Проблематика имперской политики при принципате

Проблематика имперской политики при принципате

Римская империя принципата в своем своеобразии должна определяться не абстрактными, а историко-генетическими критериями. В центре имперской политики стояло не выполнение сформулированной программы, а преодоление элементарных государственных задач: укрепление господства, консолидация римской власти в сферах влияния, организация сначала только рудиментарной когерентности внутри большой политической формации всегда были на переднем плане, хотя перемещались из-за новых импульсов к дальнейшей экспансии империи.

Обеспечение господства и администрация Римской империи во времена Республики были ограничены сознательным отказом от преимуществ долгосрочного управления в одних руках и такого же сознательного отказа от бюрократии, как в Риме, так и в провинциях. Еще при Цезаре господство в римской сфере влияния рассматривалось с точки зрения личных перспектив: дружественное или враждебное поведение царей иди предводителей племен определяло римскую политику; систематическая институализация римской власти началась только при Августе. Традиционные формы еще долго продолжали оказывать воздействие и при принципате.

Даже при изменяющихся условиях принципата имперская политика Рима никогда не ставила целью нивелировать состоящую из столь разнородных элементов, исторически разросшуюся империю в единое римско-италийское государство. Внутренне многообразие империи, с которым сознательно и демонстративно идентифицировал себя такой принцепс, как Адриан, должно было быть сохранено уже потому, что инструментарий имперской политики и при принципате оставался ограниченным. Он охватывал частично связанные друг с другом сферы администрации и судопроизводства, урбанизации и гражданско-правовой политики, романизации, пограничной и внешней политики.

Данные исходные точки римской политики, как уже было упомянуто, находились в самоуправлении городов или в центральных местах племенных территорий, а в исключительных случаях в личности клиентельных царей и князей, будь то в Британии, Фракии, в Боспорском царстве, в Пальмире, Иудее или в Мавритании. Если в городах и центральных местах отсутствовала администрация, она создавалась Римом. В регионах, где ее не было, часто возникали большие трудности, римское господство и цивилизация либо вообще не укоренялись, либо только поверхностно и в скромных масштабах. Не было никакой уверенности, что привилегированный Римом вождь племени выполнит свои обязательства.

Даже в сфере правосудия, куда было вложено столько духовной энергии римских юристов и аристократов, в сфере, в которой с давних пор не допускалось соприкосновение с чужим правом, не было всеимперского нивелирования, но признавались существующие местные нормы права и правовые традиции. То, что Рим предлагал в этом случае, была не столько обязательность римских правовых принципов, сколько контроль за существующим местным судопроизводством и возможность апелляции систематически организованного института, который в последней инстанции предполагал участие самого принцепса и теоретически связывал его как верховного судью и гаранта права с каждым гражданином империи. Введение института апелляции, которого не знала Римская Республика, является убедительнейшим выражением интенсификации правосудия в Римской империи и одновременно координации местных, провинциальных и центральных органов.