Обмануты!

При ближайшем изучении в донесениях обнаружилась ловкая смесь правды с ложью. Почти все сведения, соответствовавшие истине, имелись у союзников уже раньше, и 2-е Бюро знало, что немцам это известно. 2-е Бюро решило проверить шедшую из Германии через Швейцарию осведомительную службу, которую оно считало такой надежной. Оно послало шпионам приказ достать планы анилинового завода в Людвигсхафене в Баварии; его был большой немецкий завод, производивший газы, точные планы которого уже имелись. Разными подпольными путями с пометкой французской секретной службы прибыли планы анилинового завода. Но все они оказались фальшивыми.

Следовательно, немцы проникли во французскую секретную службу. Каким образом? С каких пор? Это была тайна, которую надо было немедленно разоблачить, ибо подготовлялись еще наступления, и необходимо было получить возможность им противодействовать. Где и когда начнут наступление немцы? Противник уничтожил надежный источник информации. А доверенные агенты, так успешно перешедшие германскую границу и посылавшие затем ложные донесения, где они были?

Ищейки 2-го Бюро принялись за работу по всей Швейцарии вдоль германской границы и вскоре напали на след, на признаки, на некоторые мелочи, которые, взятые в совокупности, разоблачили начало трагедии. Каждый из 21 доверенных агентов, посланных в Германию для добывания сведений о большом наступлении, был приговорен еще до того, как он перешел границу. Немцы их впустили, довольствуясь наблюдением за ними, пока они занимались своим тайным делом. Следя за каждым шагом французских агентов, немцы, в конце концов, раскрыли, как они посылали свои донесения, посредством секретных сообщений, шифрованных телеграмм, объявлений в газетах и т. д. Овладев этими средствами, немцы стали действовать быстро. Один за другим несчастные французские агенты были расстреляны. Немцы их уничтожили, а затем от их имени начали посылать ложные донесения. Для французов это действительно было ужасно. А каких потерь стоило это англичанам!

Французская секретная служба взялась за поиски автора этого шедевра мистификации, и мало-помалу возник образ Мэтра. В течение долгого времени он был только именем, только призраком, и даже те, кто его видел, как, например, служащие вице-консульства, не знали в точности, кто он такой.

Начальник французской секретной службы продолжал рассказывать американскому офицеру:

— Мы послали всех служащих вице-консульства на его поиски по всей Швейцарии, и вот один из них пришел и сказал, что он видел его здесь в Берне в полицейском управлении. Я с трудом сохранил спокойствие. «Вы уверены?» — спросил я его. — «Вполне. Я был в коридоре и видел, как он смеялся и шутил с одним из руководителей полиции. Машинистка сказала мне, что он хорошо знаком с этим офицером и часто к нему приходит. Я дождался его у выхода и пошел вслед за ним. Он взял такси, покружил по городу, а затем остановился у одного из домов и поднялся во второй этаж. Швейцар в этом доме напоминал настоящего прусского унтер-офицера. Его было бесполезно спрашивать. Но через несколько минут я увидел, как незнакомец вышел и пошел по улице. Я бросился к старухе, продавщице газет, взял у нее газеты и быстро поднялся во второй этаж. Я позвонил у двери, в которую раньше вошел незнакомец. Мне открыл мужчина такого же роста, как тот, кого я преследовал, но он был шире в плечах, чернее, с более резкими чертами лица, имевшими другое выражение, короче говоря, это был другой; на нем была форма немецкого капитана. Я заглянул в квартиру; она была очень маленькая, и я готов поклясться, что больше там никого не было. Человека, который, как я видел, туда вошел, больше там не было. Тем не менее, у меня хватило присутствия духа предложить газету, и немецкий офицер, пристально на меня взглянувший, прежде чем ее взять, стал рыться в кармане и, не найдя денег, вошел обратно в квартиру, чтобы найти монету в своем пальто. Я вам клянусь, что это пальто человека, которого я преследовал, человека из вице-консульства. Но капитан — это был другой или, по крайней мере, казался другим».

— Вы знаете, мой друг, — продолжал начальник французской разведки, — что у нас есть коллекция фотографических карточек подозрительных лиц. Я показал ее служащему вице-консульства, который воскликнул, указывая на одну из фотографий: «Вот это он!». Это был капитан фон Эймен, часто ездивший по особому правительственному разрешению из Германии в Швейцарию и обратно по делам, связанным с интернированием немецких солдат в Швейцарии. Мы давно уже подозревали, что под видом этой гуманной работы скрывалась работа тайная и что он, вероятно, был вербовщиком шпионов. Я приказал, чтобы за ним днем и ночью было установлено наблюдение, и вскоре один из моих агентов сообщил мне следующее:

«Сегодня утром капитан фон Эймен сел в поезд, отправлявшийся в Цюрих. Я последовал за ним; на вокзале его ждал лимузин. Он сел в него и немедленно закрыл все шторы. Машина ехала очень медленно около получаса и остановилась у одного из домов на очень тихой улице.

Дверца автомобиля открылась, и я увидел, как из него вышел совсем другой человек. Капитан исчез. Незнакомец был в штатском, скорее даже в спортивном костюме. Он был маленького роста, сгорбленный. Я взглянул ему в лицо; это не было лицо капитана фон Эймена. Он вошел в дом. Я купил по соседству корзину с овощами, поднял воротник куртки и тоже вошел в дом. Швейцар был, несомненно, немцем, но я обратился к женщине, которая подметала двор.

Я ей сказал: «Меня послали отнести эти овощи, заказанные господином Глаубером, который только что вышел из автомобиля». «Уходите, — ответила она. — Тут нет господина Глаубера. Из автомобиля вышел господин Михаэльсен. Он давно уже здесь живет. Вы ошиблись адресом». Тогда я навел справки в нашем цюрихском отделении. «Да, сказали мне, Михаэльсен значится в нашем списке подозрительных. Он прикомандирован к германскому вице-консульству и состоит в бюро по обмену немецкого угля. Он говорит на немецком, французском, английском и нижненемецком языках. Он мог бы оказаться очень опасным шпионом, если бы был более сдержан. Но он ведет разгульную жизнь, пьет и кутит с женщинами. Его знают все цюрихские содержатели ночных притонов. Но мы никогда не слышали в Цюрихе имени капитана фон Эймена».