Орудия секретной службы
Орудия секретной службы
Тот бельгийский аристократ, который охотно принимал у себя американских полковников и генералов, был не единственным полицейским разведчиком, знавшим и сообщавшим, какие офицеры отличаются сдержанностью и заслуживают доверия и какие способны поддаться двум орудиям секретной службы: вину и женщинам. Если какой-нибудь американец слишком охотно пользовался гостеприимством иностранца, с которым он недавно познакомился и который значился в списке подозрительных, об этом немедленно уведомлялся разведывательный отдел.
Ирландский офицер, однажды вечером в вестибюле «Олимпии» сделавший вслух следующее замечание: «Союзники проиграли войну, а мы прибыли с опозданием ровно на двадцать минут», был на следующий же день вычеркнут из списков получающих производство. Разведывательный отдел работал совместно с военной полицией и с отделом уголовного розыска; он мешал словесным излияниям пьяниц и арестовывал дезертиров раньше, чем они успевали принести вред.
Разведывательные центры различных районов во Франции помещались в Блуа, Клермон-Ферале, Шатору, Тулузе, Лионе, Экс-ле-Бен, Дижоне и Ис-сюр-Тиле. В Англии они находились в Лондоне, Саутгемптоне, Глазго и Ливерпуле. Итальянская, испанская и особенно швейцарская границы бдительно охранялись специальными постами в Модане, Энде, Сербере, Понтарлье, Бельгарде и Эвиан-ле-Бен. Как только какой-нибудь транспорт или корабль с теми или иными видами снабжения бросал якорь в порту, будь то Кале, Гавр, Брест, Сен-Назер, Нант, Ла-Рошель, Бордо или Марсель, невидимые глаза брали под надзор войска, экипажи или грузы, находившиеся на корабле.
В каждом порту группе офицеров разведки помогала дюжина полицейских разведчиков и несколько вольнонаемных служащих, мужчин или женщин, занимавшихся борьбой со шпионажем.
В портах офицеры разведки работали в обстановке еще большей таинственности, чем где бы то ни было, занимая спокойную частную квартиру, которую полицейские разведчики посещали очень редко. Они имели два задания: обнаруживать немецких агентов и выявлять среди американских войск почву, которую могли бы использовать немецкие агенты. Они работали либо под видом офицеров какого-нибудь полка, либо под видом обыкновенных граждан, выдавая себя за журналистов или коммивояжеров.
Именно благодаря авторитету, который придавала им форма, двоим из них удалось в продолжение многих недель «осведомлять» «Эмиля» о числе американцев, умерших еще до прибытия во Францию. Эмиль был хозяином эльзасского отеля, одного из самых больших отелей в Гавре; он уже давно был разоблачен как немецкий шпион; все его методы были известны и все его донесения вскрывались и прочитывались, перед тем как пойти по назначению.
Начальники Эмиля приказали ему разузнать об опустошениях, причиненных гриппом среди американских солдат, которыми были набиты американские транспорты летом 1918 г., когда, чтобы остановить немецкое наступление, Америка посылала столько людей, сколько могла. Некоторые солдаты умерли в дороге, но число гробов, выгруженных на берег, было, конечно, преувеличено слухами; Эмиль, подобно многим шпионам, не дал себе труда проверить, сколько в этих слухах правды, и передал своим начальникам цифры, добавив от себя некоторые подробности. Их сообщили ему двое знакомых, которые, по их словам, хорошо знали обо всех событиях, происходящих в Гавре.
Они сообщили ему, что американцы мерли, как мухи на борту транспортов. Количество гробов, которые выгружали днем на виду у всех, было якобы гораздо меньше того количества, которое выгружалось ночью. Благоприобретенные знакомые Эмиля каждый раз прибавляли новые подробности этого мнимого бедствия. Эмиль в тишине своей комнаты под крышей отеля вытаскивал симпатические чернила, специальное перо и писал письма такого рода: «Не питайте никаких опасений по поводу войск, прибывающих из Америки и высаживающихся в Гавре. Еще до прибытия в порт половина солдат умирает, а остальные так больны, что едва держатся на ногах. Эпидемия опустошает американскую армию».
Сомневаюсь, чтобы Эмиль был когда-нибудь интернирован. Он был нам чрезвычайно полезен.
Так или иначе, полицейские разведчики активно занимались розысками всего, что могло бы нарушить транспорт войск. Переодетые в форму вновь прибывших частей, они смешивались с новобранцами и, пользуясь своим престижем старых солдат, очень быстро завоевывали доверие новичков. Они интересовались всем. Правда ли, что на борту много больных? Как их лечили? Довольны ли солдаты? Хорошо ли их кормят? Любят ли они своих офицеров? Тем временем другие полицейские разведчики в штатском (один из них любил выдавать себя за корреспондента «Christian Herald» — «Христианского вестника») встречались с офицерами тех же полков. Что за люди их солдаты? Какой у них генерал? Любит ли его дивизия? Если нет, то почему?
Через 24 часа после прибытия «Левиафана» подробный отчет о высадившихся войсках был уже в пути в главную квартиру. Большинство вопросов, которые тайно задавались солдатам, имели целью узнать, каково их настроение: «Хотите ли вы сражаться и умеете ли, а если не умеете, то чувствуете ли вы себя способными научиться?» Огромное большинство с воодушевлением отвечало «да». Однако бывали и отрицательные ответы. Солдаты некоторых частей, набранных в немецких районах Среднего Запада, признавались, что «на фронте и так достаточно людей, и без них можно было бы там обойтись» и что «война уже почти окончена, зачем же они нужны?» Это сообщение, немедленно посланное в главную квартиру, решило участь этих войск во Франции; впрочем, оно было получено также полковником Николаи, причем от агентов, лучших, чем Эмиль.
Некоторые войска, отправленные обратно на родину до перемирия, были тщательно обысканы, чтобы они не могли увезти с собой писем своих приятелей-солдат, невинно сообщавших важные военные сведения. Точно так же обстояло дело с возвращавшимися в Соединенные Штаты гражданскими лицами, из которых многие увозили письма и посылки. Вопреки их решительным протестам, полицейские разведчики обыскивали их гораздо тщательнее, чем это делали французы.