Под защитой властей

Бордель можно было найти в любом средневековом городе: с 1273 года — в Аугсбурге, с 1278 года — в Вене, с 1292 года — в Гамбурге, с 1293 года — в Базеле, с 1300 года — в Эсслингене. В Штеттине в 1309 году была целая «женская улица», граничившая с городской стеной (возможно, само название «бордель» объясняется расположением на окраине, по-французски bord — «край»). В 1403 году Регенсбург называет свой бордель «свободным домом, получившим разрешение совета».

Бордели в те времена по большей части называют «женскими домами», менее употребительны обозначения «дом дочерей», «общий дом», «открытый дом», «дом распутниц». Проституток называют общими женами, общими бабами, бродячими дочками, продажными женщинами, развратницами, распутницами, свободными дочерьми или милашками.

Необходимость женских домов никем не оспаривается — ведь они служат не только для защиты благопристойных девушек и женщин, но и для надзора за «безнравственностью». Бордели не бывают частными заведениями, которые городская власть всего лишь терпит, — обычно это собственность города, князя, а то и церкви, ими управляют должностные лица или арендаторы. Объявлять девушек служащими — так сказать, специалистками по общественным связям — было бы слишком смело, тем не менее они находятся в ведении властей. Занятие подобным ремеслом на законных основаниях — красноречивый штрих городской жизни. Даже совсем незначительные по числу жителей города хотят иметь свой женский дом — скорее они откажутся от ратуши, чем от такого доходного дела. Успешная деятельность «женских» заведений обеспечивается особыми правилами. Промысел тщательно регулируется, о здоровье проституток заботятся, они находятся под защитой города, как и сами женские дома. Нарушение их покоя влечет за собой строгое наказание.

Женщины, зарабатывающие на жизнь таким образом, равно как и люди, руководящие заведениями по поручению властей, хоть и считаются грешными в глазах общественности, но признаются безусловно необходимыми, поскольку противодействуют распространению среди горожан «еще большего греха».

Разумеется, легализация проституции не способствует ее исчезновению. Напротив — отцы города и княжеские подданные вынуждены постоянно думать, как удержать эту бурную деятельность в определенных рамках. Чем больше людей посещает женские дома, тем больше от них прибыли. Арендаторы уплачивают изрядные пошлины казне, а порой даже епископам и духовным учреждениям. Тот факт, что духовное лицо владеет женским домом и получает прибыль от такого рода деятельности, отнюдь не считают возмутительным. Даже папская курия в Риме имеет доходы от женских домов, в XVI веке временами достигавшие двадцати тысяч дукатов в год. Имеются свидетельства, что епископ Страсбургский, в 1309 году разрешивший открыть женский дом, и архиепископ Майнцский получали ежегодные доходы от «свободных дочерей». Случалось, что заведение числилось собственностью правителя, как это видно из ленного договора 1395 года, в котором в качестве владельца «общего женского дома» в Вене упомянут герцог Альбрехт IV Австрийский.

Исторические исследования вскрыли многочисленные доказательства того, что городская казна пополнялась за счет прибыли от женских домов, и власти рассматривали их как общественные — в подлинном смысле слова — учреждения, на которые выдавали концессии. Пока женские дома подчиняются полицейским предписаниям, они, в отличие от «проституток из-за угла», занимающихся своим ремеслом тайно, пользуются защитой и покровительством городского совета, который временами даже сам осуществляет руководство этими заведениями. В других случаях функция управления возлагается на чиновников рангом пониже, а то и на городского палача.