Дева Мария и мужчины

Дева Мария и мужчины — щекотливая тема как минимум со времен всехристианского Средневековья, которое в Европе становится эпохой общественной, политической и церковной нестабильности. В мире и в душах людей царит атмосфера непрекращающейся тревоги. В XI и XII веках все отчетливее формируется образ Великой матери, начинается движение, связанное с культом Девы Марии, а теневую его сторону можно увидеть в отношении к ведьмам. Оба феномена — Дева Мария и ведьмы — имеют общий источник в образе Великой матери, который в эту пору оказывает устрашающее воздействие на сознание запуганных и встревоженных женщин.

Мужчины издавна испытывают двойственность женского начала. Искусство порой изображает лоно женщины как устрашающие врата ада — vagina dentate[23], как Хель[24], хозяйку царства мертвых, заглатывающую свои жертвы, а иногда — в виде сияющего венца, который окружает дароносицу. В мужских фантазиях отражаются первобытные страхи и надежды. Они, словно родовая травма, — женщина исторгает дитя из своего лона во враждебный внешний мир, и это равносильно окончанию материнской любви. С другой стороны, женщина существо дающее, защищающее, кормящее и согревающее. Она выступает как добрая и злая мать, как богиня жизни и смерти.

Совокупность представлений о Деве Марии в Средневековье — арена борьбы мужских фантазий, желаний и страхов. Инстинктивно мужчины понимают исконную силу первобытной, неукротимой женщины и ассоциируют ее с Марией. Зачатие происходит с помощью обезличенной силы, например, посредством контакта с животными типа змеи, птицы, быка, посредством поедания плодов, при помощи ветра, луны, Бога. Именно таким образом следует интерпретировать изображения Марии с голубем или единорогом на коленях.

Картины оказывают мощное воздействие на душу средневекового мужчины. Мария есть igne sacro inflammata — воспламеняющаяся от святого огня. Мужчины творят из этого богоподобного существа заступницу на небесах, а то и второй образ Спасителя. В качестве побочного психологического воздействия экзальтированный культ Марии позволяет монахам, давшим обет безбрачия, страшащимся секса и погрязшим в комплексах, воздвигнуть на алтарь собственную мать в образе Марии, а других женщин, как существа сексуальные, оправить в преисподнюю.

Так Дева Мария обретает место в душах европейских мужчин. Еще в прошлом веке в марианских конгрегациях ордена иезуитов мужчин призывали к целомудрию и сдержанности по отношению к женщинам. Это, возможно, не повредило бы им, если одновременно с целомудрием послушание матери-церкви не было бы вознесено до уровня сверхдобродетели.

В результате Мадонна становится символом клерикальной власти. Она побеждает змея-искусителя, дьявола, еретиков, протестантов и евреев. Господство Мадонны касается всего — от внутрицерковных дел до отношений между полами. Мария одерживает победу над приходящим в упадок миром — над мятежниками, отступниками, вольнодумцами, мечтателями. Она Maria Immaculata, воплощенное непорочное зачатие, свободное от всех страстей. Воля церкви — это ее воля, и Мадонна должна всегда поддерживать святых отцов.

Для мужчин победа Мадонны — своеобразная отдушина, помогающая переживать страхи, предрассудки и тягу к власти. Политический и эротический марианизм неотделимы друг от друга: Дева Мария побеждает не только дьявольское сексуальное влечение, она торжествует и над всеми врагами единственно благой католической церкви — над исламом, Лютером, светской наукой, высокомерием интеллектуалов, — то есть над самим дьяволом во всех его проявлениях. Императоры и короли, папы и епископы называют именем не знающей поражений небесной богини храмы, корабли и даже целые города, народы и нации. Мадонна должна царствовать надо всем, что восстает из глубин человеческих душ, из народного и исторического подполья.