Кто был подозрителен?

Контрразведка имела списки подозрительных. В эти списки, игравшие немаловажную роль, было занесено более 100 тысяч имен; списки подозрительных составлялись всеми союзными секретными службами и американской контрразведкой. Число лиц, внесенных в списки последней, Брюс Биласки из министерства юстиции определял в 700 тысяч. Один офицер американской секретной службы, приглашенный в Вашингтоне на какой-то обед, сообщил, что половина приглашенных значилась в списке; среди них были государственные чиновники. Может быть, этот список был составлен несколько строго и в него входили даже те лица, которые только состояли в переписке с известными немцами. Но разведка предпочитала избыток осторожности ее недостатку, и когда военный министр Бекер спросил генерала Черчилля, много ли написано о нем в секретных делах, генерал Черчилль ответил утвердительно. Между тем Бекер не был подозрительным человеком.

«Черные списки» штаба главнокомандующего американскими экспедиционными силами включали всего 15 тысяч имен; некоторые имена, как, например, имя одного издателя газеты, который пытался поехать во Францию и был подвергнут там ужасному допросу, вносились в них только потому, что они значились в списках подозрительных, составленных в союзных странах. Бывший журналист, ставший полицейским разведчиком, внес имя издателя газеты в черные списки в отместку за то, что до войны тот выгнал его из газеты.

Допросом, которому этот несчастный был подвергнут, когда он сошел с парохода, не ограничились его беды. Он, вероятно, думал, что вышел из этого допроса с честью, но на его паспорте, который ему возвратили с поклоном, были сделаны маленькие секретные пометки, указывавшие всем другим союзным агентам, что владелец этого паспорта человек подозрительный. Таков был один из многочисленных методов контроля в портах, где внимательно изучали каждого путешественника, прибывавшего из Соединенных Штатов, особенно до того, как мы вступили в войну; в портах внимательно следили за экипажами судов, ибо моряки могли доставлять тайные сообщения. Разведывательный отдел рассмотрел 10 338 ходатайств о выдаче паспортов и 323 человекам отказал в визе. Он имел сведения о 140 900 лицах, включая 8 400 американцев, живших во Франции.

По мере приближения к портам, которыми пользовались американцы, — Бресту, Сен-Назеру, Бордо — сеть еще более уплотнялась. Об этом никогда не говорилось, но, по мнению нашей морской разведки, немецкие шпионы слишком свободно разгуливали по французским берегам. Ночью подводные лодки доставляли их на пустынные берега, где они пытались подкупить французских рыбаков, чтобы те сообщали им сигналами сведения относительно американских транспортов; там, где рыбаков подкупить нельзя было, немцы посредством световых сигналов передавали эти сведения сами.

На добрые американские доллары мы тоже нанимали рыбаков, которые под предлогом продажи рыбы экипажам немецких подводных лодок так хорошо следили за ними, что морская разведка в тот период констатировала заметное уменьшение деятельности подводных лодок вокруг французских портов, где происходила высадка американских войск.

Более затруднительным, чем контроль портов, был контроль границ. Несмотря на проволочные заграждения, часовых и полицейских собак, трудно было помешать шпионам проскальзывать во Францию через леса по тропинкам через швейцарскую или испанскую границы. Это было почти так же трудно, как помешать им посылать свои донесения. Пользуясь всевозможными способами маскировки и всякими хитроумными выдумками, германские шпионы обладали достаточным хладнокровием, чтобы сбить с толку союзную контрразведку.