«Элитарная коррупция» как система удержания власти
«Элитарная коррупция» как система удержания власти
Выше было приведено лишь несколько примеров «элитарной коррупции» режима Саакашвили. По мнению грузинских экспертов, эта коррупция не просто носила всеобъемлющий характер, а являлась одним из основных методов удержания власти.
Нино Бурджанадзе, бывший спикер парламента Грузии, говорит:
«Элитарная коррупция — это когда вы не сможете выиграть ни один тендер, не сможете построить ничего, если у вас нет серьезных связей и прямого разрешения со стороны Саакашвили и его окружения. Элитарная коррупция значит, что весь бизнес контролируется Саакашвили и его окружением. Элитарная коррупция значит, что весь бизнес в Грузии абсолютно запуган»[41].
Политолог Валериан Горгиладзе тоже поддерживает тезис о существовании в Грузии «элитарной коррупции»:
«В экономике рассматривают два вида коррупции — всеобщая коррупция и интеллектуальная коррупция. У нас была «элитарная коррупция» — в мире это называется интеллектуальной коррупцией, когда все прибыльное принадлежит правящей верхушке, которая под флагом демократии фактически владеет всем бизнесом. В Грузии была именно такая ситуация, и эта ситуация продолжает существовать до сих пор: правящая верхушка контролирует все сферы экономики. В том числе стратегические и малые бизнесы. На фоне отсутствия в стране новых идей, новых мотиваций и движущей силы и наличия у верхушки гарантированного дохода она не стремится к переменам, мы получаем ситуацию, когда рынок замерзает, не развиваются инновационные сферы бизнеса, не появляется новое, не меняется ничего. Такая ситуация сложилась за прошедшие годы в экономике Грузии…» [42]
В конце 2012 года председатель совета Исследовательского института развития Грузии Г. Хухашвили в интервью газете «Квирис палитра» рассказал о своем исследовании коррупции в Грузии. По его мнению, во главе этой преступной схемы «обирания и ощипывания» бизнеса стояли ближайшие соратники Михаила Саакашвили:
«В течение последних двух месяцев наш институт проводил исследования о том, какими были отношения между бывшим правительством и грузинским бизнесом. Мы исследовали анатомию этих взаимоотношений — какие существовали связи и как все это было сформировано. Нами выявлены три типа криминальной схемы взаимоотношений между бизнесом и бывшей властью.
Первая — это когда бизнес заставляли производить непропорциональные расходы и против его собственного желания вкладывать деньги в различные проекты. Это была самая простая и, можно сказать, самая мягкая со стороны правительства форма взаимоотношений с бизнесом.
Вторая — это когда суммы от бизнеса прямо текли в различные кассы правительства.
И третья — когда происходила интеграция правительства и приближенных к нему лиц с бизнесом, распределение долей взамен на различную помощь.
В рамках этих исследований у нас набралось множество фактического материала. Нашей целью не является преследование кого-либо, нас просто интересовала анатомия этих взаимоотношений. На основании исследований был создан итоговый документ, который будет направлен как правительству, так и международным организациям и посольствам.
Готовы ли эти люди в дальнейшем сотрудничать с правоохранительными органами, прокуратурой?
Конечно, готовы, когда появится такая необходимость. Возможно, эти заявления действительно станут предметом интереса со стороны компетентных органов, но думаю, не в интересах общества сегодня слишком погружаться в эту грязь. Это было системное преступление, и этот вопрос интересует меня именно с этой точки зрения, а не с точки зрения его конкретных эпизодов.
Кто еще из чиновников помимо Адеишвили участвовал в терроризировании бизнеса?
Это была целиком преступная система, и я бы назвал ее «коллективный Саакашвили». Весь режим был развращен и испорчен… Между прочим, Кезерашвили был главой одной из вышеприведенных схем и непосредственно руководил распределением имущества»[43].
Издание «Грузия сегодня» пишет:
«…оппозиция давно уличила власти предержащие в элитарной коррупции. Да, патруль на улице взятки не возьмет: могут посадить на несколько лет. А вот дружок Михаила Саакашвили купит за лари на сомнительном аукционе шикарный участок земли, и ничего ему не будет. Многие предприятия, от «Чиатурмарганца» до Зестафонского завода ферросплавов, сосредоточены в руках ближайшего окружения президента. Только лояльные к нему люди, готовые поделиться прибылью на политические нужды главы государства, могут бесстрашно вести свой бизнес»[44].
В своем интервью правозащитник, член парламента Дмитрий Лордкипанидзе говорит:
«…у нас за эти восемь лет утвердился номенклатурный капитализм. Все — гречиха, сахар, масло и прочие необходимые продукты — находилось в руках Мерабишвили. Я не говорю уже об энергоносителях, бензин, дизельное топливо — абсолютно все было в кармане Саакашвили, и страной управляли четыре человека: Саакашвили, Мерабишвили, Адеишвили и Гига Бокерия.
И если находился кто-то неконтролируемый, его тут же душили или использовали. Конечный результат заключался в том, что человек заканчивал свою деятельность в бизнесе ничем.
Такими оказались не только граждане Грузии, но и граждане других стран, в том числе Израиля. Я хочу напомнить 2010 год, когда под личным контролем Саакашвили задержали двух израильских бизнесменов — Рони Фукса и Зэева Френкеля, перед которыми у государства имелся долг. Их обвинили в том, что они дали взятку представителю Министерства финансов Грузии в Турции. И премьер-министр Гилаури отправил письмо, якобы он хочет встретиться с бизнесменами и хочет обсудить какие-то бизнес-вопросы. Их заманили в страну и сразу же выловили и посадили в тюрьму строгого режима, где началось глумление над этими людьми, гражданами Израиля. Потом к решению этого вопроса подключился сам премьер-министр Израиля, и тогда отношения между Грузией и Израилем серьезно ухудшились. Саакашвили хотел, чтоб бизнесмены отказались от своих денег, которые они должны были получить со стороны грузинского государства в размере 100 млн долларов.
И если иностранные бизнесмены терпели такое физическое, моральное и психологическое насилие со стороны режима Саакашвили, вы можете себе представить, в какой ситуации оказались бы мы.
Я вам могу привести конкретный пример Зураба Монаселидзе. Это был частный предприниматель, который владел бензоколонкой в центре Тбилиси, напротив Лагуна Вере, известное место. К нему подошли и попросили: «Вы должны уступить эту колонку». Он ответил: «Я двенадцать семей кормлю этим бизнесом». «Не имеет значения, мы даем вам вот такую сумму». Ему было предложено 140 тыс. лари, смехотворная цифра. Он отказался, и знаете, что случилось после этого? Его колонку закрыли, опечатали, дизель украли, и вот так угас бизнес Зураба Монаселидзе. В течение восьми лет он ходил из инстанции в инстанцию, но не мог добиться реализации своих прав»[45].
Председатель «Общества Давида Сослана» Майя Хинчагашвили свидетельствует:
«При правительстве Саакашвили бизнес терпел беспрецедентное давление. Невозможно перечислить не только случаи, но и методы экспроприации имущества. Собственность забирали беспардонно, без всякой компенсации. Были случаи, когда «упрямых» под любым предлогом арестовывали и судили, а бизнес почти даром передавали своим «верным» сторонникам.
Почти ни одно производство не оставили его законному владельцу, то есть провели настоящую «национализацию» частной собственности, как это было после октябрьской революции, с той только разницей, что большевики все передавали государству, а они передавали все «националам» (так их называют в народе)» [46].
В своей диссертации Александр Купатадзе рассматривает историю становления «элитной коррупции». Он пишет, что сразу после прихода к власти «процесс «деприватизации» продемонстрировал признаки перераспределения собственности с пользой для новой грузинской элиты. Часто собственность отбиралась с помощью силы. Право президента своим решением и напрямую продавать государственные объекты без чьего-либо участия осложнило и коррумпировало перераспределение «трофеев»[47].
В своей работе ученый приводит следующую таблицу:
На основании таблицы он делает вывод о том, «что организованная преступность или нелегальная активность различных групп продолжает существовать в Грузии, несмотря на то, что нарушители поменялись»[48].
Фактически он приходит к выводу, что режим Саакашвили, который он называет «революционными элитами», использует те же методы, что раньше использовала организованная преступность.
Интересно отметить, что после переезда в Грузию ученый поменял свою позицию. Например, в его работе, написанной в Государственном университете Тбилиси в 2011 году, упоминаний о связях коррумпированных компаний с Михаилом Саакашвили уже не содержится. Более того, она называется «Объясняя антикоррупционную тенденцию Грузии». В кратком резюме работы написано: «Эта статья объясняет грузинские достижения в борьбе против безудержной коррупции, которой страна была заражена на протяжении десятилетий. Она демонстрирует, как после «Революции роз» страна перешла из категории «несостоявшегося государства» в категорию «страны с низкой коррупцией». В ней утверждается, что в послереволюционных условиях грузинское руководство на борьбу с коррупцией сподвигли несколько внутренних и внешних причин, в том числе укрепление легитимности в результате антикоррупционной кампании, использованной в политических целях, привлекательность в глазах Запада и стремление отойти от российской траектории развития»[49].
Отметим, что множество российских оппозиционных журналистов и политиков приняли участие в рекламе «достижений» Грузии по борьбе с коррупцией. Приведем несколько примеров.
В книге Ларисы Бураковой «Почему у Грузии получилось», которая начинается с комплиментарного интервью с Михаилом Саакашвили, сказано: «Что же касается так называемой элитарной коррупции, то нужны конкретные примеры. За несколько лет, в течение которых время от времени в адрес властей звучат такие обвинения, никто пока не смог привести ни способа оценки феномена «элитарной коррупции», ни ее подтверждения»[50].
Борис Немцов писал: «В мире существует много стран, которые успешно побеждают коррупцию… Самый последний успешный пример — Грузия»[51].
Безапелляционно положительно высказывалась о режиме Саакашвили и журналистка Евгения Альбац: «Фантастический успех в институциональных реформах, особенно в борьбе с коррупцией»[52].
Несмотря на очевидное для грузинского общества существование всеобъемлющей системы «элитарной коррупции», это не мешало и таким международным организациям, как Transparency international, в их рейтинге коррупции не только ставить Грузии высокие оценки, но и улучшать их из года в год. Например, в 2010 году Грузия занимала 68-е место, в 2011 году — 64-е, а в 2012 году получила рейтинг 51 и оказалась в группе таких стран, как Литва, Мальта, Польша, Израиль и другие[53]. Напомним, что первой в рейтинге (наименьшая коррупция) идет Дания, Великобритания и США имеют оценку 17 и 19, а наихудшую оценку — 174 (наибольшая коррупция) получила Сомали. Справедливости ради необходимо отметить, что уже с 2012 года грузинское отделение организации начало публиковать информацию об «элитарной коррупции».
По вопросу об «элитарной коррупции» главный прокурор Грузии Арчил Кбилашвили заметил:
«Финансово-экономические преступления относительно легко выявить, и они лежат на поверхности. А выявление «элитарной коррупции» требует скрупулезного изучения, чтобы впоследствии процесс не был оценен как политическое преследование. Мы стараемся быть справедливыми даже тогда, когда знаем, что конкретный высокопоставленный чиновник добыл деньги недобросовестным путем. До тех пор, пока у нас не будет базы неоспоримых доказательств, мы в отличие от прежних властей обвинений не раздаем.
…вы очень скоро узнаете обоснованные обвинения в отношении тех должностных лиц, которые всем хорошо знакомы. Дело касается присвоения ими миллионов.
…Мы слышали, что Грузия является успешной страной, здесь строятся новые небоскребы и т. д. Данной идее и пропаганде служила вся государственная машина, на это тратились государственные деньги. И продолжалось это годами.
Эти факторы, эта псевдореальность обусловливала тот факт, что Грузия признавалась маяком демократии. Но так совершенно не считал грузинский народ.»[54]