Противодействие унии со стороны православных
Противодействие унии со стороны православных
Что же предпринимал православно-русский народ в защиту свою и своей веры?
Несправедливое решение дела унии не столько напугало, сколько озлобило православных, но они на первых порах не теряют надежды на милость и справедливость короля и на поддержку сеймов. Еще 9 октября 1596 г. православные, чувствуя наступающую грозу, избрали из своей среды двух светских депутатов — Малиновского и Древинского — и снабдили их инструкцией, как они должны действовать и чего требовать от короля и сейма. В инструкции говорилось, что их предки и они сами более 600 лет подчинялись Константинопольскому Патриарху, что, составляя только часть Восточной Церкви, они одни не могут признать над собой власть папы. В конце просили короля низложить митрополита Михаила Рагозу и епископов, принявших унию, и лишить их прав на церковные имущества. В 1598 г. православные подали королю жалобу на митрополита и епископов, принявших унию, но рассмотрение жалобы было отложено. Король, руководимый иезуитами, всецело был на стороне униатов и вовсе не желал разрушать так успешно начатое дело унии.
Православным оставалось только надеяться на свои силы, и они, действительно, повели мужественную борьбу за родную веру всеми возможными способами. В это смутное время насаждения унии неоцененные услуги Западно-Русской Церкви оказывали православные братства, православные вельможи, Константинопольские Патриархи и другие православные иерархи.
Православные братства со времени объявления унии сделались главной опорой православия в западно-русских областях Польско-Литовского государства. Братства по преимуществу развивались и были сильны в тех городах, где существовало магдебургское право, передававшее управление городом в руки самих горожан, что представляло неоценимую выгоду для братств. Под знаменем самостоятельного самоуправления выступали братства и в делах религиозных, в которых участие их развито было давно историческим складом обстоятельств. Такое счастливое объединение в одной корпорации религиозных и мирских начал жизни представляло братствам исключительную в то время выгоду. Особенно сильны были в борьбе за православие братства: в Галиции — Львовское, в Литве — Виленское Свято-Троицкое, в Белоруссии — Могилевское, на Волыни — Луцкое, в Киеве — Софийское. Не щадя средств, братства основывали новые монастыри, как бы взамен отнятых у них униатами. Так, в первое время существования унии у православных при помощи братств и православных благотворителей появилось около десяти новых монастырей: например, на Волыни— Почаевский (1597), в Вильне— Братский Свято-Духов (1605), в Киеве— Братский Богоявленский и др. Братства открывали школы, учреждали типографии, издавали сочинения, в которых доказывали истину православия, ложь унии и указывали на предстоящие православным опасности и на средства спасения от них. Особенную ревность в этом деле проявило Виленское братство. Его стараниями в братской типографии в 1596 г. были изданы первая в России славянская азбука и «Грамматика словенска», составленная Лаврентием Зизанием (Тускановским). В типографии Виленского братства напечатан был в 1597 г. и знаменитый «Апокрисис, альбо отповедь на книжку о Соборе Берестейском» — книга, блистательно раскрывавшая и доказывающая неправды Брестского Собора, провозгласившего унию. Из этой же типографии вышел в 1608 г. «Антиграф», предавший разбору и посрамлению хитросплетения деятелей унии Поцея и Скарги. А в 1610 г. Виленское братство выпустило из своей типографии весьма полезную и нужную для борьбы с унией апологию православия, составленную иеромонахом Свято-Духовского монастыря Мелетием Смотрицким, под названием «Фринос», т.е. плач Восточной Церкви на отступление некоторых сынов ее от греческого исповедания и от повиновения Константинопольскому Патриарху. В ней, по отзыву известного униата Холмского епископа Иакова Суши, «что ни слово — жестокая рана, что ни мысль — смертельный яд» (для унии и папства). Сочинение это, по свидетельству самих униатов, пользовалось бесконечным уважением не только у православных, но и у протестантов; его передавали, как сокровище, из рода в род, по завещанию, а некоторые завещали даже класть его с собой в гроб, после своей смерти. Чтобы оградить законные права православных, Виленское братство отпечатало и в 1632 г. отправило на конвокационный съезд со своими уполномоченными посвященную сенаторам и послам сейма книгу «Синопсис, или краткое описание прав, привилегий, свобод и вольностей, данных литовскими князьями и польскими королями народу русскому, находящемуся неизменно в послушании Константинопольскому Патриарху». В этой книге излагалась жалоба западно-русского народа на те несправедливости и притеснения, которые из-за своей стародревней греческой веры столько лет терпит русский народ, и просьба, чтобы сенаторы благосклонно приняли подносимую книгу, обсудили дело с беспристрастием и оказали невинно страдающему русскому народу должную справедливость. Типография братства работала непрестанно. Кроме указанных книг, она издала: Псалтирь (1621), Требник (1624), Служебник (1624), Полуустав (1622), Новый Завет с Псалтирью (1623), Часослов с Псалтирью (1631). Братства вели с латинянами и униатами судебные тяжбы из-за церковных и монастырских имений, а также переписку, подавая друг другу советы и помощь в борьбе с врагами Православной Церкви. Наконец, каждый православный, кто бы он ни был и откуда бы ни был, приходил к братствам, как к своим родным, и получал все, чего мог ожидать от людей невсесильных. Знамя веры было здесь знаменем всякой помощи духовной и житейской. Чтобы укрепить это знамя в своих слабых человеческих руках, члены братств «целовали каждый за всех, и все за каждого Честный Крест», давали клятву стоять за веру православную «до последней капли крови, до последнего издыхания, клялись всеми силами противостоять унии, дабы ни один из них соблазном или насилием, или страхом не был исторгнут из недр православия».
Вот какую нравственную силу представляли из себя в то время братства! И неудивительно, что к таким полезным для защиты православия корпорациям примыкал не только простой народ, но и вельможные люди, истинные вожди литовско-русского народа, о чем свидетельствуют дошедшие до нас братские списки: там записаны и светлейшие князья, и простой народ. Православные вельможи помогали братствам деньгами, пожертвованием земель и угодий и своим влиянием на сеймах; на их средства братства созидали монастыри и храмы, содержали школы. В имениях православных панов, под их покровительством и защитой, православные миряне свободно исповедовали свою веру, а православные пастыри беспрепятственно продолжали священствовать, несмотря на запрещение униатских епископов. Но при всех благоприятных условиях для деятельности братств на пользу православия, они не в состоянии были привлечь на свою сторону большинство православных аристократов. Такая кипучая и полезная для Церкви деятельность братств не только не вызвала сочувствия лучших православных аристократов, но, к стыду последних, большинство из них, проникнутых сословными предубеждениями и стремлениями польской аристократии, оттолкнула от братств. Многим из них показалось обидным и опасным, что люди незнатные — сапожники, шапочники, перчаточники— вырвали из их рук заботу о вере, действуют так успешно и так сильно привлекают к себе любовь народа. Этому нерасположению к братствам в большей степени содействовали и иезуиты, внедряя в среде православных аристократов ту мысль, что братства разрушают их общее дело — объединение литовско-русского народа с польским, к которому так усердно стремилась в то время и русская аристократия. Вот одна из многих причин, почему большинство знатных патронов мы видим не в кругу братств, а запрятавшимися в свои дворцы, где они были приятно развлекаемы посещением льстивых иезуитов, из рук которых большей частью выходили не патронами Западно-Русской Церкви, а ее врагами — униатами, а то и латинянами. Конечно, братства в этом неповинны, но все это послужило едва ли не главной причиной, ослабившей так успешно начавшуюся деятельность братств. Не встречая себе опоры в западно-русских патронах, а в иных случаях встречая и противодействия со стороны последних, братства оказались бессильными довести до конца принятую на себя миссию защиты интересов православия.
На пути деятельности братств лежало еще и другое препятствие, по-видимому незначительное, но в результате принесшее горькие плоды. Как известно, уния была введена высшей иерархией, и у православных осталось только два епископа, вследствие чего в братствах насколько выдвигалось участие мирян в Церкви, настолько слабело участие и значение духовенства, что это давало себя чувствовать и умаляло значение братств. Братства могли рассылать пламенные воззвания, издавать прекраснейшие книги, но нелегко им было посылать, куда было нужно, священников, а без этого все труды братств для общего блага на деле оказывались ничтожными. Православные внимали голосу братств и готовы были положить свою душу за веру, но они лишены были Церкви, лишены были священников и, стало быть, возможности выполнить религиозные нужды свои и своей семьи. Правда, братства старались покрыть эту недостачу духовенства, образовывали прекраснейших клириков, рассылали их по приходам, но все же они не в состоянии были посылать их в потребном количестве, в силу чего православные вынуждены были обращаться за делом к униатскому священнику, часто бывшему их духовнику, и, таким образом, теряли всякую связь с православием. Коротко сказать, в братствах год от году слабел элемент церковный, духовный. Пока живы были епископы Гедеон Балабан и Михаил Копыстенский, оставшиеся верными православию, они неутомимо защищали его от нападок унии и латинства. Гедеон заменял для Западно-Русской Церкви и православного митрополита и оказал ей незабвенные услуги. Он мужественно боролся с двумя униатскими митрополитами — Рагозой и Поцеем — за свою паству и ни в чем не уступал им; не обращал он внимания и на угрозы короля, считая их незаконными. Свои архипастырские заботы Гедеон безбоязненно простирал и за пределы своей епархии, рассылая по приходам, не признающим власти униатских епископов, священное миро, антиминсы, книги; поставлял для них священников. Так же мужественно охранял свою паству от расхищения и Перемышльский владыка Михаил. Когда после его смерти на Перемышльскую кафедру был поставлен униат Крупецкий, то, по словам последнего, он «не нашел там еще ни одного униата».
Так же много потрудились для сохранения и поддержания православия в Западной Руси после введения в ней унии и Константинопольские Патриархи и особенно Патриарх Мелетий. Он утвердил постановления Брестского Православного Собора и советовал православным избрать себе нового митрополита и епископов вместо совратившихся в унию, а чтобы Западно-Русская Церковь не осталась без правителей, для управления ею назначил трех экзархов: Гедеона, епископа Львовского, Кирилла Лукариса и князя К.К. Острожского. Для поддержания же бодрости духа среди православных и укрепления их в твердом стоянии за православие Патриарх вел деятельную переписку с литовско-русскими православными вельможами и братствами. В своих письмах он требовал от братств, чтобы они, под страхом «вечного отлучения от Бога Вседержителя, не принимали никого, ни из лиц священных, ни из светского начальства, ни самого наместника епископского, кто бы дерзнул вносить и превозносить унию».
В тяжелую годину для православных, когда православные церкви в Литве и Западной Руси оставались без священников, большую помощь православным оказывали приходившие туда из-за границы православные владыки. Они не только утешали народ, но и поставляли для него священников, чем и наносили вред унии. Вот в каких слс}вах жаловался на них униатский митрополит Рутский: «Немало вредят унии в нашем королевстве иноземные владыки — греки, сербы, — которые, когда хотят, приезжают, никому не являясь и никому не предъявляя своих охранных листов, они рукополагают священников и совершают все епископское в наших городах».
Раздавался бодрящий и предостерегающий против унии голос и с далекого Афона. Подвизавшиеся там западно-русские иноки, услышав о появлении на их родине унии, составили пламенное послание к своим соотечественникам, убеждая их отвращаться от владык-изменников, предавших православие из-за земных выгод, мужественно стоять за прадедовскую веру и терпеливо нести крест свой. Особенной страстностью и убедительностью отличались письма афонского инока Иоанна Вышенского. Он посылал их князю Острожскому, Львовскому братству и даже перешедшим в унию епископам. Эти послания и письма с Афона печатал в своей типографии князь Острожский и в большом количестве распространял среди православных.
Противился унии и простой народ. Православные крестьяне, теснимые за веру, целыми массами бежали в украинские степи к казакам и вместе с ними пытались защищать родную Церковь силой оружия. Так, еще до формального объявления унии, лишь только появилось послание князя Острожского, в Малороссии поднялось казацкое восстание, принявшее религиозный характер (1595—1596). Восстание это было подавлено поляками и причинило народу неисчислимые беды. Предводитель восстания Наливайко был предан мучительным пыткам, в Малороссию были введены королевские войска, жители были лишены всех прав и подвергались страшным притеснениям в отношении своей веры. Но это не успокоило, а еще более раздражило народ, и вооруженные восстания за веру еще не раз вспыхивали после этого в Польше, пока Малороссия не соединилась с Москвой. Так враждебно встретил при Сигизмунде III русский народ насильно навязанную ему унию.
Казалось, что горький для Польши опыт насильственного насаждения унии образумит короля и его правительство, но латиняне хорошо учли, что если уния будет предоставлена ее собственным нравственным силам, то она, без сомнения, скоро окончит свое существование. А это было вовсе не в видах латинской партии — ей слишком важно было существование унии, и она решилась поддерживать ее во что бы то ни стало. Поддерживать же ее одной только внешней силой было опасно, поэтому явилась необходимость удачно соединить внешнюю силу с нравственной и удачно направить обе к благу унии и латинства. Этого латиняне и достигли, поставляя во главе унии энергичных, образованнейших и даровитейших людей, но с латинскими убеждениями. Ряд таких людей и появился в униатской Церкви и, спасая погибающую унию, принесли неисчислимый вред православию. Это были: Ипатий Поцей, Иосиф Рутский и Иосафат Кунцевич.