Как сообщества могут принять изначальное решение о самоорганизации?

Как сообщества могут принять изначальное решение о самоорганизации?

Все люди способны самоорганизовываться, независимо от их опыта политической деятельности. Конечно, первоначально задача взять на себя управление собственной жизнью покажется непростой, но со временем это пройдёт. В большинстве случаев люди идут по очевидному пути, спонтанно организовывая большие, открытые для всех собрания с соседями, сослуживцами или товарищами на баррикадах, чтобы разобраться, что необходимо делать. В некоторых случаях общество организуется на основе ранее существовавших революционных организаций.

В ходе народного восстания в Аргентине в 2001 г. люди продемонстрировали беспрецедентный уровень контроля над собственными жизнями. Они формировали районные ассамблеи, захватывали заводы и заброшенные участки земли, создавали сети бартерного обмена, блокировали шоссе, чтобы заставить правительство гарантировать пособие по безработице, удерживали улицы перед лицом смертельно опасных полицейских репрессий и заставили четырех президентов и многочисленных вице-президентов одного за другим подать в отставку за довольно короткий срок. В течение всего этого периода народ не назначал лидеров, а большая часть районных ассамблей отказалась от попытки кооптации со стороны политических партий и профсоюзов. В рамках ассамблей, комитетов оккупированных заводов и иных организаций повстанцев практиковались модели принятия решений консенсусом и горизонтальные структуры. Как заметил один из активистов, вовлечённый в установление альтернативных социальных структур в своём районе (где уровень безработицы достигал 80%): «Мы строим власть, а не захватываем её».[135]

В одном только Буэнос-Айресе люди сформировали более 200 районных ассамблей, в работу которых были вовлечены тысячи жителей города. Если верить одному из опросов, каждый третий житель столицы посещал собрания районной ассамблеи. Всё началось с совместных встреч жителей района, часто за общим приёмом пищи (olla popular). Затем происходил захват пространства, которое использовалось в качестве социального центра, — зачастую таким пространством служил заброшенный банковский офис. В скором времени районная ассамблея начинала проводить еженедельные собрания «по вопросам сообщества, а также по таким темам, как обслуживание внешнего долга, война и свободная торговля». Не менее важную роль играли обсуждения «того, как мы можем совместно трудиться для всеобщего блага и каким мы видим будущее». В конечном счёте, многие социальные центры могли предложить посетителям:

«информационное пространство, возможно с компьютерами, библиотеку, занятия по йоге, самообороне, языковые курсы, курсы первой помощи, электрики и тому подобного. Многие также организовали общественные сады, взяли под патронаж детские школьные клубы и курсы для взрослых, стали регулярно проводить социальные и культурные мероприятия, организовали всеобщее приготовление пищи. Люди политически мобилизовались ради самих себя и для поддержки бастующих и захваченных фабрик».[136]

Участники ассамблей образовали рабочие группы (такие как медицинская помощь и альтернативные СМИ), которые проводили дополнительные собрания для людей, наиболее заинтересованных в этих проектах. Вот заметки посетившего регион независимого журналиста:

«В некоторых ассамблеях участвует порядка 200 человек, в других — намного меньше. В одной из ассамблей было порядка 40 человек, совершенно разного происхождения. Начиная от двух матерей, сидевших на тротуаре и кормящих грудью малышей, худющего хиппи в клёше, престарелого таксиста, велокурьера с дредлоками до студента-медика и юриста в деловом костюме. Представители всех слоёв аргентинского общества выстроились кружком на углу улицы под оранжевым светом фонарей. Новенький мегафон переходил из рук в руки, пока люди обсуждали вопрос возвращения себе контроля над собственными жизнями. Периодически проезжавшие мимо машины выражали поддержку бибиканьем. И всё это продолжалось в среду вечером с восьми до полуночи!»[137]

Вскоре уже районные ассамблеи координировались на уровне города. Раз в неделю каждая из них отправляла делегата на общий (интербаррио) пленум, собиравший тысячи людей со всего города, чтобы обсуждать общие проекты и протестные планы. Решения на общем пленуме принимались большинством голосов, но в самой структуре собрания отсутствовало подчинение, поэтому никто не был связан обязательствами по исполнению принятого решения: их воплощали в жизнь, только если люди искренне этого хотели. Соответственно, если большое количество участников и участниц общего пленума голосовало против (или воздерживалось) по определённому вопросу, предложение перерабатывали, чтобы оно могло получить большую поддержку.

Структура ассамблей быстро распространилась на провинциальный и национальный уровни. Через два месяца после начала восстания национальная «Ассамблея ассамблей» призывала уже заменить правительство ассамблеями. Этому не суждено было сбыться, но, в конечном счёте, правительство Аргентины удалось заставить принимать пронародные решения: оно объявило о дефолте по международным долговым обязательствам — беспрецедентный шаг.

Международный Валютный Фонд оказался настолько напуган народным восстанием и международной поддержкой, которую оказало движение антиглобалистов, и настолько выбит из колеи коллапсом своего детища (проекта неолиберальных реформ в Аргентине — прим. пер.), что смирился с этим тяжелейшим поражением. Аргентинское движение сопротивления сыграло решающую роль в достижении одной из основных целей антиглобалистов: одержало победу над МВФ и Всемирным Банком. На момент написания этой книги эти институты дискредитированы и находятся под угрозой банкротства. В это время аргентинская экономика стабилизировалась, а народный гнев по большей части прошёл. И всё же часть ассамблей, занимавших ключевые ниши в дни восстания, продолжает функционировать даже спустя семь лет. И когда конфликт в очередной раз вспыхнет, эти ассамблеи будут храниться в коллективной памяти людей этакими семенами будущего общества.

Город Кванджу в Южной Корее освободил себя сам за шесть майских дней в 1980 г., когда студенческие и рабочие протесты против военной диктатуры вылились в восстание в ответ на объявление военного положения. Протестующие сожгли офис государственной телекомпании и захватили оружие, после чего организовали «Гражданскую Армию», которая вытеснила полицейские и военные части. Подобно другим городским восстаниям (например, парижским 1848 г. и 1968 г., событиям в Будапеште в 1919 г., в Пекине в 1989 г.), студенты и рабочие Кванджу быстро сформировали ассамблеи для организации городской жизни и налаживания контактов с внешним миром. Участницы тех событий рассказывают о сложной организационной системе, которая развилась спонтанно и за короткий период времени — и без влияния лидеров основных студенческих групп и протестных организаций, которых к этому моменту уже арестовали. Их система включала в себя Гражданскую Армию, Ситуационный Центр, Комитет Граждан и Студентов, Планово-Ревизионный Совет, департаменты самообороны, расследования, информации, общественных услуг, похорон и прочие.[138] Для подавления восстания и воспрепятствования его расползанию по стране потребовалась широкомасштабная операция специальных сил корейской армии при поддержке американских военных. В ходе военной операции несколько сотен людей было убито. Даже враги описывали вооружённое сопротивление восставших как «ожесточённое и хорошо организованное». Комбинация спонтанной организации, открытых ассамблей и специальных тематических комитетов произвела на всех свидетелей событий неизгладимое впечатление. Люди воочию увидели, как быстро сообщество может перестроиться после того, как вырывается из привычной рутины подчинения правительству.

Во время революции 1956 г. в Венгрии государство рухнуло после того, как студенческие и рабочие массы вооружились. Большая часть страны перешла под непосредственное управление народа, который быстро реорганизовал экономику и сформировал милицейские ополчения для борьбы с вторжением советских войск. Первоначально каждый город самоорганизовывался спонтанно, но оказалось, что формы этой самоорганизации были очень похожи, возможно, по причине общего культурного и политического контекста. Венгерские анархисты играли важную роль в новых Революционных Советах, которые были организованы на федералистских принципах для координации обороны, а также принимали участие в деятельности рабочих советов, которые управляли захваченными заводами и шахтами. Старые политиканы в Будапеште сформировали новое правительство и попытались кооптировать автономные советы в структуру многопартийной демократии, но влияние правительства не распространялось за пределы столицы, пока второму вторжению советских войск не удалось сокрушить повстанцев. Анархическое движение Венгрии не отличалось тогда многочисленностью, но народная поддержка многих советов показывает, насколько анархические идеи становятся заразны, как только люди принимают решение о самоорганизации. Эффективность описанных организационных форм подтверждается способностью управлять страной и обороняться во время первой попытки вторжения со стороны советской армии. Не было никакой нужды в выстраивании сложной институциональной структуры по неким заранее подготовленным лекалам после свержения авторитарного правительства. Всё, что было нужно народу, — это желание собираться вместе на открытых собраниях и совместно решать свою судьбу, вера в себя и в свою способность воплотить собственные идеи в жизнь, даже если поначалу это и кажется сложным.