ГЛАВА 72. О том, что, питая в душе великую скорбь, он принужден был проливать слезы, и, вознамерившись идти на восток, по этой причине, оставил свое намерение

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА 72. О том, что, питая в душе великую скорбь, он принужден был проливать слезы, и, вознамерившись идти на восток, по этой причине, оставил свое намерение

Итак[231], возвратите мне мирные[232] дни и спокойные[233] ночи, чтобы и я, наконец, нашел утешение в чистом свете и отраду в безмятежной жизни[234]. В противном случае, мне ничего не останется, кроме необходимости стенать, всему обливаться слезами и проводить свой век без всякого спокойствия, потому что доколе Божьи люди, говорю о моих сослужителях, взаимно разделяются столь несправедливой и гибельной распрей, могу ли я быть спокоен в душе своей?[235] А чтобы дать вам почувствовать[236] чрезмерность моей скорби, скажу[237], что недавно, прибыв в город Никомидию, я тотчас возымел, было намерение отправиться на восток[238], но, поспешая к вам и уже большей частью находясь с вами, получил[239] весть о событии[240], изложенном в этой грамоте[241], и удержался от своего намерения, чтобы не поставить себя в необходимость смотреть глазами на то, что, по моему мнению[242], и для ушей невыносимо. Отворите же, наконец,[243]мне врата на восток посредством вашего единомыслия[244], врата которые вы заперли своими прениями[245]. Позвольте мне скорее увидеть вас и вместе насладиться радостью всех других народов, а потом, за общее единомыслие и свободу, в хвалебных речах вознести должное благодарение Всеблагому!