Дмитрий Фельдман, Александр Прокопенко[463] ВЫКРЕСТЫ ПРОТИВ ПАТРИАРХА НИКОНА: Материалы следственного дела 1666 года

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Дмитрий Фельдман, Александр Прокопенко[463]

ВЫКРЕСТЫ ПРОТИВ ПАТРИАРХА НИКОНА: Материалы следственного дела 1666 года

Во время длительной русско-польской войны 1654–1667 гг. в России впервые осело значительное количество пленных литовско-польских евреев. Многие из них в дальнейшем приняли православие, поскольку без этого проживание в центральном районе страны, включая столицу, было невозможно. По-видимому, одним из них и стал выкрест Михаил Афанасьев сын.

Настоящая документальная публикация тематически и географически связана с Московским регионом и является логическим продолжением не так давно опубликованного в журнале «Вестник Еврейского университета» ценного исторического источника середины XVII века — доноса служителя патриарха Московского и всея Руси Никона крещеного еврея Михаила Афанасьева царю Алексею Михайловичу на своего хозяина — одну из крупнейших фигур отечественной истории этого столетия (имеющего заголовок «Показание Михаила Афанасьева об отношениях патриарха Никона к женщинам»)[464].

Как отмечалось, его донос содержит обвинения опального патриарха (возглавлявшего Русскую православную церковь с 1652 г.[465]) локального характера, перечень которых гораздо шире, нежели следует из названия. Здесь можно выделить пять пунктов обвинений. Во-первых, доноситель отмечает, что по приказу Никона в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре (основанном им в 1656 г. на р. Истре), куда он добровольно удалился в 1658 г., пытали товарища М. Афанасьева, также выкреста и патриаршего сына боярского Демьяна Иванова сына Левицкого («патриаршие дети боярские» — низшее сословие двора патриарха, дворовые слуги), добиваясь от него признания в «жидовстве», то есть отправлении иудейских обрядов вместе с московским лекарем Данилом. А затем он был сослан в один из монастырей Никона — Иверский (Новгородский Богородицкий Святоозерский) на Валдайском озере. По мнению доносителя, ясна цель достижения нужных патриарху признаний: обвинение на Соборе в Москве 1666–1667 гг. в «жидовстве» личного врача Алексея Михайловича, что, по идее, должно бросить тень на самого царя. Во-вторых, М. Афанасьев заявляет, что в окружении патриарха близкие ему люди — зять, крестник, подьячий — занимаются «татными» делами. В-третьих, новокрещенец вменяет Никону в вину жестокое обращение со своими подчиненными: например, сечение невиновных кнутом и плетью и битье палками, а также ссылки неугодных ему в свои дальние обители — Иверский и Крестный (Архангельский Кийостровский в Белом море) монастыри, основанные патриархом в 1653 и 1656 гг. соответственно. Четвертый пункт касается приема Никоном «служилых и торговых» иноземцев из московской Немецкой слободы в своем подмосковном монастыре, включая посещение церквей, колокольни и трапезу в патриарших хоромах, что было строжайше запрещено церковными правилами. Наконец, патриарх обвиняется в том, что он парился в бане с «молодицами» и склонял к сожительству жену доносителя.

Перечисленные обвинения почти не вошли в главный перечень «вин» главы церкви, зачитанный на заключительном заседании Большого собора в Москве 12 декабря 1666 г., посвященном вынесению приговора. Свою челобитную М. Афанасьев передал царю, бежав из Воскресенского монастыря по сговору с Д. Левицким; в Москве 15 октября 1666 г. он объявил «за собою государево слово» («слово и дело государево» — формула, сопровождавшая донос на кого-либо, с обвинением в государственном преступлении, отмененная в 1762 г. Екатериной II при ее вступлении на престол). В это время в столице шла подготовка к церковному Собору, в котором помимо 17 русских иерархов приняли участие специально приглашенные 12 иноземных архиереев, в том числе два греческих патриарха[466]; Большой собор подвел черту под «делом Никона».

Собственно донос выкреста явился основанием для начала дополнительного локального следствия против патриарха, гораздо менее известного, чем основное следствие, итогом которому стал приговор Соборного суда в Москве в декабре 1666 г. (с Никона за многочисленные прегрешения, и в первую очередь за самовольное оставление престола, вторжение в государственные дела и клевету на царя, был снят сан патриарха, а сам он отправляется в ссылку простым иноком в Ферапонтов монастырь). Известно, что это расследование продолжалось уже после вынесения Никону главного приговора, до 27 апреля 1667 г., когда Михайло и Демьян были поставлены на Соборе перед Вселенскими патриархами Александрийским и Антиохийским, присутствовавшими на суде, и дело было решено в их пользу.

В архивной описи этот комплекс материалов зафиксирован как «Розыскание по доносу на патриарха Никона новокрещенца из жидов Михаила Афанасьева» 1666 г. В состав следственного дела вошел целый ряд документов, впервые публикуемых здесь: ответная челобитная патриарха Никона к царю Алексею Михайловичу о приезде к нему в Новый Иерусалим царских посланников для расследования выдвинутых против него обвинений, с приложением «роспросных речей» Демьяна Ивановича Левицкого, и «рассмотрение» по доносу Михаила Афанасьева на патриаршего крестника Дениса Долманова, в том числе материалы допросов Долманова и показания свидетелей.

Как следует из этих документов, по доносу М. Афанасьева к его оппоненту, Никону, для расследования из столицы ездили архимандрит московского Чудова монастыря Иоаким и доверенное лицо царя и его секретарь думный дьяк Разрядного приказа (бывший дьяк Приказа тайных дел) Д. М. Башмаков с отрядом стрельцов, сотником и стрелецким головой; при этом между доносчиками, обвиняемыми и свидетелями проводились очные ставки. Главная же мысль челобитной патриарха — стремление обелить себя в глазах Алексея Михайловича: Никон просит не верить якобы ложным доносам, которые составили на него «Демьянко жид» и «жид Мишка». В свою очередь, Никон всячески стремится обвинить своих бывших слуг в «жидовстве». Это не случайно, ибо отход от православия и совращение в иудаизм были одними из самых тягчайших преступлений того времени и по Соборному Уложению 1649 г. карались смертной казнью. Глава XXII, пункт 24 свода российского законодательства царя Алексея Михайловича говорит о том, что, если «бусурман» совратит православного в свою веру и «по своей бусурманской вере обрежет», того преступника следует казнить — «сжечь огнем безо всякаго милосердия»[467]. Более того, патриарх через своих людей пытается связать в одну цепочку «еврейнов Мишку и Демьянку» с лекарем «Данилом жидовином» и его знакомыми-выкрестами в Москве, в приходе церкви Иоанна Богослова в Бронной слободе («Марк оконничник», «спевак Василий Кирилов» и др.), утверждая, что они в столице тайно «субботствуют». Сейчас трудно судить, являются ли эти свидетельства правдой; вполне возможно, что на поверку они могут оказаться не чем иным, как домыслом, продиктованным одним желанием — отомстить своим обидчикам, бывшим дворовым людям. Но, как мы уже знаем, власти приняли сторону новокрещеных и отвергли доводы поверженного патриарха. В любом случае материалы следственного дела по доносу крещеных евреев на патриарха Никона остаются весьма ценным документальным памятником своей эпохи, подробно раскрывая некоторые доселе неизвестные моменты следствия и суда над опальным предстоятелем русской церкви, и в особенности «еврейские мотивы» дела Никона. Кроме того, текстологический анализ документов показывает, что они являются важным историческим источником (написанным скорописью середины XVII века), представляющим собой образец делопроизводства в России второй половины этого столетия. Данные материалы ярко характеризуют деловой язык приказной документации того времени, причем приближенный к языку разговорному.

Документальный памятник отложился в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) в фонде 27 «Приказ тайных дел» — разряде XXVII бывшего Государственного архива Российской империи (Санкт-Петербургского государственного архива МИД), созданного в начале XIX века для хранения дел особой политической и государственной важности. В РГАДА дело в составе одной из коллекций Госархива оказывается в 1925 г. Первоначально «розыскание» составляло отдельное архивное дело № 267, однако впоследствии оно вместе с рядом других обособленных единиц хранения, тематически касающихся опалы патриарха Никона, было присоединено к основному следственному делу, разделенному ныне на 10 частей («Дело об оставлении патриархом Московским и всея Руси Никоном патриаршего престола, о пребывании его в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре (в том числе его письма к царю) и суде над ним на церковном Соборе 1666–1667 гг.»). Данный текст вошел в 8-ю часть дела, составив его XXIII и XXIV разделы. Рукописный текст документов передан в соответствии с правилами публикации исторических источников XVII века.