Легион, никогда не имевший списков
Легион, никогда не имевший списков
Как это ни покажется странно, шпион в мирное время иногда приносит гораздо большие жертвы, чем в военное.
Если он находится на службе в армии или во флоте, то числится как состоящий в отпуску или вышедший в отставку. В случае провала его правительство от него отказывается и умывает руки. Один знаменитый военный министр сказал как-то некоему американцу, бравшемуся за выполнение шпионского задания:
— Вы предлагаете свои услуги для этой работы. Но, во избежание всяких недоразумений, имейте в виду, если вы будете действовать успешно, мы примем ваши донесения и впоследствии назначим вам пенсию; но если вы потерпите неудачу, мы будем вынуждены от вас отречься.
Как бы ни были велики жертвы шпиона, в мирное время он является человеком, как бы лишенным отечества.
Неудивительно, что лишь немногие американские офицеры предлагали свои услуги для такой работы. Между тем, у нас эта профессия так же почетна, как и всякая другая; услуги, оказываемые агентами, весьма полезны, и организация шпионажа, насколько возможно, чистоплотна.
По мнению некоторых лиц, на пороге разведывательного управления в Европе следовало бы написать: «Входящий сюда, оставь всякую честь». Такое заявление может показаться преувеличенным, но до войны в Германии, в Австро-Венгрии и в России секретного агента не должно было останавливать ничто. Секретному агенту приходилось иногда не только покупать людей, но и воровать, совершать подлоги, пользоваться шантажом, соблазнять и даже убивать.
Война пролила свет на роль секретного агента. Он был открыто признан оружием, необходимым на войне, оружием, способным нанести врагу более тяжелые удары, чем может нанести на поле сражения какой-нибудь блестящий командир.
Вот мнение трех человек (двое из них провели долгое время в Германии, а третий много раз проникал в Австро-Венгрию):
— Я был в состоянии ужасного нервного напряжения в течение всего времени, которое я провел в Германии, — говорит первый.
— Это было весьма неприятно, но не так, как могло бы быть, если бы немецкая контрразведка была менее методична. Она всегда прибегала к одним и тем же приемам и, поскольку они мне были известны, я остерегался.
— Тем не менее, я был очень счастлив, когда уехал оттуда, — заявляет второй.
Что касается третьего, то он высказался так:
— Австро-венгерская контрразведка была довольно слабой, и мы знали, как от нее ускользнуть. Первая поездка была довольно неприятной, но потом дело пошло.
Как отметил второй из этих людей, германская контрразведка действительно была рутинной, но всеобъемлющей. Не следует думать, что от нее легко было ускользнуть; несмотря на подвиги некоторых союзных агентов, многие из них потерпели неудачу.
Германская армия и германская полиция работали сообща, и это очень затрудняло шпионаж в Германии.
В Германии, за исключением оккупированных областей Бельгии и Франции, кишевших шпионами, немецкий суд приговорил 600 человек за шпионаж, причем из них почти половину составляли немцы, работавшие в пользу союзников, и лишь десятую часть французы.
В Германии за незаконное ношение немецкой формы было арестовано 1 785 человек. Однако далеко не все агенты были казнены, точно так же, как и не все бельгийцы и французы, арестованные за шпионаж в районах, оккупированных немцами. Расстреляно было незначительное меньшинство; большинство приговаривалось к тюремному заключению.
Хотя шпион постоянно рискует жизнью в неприятельской стране, казнят далеко не всех захваченных шпионов. Сохранение им жизни, помимо имеющихся против них улик, зависит от других факторов. Влияние оказывает еще боязнь репрессий и стремление тех, кто их арестовал, получить от них сведения. Сомнительно, чтобы во время мировой войны в американской экспедиционной армии смертность на секретной службе превышала 5 % (имеется в виду процент смертности по различным причинам, включая и болезни); этот процент был значительно ниже 20 % смертности в армиях Антанты или центральных держав.