Часть I

Часть I

Фрина в мастерской Праксителя.

О красоте женщин во мгновеньях вечности. Я не боюсь прослыть старомодным. Любовь и красота, вопреки всем изыскам и извращеньям моды и шоу-бизнеса, заключают в себе самые простые и естественные, самые добрые и высшие устремления человеческой души, ведь именно душа – сосредоточие любви и красоты, а не тело, животное начало человека с его инстинктами хватать, насиловать и убивать, но и творить, как природа, прекрасное.

О красоте женщин в тысячелетиях человеческой цивилизации и культуры, ныне воспринимаемой нами как наша жизнь сегодня и вчера, с воспоминаниями детства и юности, как из всех былых времен, здесь наша жизнь в вечности…

На берегу южного моря обнаженная молодая женщина, она только что искупалась и слышит чьи-то голоса со склона гор, внизу у ног ее празелень зеркально-чистой воды и голубая синева неба, и то же в вышине… Я долго там шел, вдоль берега моря, по узкой полоске песка, вступая и по воде, чтобы не идти по гальке, устал и заснул в кустах, и вдруг увидел нагую девушку, в красоте своей столь естественную, что я с удивлением лишь ахнул… Или это я остановился у Венеры Таврической в Эрмитаже, а мимо нее проходили девушки и молодые женщины со всего света, ревниво взглядывая на ее наготу… А я-то видел богиню, однажды явившуюся передо мной из далей времен…

* * *

Я снова у подножия богини;

Безмолвный, я пою ей гимны

Из детских сновидений и мечты

Пред тайной красоты,

Что нас влечет, как песня.

В стыдливой наготе своей прелестна,

Богиня слышит звуки с гор,

Куда и обращает дивный взор.

У моря, у небес укромна местность,

Как в детстве, и сияет вечность,

И мир старинный полон новизны,

Как в первый день весны.

Здесь тайна древних – в изваяньи

Предстало вдруг божественное в яви!

Задуматься о красоте женщин в исторической перспективе – голова кругом, и возникают изваяния богинь, муз и нимф во всей первозданной чистоте белоснежного мрамора, слегка окрашенного под телесный цвет, соответственно и с глазами, излучающими сияние женского взгляда.

Прекрасные мгновенья, воссозданные резцом скульптора. Нетрудно понять, какое удивительное впечатление производила Афродита Книдская Праксителя. Это было упоение женской красотой и впервые в ее наготе, как купалась в море и выходила на берег, не прикрываясь покрывалом, гетера Фрина. Как выходила из моря сама Афродита с ее явлением из пены морской или после купания.

Фрина вообще-то не любила оголяться и выставлять свою красоту напоказ, как в картине Семирадского, но в праздник Посейдона, когда все купаются, чествуя бога, она позволяла себе чуть больше, чем другие женщины, а ведь мужчины купались нагишом, она, выделяясь красотой, невольно разыгрывала из себя богиню, что тотчас уловил Апеллес и написал первый из художников Афродиту обнаженной, а за ним и Пракситель, влюбленный в красоту гетеры, воссоздал ее в мраморе.

Что же было в красоте Фрины такого, что ее поклонники готовы были отдать ей все свое состояние за одну ее ночь? И далеко не все из состоятельных граждан Афин и других городов Эллады удостаивались этой чести. Вообще в отношении гетер, тем более прославленных, вопрос не стоял непременно об обладании, для этого хватало флейтисток, не говоря о жрицах Афродиты. Гетеры по смыслу слова спутницы, так, Фрина обрела известность и славу как возлюбленная Праксителя, как его уникальная модель для изваяния самой Афродиты в ее наготе, то есть в ее изначальной первосущности, в ее божественной красоте, стремление к которой и есть любовь.

Фрина, помимо красоты ее тела и лица, разумеется, классических линий и форм, обладала грацией, столь естественной для женщин Эллады, но в отличие от них, столь поразительной, как и сказать иначе, прямо божественной, – и в ней-то заключалась пленительная сила ее привлекательности, что могли иные ее поклонники принимать за сексуальность, но грация – это нечто более чудесное, чем просто красота и сексуальность, это благо, подарок судьбы, дар неба, достоинство, благодать. Все это заключала в себе Фрина, воплощение женственности и грации. Поэтому в ней женственное проступает как божественное, что воплощает Афродита Книдская.

Знаменитая в древности скульптура Праксителя не сохранилась, она стала первообразом всех Афродит и Венер, из которых не Венера Милосская из Лувра, а Венера Таврическая из Эрмитажа не только ближе, а может сойти за Афродиту Книдскую, стало быть, за скульптурный портрет Фрины.

Если это и не создание Праксителя, то одна из лучших копий. Женская фигура схвачена во всей непосредственности живой позы с ее ощущением обнаженности туловища, живота и ног, с невольной стыдливостью, вплоть до тяжести тела и легкости стройных, утонченно-изящных ног, можно сказать, восхитительных ножек, тонких и прелестных, особенно в контрасте с как будто несколько тяжелым туловищем, что, впрочем, подчеркивает женственность, а выше стройный бюст молодой женщины в движении, как и туловище и ноги, и лицо в профиль, обращенное в даль…

Несомненно это лучшая скульптура всех времен, недаром царь Петр устроил в ее честь празднество, казалось бы, нелепая затея в православной Руси, но то была эпоха Возрождения, с явлением богов Греции в России… Женская красота, запечатленная в искусстве и переданная в вечность, творит жизнь, новый мир с восшествием классической эпохи.

* * *

Чудесна Фрина красотой девичьей,

Без ложной скромности смеясь: дивитесь!

Ну, как не радоваться мне

Моей любви, моей весне?

А туловище женственно на диво,

Как и живот, таит в себе стыдливо

Желаний льющуюся кровь,

Истому неги и любовь.

И поступь легкая изящных ножек

На загляденье выражает то же.

И грудей нет милей, как розы куст,

И нежный, бесподобный бюст,

Увенчанный пленительной головкой

Со взором вдаль, с улыбкой нежно-гордой.