Опять двадцать пять

Опять двадцать пять

Так окончился побег двенадцати каторжан. Пять трупов с места последнего боя привезли обратно в лагерь и бросили у ворот для всеобщего устрашения.

Арестованным Солдатову, Демьянюку и Гою, кроме побега, предъявили: бандитизм, хищение оружия, контрреволюционный саботаж (они во время побега уклонялись от каторжных работ), вооруженное восстание, хищение государственного имущества (золота).

В прокуратуре одни обвинения сняли, другие, наоборот, прибавили, и в результате все обвиняемые получили по совокупности по двадцать пять лет.

Еще десять зэков из этого лагеря были привлечены к ответственности. Одни как соучастники, другие как пособники, а больше всех — за недоносительство.

В середине пятидесятых готов каторжные лагеря ликвидировали. Заключенные были переведены в обычные ИТЛ, многие на материк. Реабилитация не коснулась осужденных за измену родине, но общее смягчение уголовных наказаний повлияло на судьбу всех осужденных. Максимальный срок наказания сократился до пятнадцати лет. Солдатов вышел на свободу в 1957 году, отбыв двенадцать с половиной лет. Гой — в 1963 году после восемнадцати лет заключения. Демьянюк — в 1964-м, отсидев девятнадцать с половиной. Им было от сорока трех до сорока пяти лет — не старые еще мужчины. С наступлением «гласности» они могли еще прочитать «Последний бой майора Пугачева».

Интересно, узнали они себя в героях рассказа?

В том, что это именно та история, нет сомнений. Совпадают время и место, многие имена и обстоятельства побега. Этот случай упомянул и А. И. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ», и П. З. Демант в «Зекамероне XX века», и многие бывшие колымчане в своих мемуарах — и все с ошибками, неточностями, домыслами. Потому что известия о побегах передавались из уст в уста, как легенды, и неизбежно приобретали легендарный характер.

В тот год Варлам Шаламов работал в госпитале фельдшером. Позади был ад забоя, мертвящей стужи, голода, побоев и унижений. Медленно восстанавливались физические и духовные силы, вспоминались стихи, зарождались собственные замыслы.

Однажды в госпиталь поступил тяжелораненый — красивый мужественный человек, уже с печатью смерти на бледном лице. Его круглые сутки охранял часовой. Говорили шепотом: это бывший майор, он руководил побегом. Шаламов навсегда запомнил это лицо. Это было сильное впечатление, которое хранилось где-то в глубине памяти. Писатель знал: такие люди в лагерях были и они способны пойти на смерть ради свободы. Теперь к этому знанию прибавился зримый образ.

Десять лет спустя Шаламов написал рассказ «Последний бой майора Пугачева».

Он знал, что дело было не так.

Но он страстно желал, чтобы было так, как он написал.