или иного процесса и только после того, как самостоятельно вникал в дело, принимал решение^{322}. Проведенное Николаем следствие по делу декабристов, с которого начинается его царствование, продемонстрировало как его первоначальную растерянность и нерешительность, так и его умение анализировать развитие событий и с немалой выгодой для себя реагировать на них. По-видимому, именно стихийная реакция армейского начальства на появление значительного количества «нехристей» в войсках и привела Николая к мысли придать вялому процессу крещения управляемый административный характер.

Здесь нужно сделать оговорку: крещение по православному обряду ожидало не только евреев. Насильственному переводу в православие подвергались лютеране, католики и магометане^{323}. Интенсивность миссионерской кампании в среде кантонистов была обусловлена значительным количеством детей инородческого происхождения. Вместо того чтобы разыскивать представителей неправославного духовенства для приведения кантонистов-инородцев к присяге, тем более раввинов, батальонному начальству гораздо проще было обратить инородцев в православие. Поэтому следует разделять стихийную местную инициативу и решение, принятое на государственном уровне. Как и во многих других случаях, проблему крещения еврейских кантонистов Николай I сформулировал «индуктивно»^{324}, спустя пятнадцать лет после введения рекрутской повинности для евреев.

То немногое, что мы знаем об отношении Николая к еврейским рекрутам первого призыва, подкрепляет наше предположение. Первую группу взрослых евреев (около тысячи человек^{325}), призванных в армию в самом конце 1827 г., Николай распорядился направить во флот (Балтийский и Черноморский). 12 декабря следующего года Николай отправился в Кронштадт — возможно, с общей инспекцией, а может, и специально для того, чтобы взглянуть на еврейских рекрутов^{326}. Во всяком случае, мы знаем, что Николай лично осмотрел Морскую гавань, штурманский экипаж, адмиралтейство — и вдобавок всех евреев, принятых по первому рекрутскому набору. Видимо, осмотром Николай остался доволен: по его окончании он приказал выдать всем евреям по одному рублю, фунту говядины и по чарке вина. А принявшим православие — по пять рублей, два фунта говядины и две чарки вина. Оставим анализ нравственной подоплеки этих цифр жанру исторической публицистики: для нас важно, что как Николай, так и непосредственное кронштадтское начальство не имели ни малейшего понятия, кто же из трехсот евреев, служащих в Кронштадте, перешел в православие. Последнее обстоятельство прояснилось только тогда, когда прикинули общий расход средств на еврейских рекрутов — 423 руб. 92 коп. — и подсчитали, какому экипажу сколько причитается. Оказалось, что из 305 человек по пяти рублей полагалось всего восьми, т. е. 2,6 %.^{327}

Если предположить, что Николай приезжал в Кронштадт проверить, как выполняется его тайное распоряжение — приступить к обращению евреев, результат был бы другой. Очевидно, перед нами совсем другая ситуация: Николай, просвещенный монарх, убежденный в преимуществе православия, еще не принял окончательного решения и не сообщил об этом военной администрации — ни в виде секретного послания, ни в виде устного пожелания.