Донские казаки в составе партизанских отрядов на территории Германии на заключительном этапе кампании 1813 г.
Донские казаки в составе партизанских отрядов на территории Германии на заключительном этапе кампании 1813 г.
«Русская армия лучше, чем любая другая, обеспечена средствами сбора информации благодаря использованию конных отрядов казаков, и история подтверждает мое утверждение, — писал Жомини и в качестве примера привел достижения русских казачьих отрядов в 1813 и 1814 годах. — Экспедиция князя Кудашева, который после сражения под Дрезденом был направлен к престолонаследнику Швеции и который форсировал Эльбу вплавь и прошел маршем среди французских колонн почти до самого Виттенберга, является выдающимся примером такого рода. Информация, добытая партизанами генералов Чернышева, Бенкендорфа, Давыдова и Сеславина, была весьма ценной. Мы можем вспомнить, что именно в результате перехвата русскими казаками неподалеку от Шалона письма Наполеона императрице Марии Луизе союзники были проинформированы о его плане атаки их коммуникаций всеми имевшимися в его распоряжении силами, опиравшимися в этих операциях на укрепленные города Лотарингии и Эльзаса. Эта чрезвычайно важная информация побудила Блюхера и Шварценберга осуществить соединение своих армий, вопреки азбучным принципам стратегии, согласно которым до этого армии никогда не вводили в действие сообща, за исключением операций под Лейпцигом (1813) и после Бриена (1814)»{720}.
Партизаны, в чьи отряды входили полки донских казаков, действительно совершили немало славных дел. Как сообщал командующий русским корпусом в Северной армии генерал Ф.Ф. Винценгероде 7 (19) сентября, около 1000 казаков переправились через Эльбу и заняли Дессау, Кеттен и Бернбург. Коммуникации французской армии постоянно были под угрозой. Но один из рейдов казаков, собранных в отряде генерал-адъютанта Чернышева, имел поистине международное значение.
По возобновлении военных действий после перемирия Чернышев продолжал свои набеги. Он принимал участие в поражении Удино при Гросбеерене 11 (23) августа и затем снова перенес свои действия в тыл французам. 5 (17) сентября он ходил в рейд за Эльбу с 2000 казаков, но из-за ложных известий о движении самого Наполеона получил повеление командования возвратиться. Обладая поистине стратегическим мышлением, А.И. Чернышев избрал целью своего очередного набега не обоз и даже не коммуникационную линию неприятеля, а столицу союзного Франции государства.
Французские войска после перемирия, как уже было сказано выше, сконцентрировались в Саксонии, вторая их значительная группировка опиралась на Гамбург, вокруг которого в первой половине 1813 г. и действовали партизанские отряды Чернышева и Теттенборна. Между этими группировками сплошной линии фронта не было, чем Чернышев один раз уже блестяще воспользовался в мае 1813 г. Теперь Чернышев решил вклиниться как можно глубже между указанными французскими группировками и нанести удар по столице недавно образованного государства Вестфалия, где королем был младший брат Наполеона — Жером.
В 1812 г. Жером Бонапарт командовал правофланговой группировкой Великой армии, но сорвал план по окружению армии Багратиона, немало претерпел от казаков Платова и был бесславно отослан старшим братом к себе в королевство. Теперь к нему в королевство намеревался нагрянуть Чернышев со своим отрядом.
Воистину злая судьба предопределила Жерому Бонапарту страдать от казаков.
«С отрядом из 3000 всадников при 4 орудиях он переправился чрез Эльбу у Дессау и с быстротой молнии пошел на Кассель», — пишет Д. Денисон о Чернышеве в своей «Истории конницы»{721}.
Судя по письму А.И. Чернышева его покровителю А.А. Аракчееву от 19 сентября (1 октября) 1813 года, события развивались следующим образом: «Получив позволение перейти реку Эльбу вплавь и действовать по обстоятельствам, взял я направление чрез Бернбург в м[естечке] Эйслебен, откуда по различным известиям решился я произвести экспедицию на Кассель (столицу Вестфалии. — А.В.)»{722}. 13 (25) сентября Чернышев выступил из Эйслебена. Так как дорога на Кассель была прикрыта находившимся в Гейлигенштадте генералом Бастиннеллером с 1200 пехоты, 800 кирасирами при 2 пушках, Чернышев пошел на Зондерсгаузен и Мильгаузен, чтобы атаковать Кассель внезапно. «Сей переход сделал я по весьма гористым и трудным для артиллерии местам, и 16-го числа с рассветом подошел я к самому городу, — писал Чернышев. — Я отделил полк казаков и 2 экскадрона драгун под начальством полковника Бенкендорфа на Франкфуртскую дорогу, а с остальною частию атаковал быстро неприятеля при деревне Бетенгаузен. Сей неприятель, состоящий из 2 батальонов при 6 орудиях, был совершенно разбит. В плен взято до 500 человек и все 6 орудий отбиты храбрыми моими гусарами и казаками. При сем случае убит достойнейший и храбрый полковник Бедряга, ранены сильно: дежурный подполковник Райский, майоры Челобитчиков и Доренбер, также получил сильную контузию в грудь подполковник Рашанович. Остальная часть неприятеля спаслась при сильном тумане бегством в город. Неприятель у Лейпцигских ворот имел орудие, которое искусный штабс-капитан Лишин тот же час подбил, и мы овладели оным. Хотя часть войск моих и ворвалась уже в ворота, но неприятель в числе 2500 пехоты защищался из домов и улиц чрезвычайно сильно, и в сие время узнал я, что генерал Бастиннеллер сделал движение совершенно мне в тыл, посему я пошел в ночь к м[естечку] Мильгаузен, в сию ночь посланная сильная казачья партия отбила у неприятеля еще 2 орудия»{723}.
Маршал Мармон, со своей стороны, считал, что «батальон пехоты, размещенный на подступах к городу, отступил без особых потерь», но «Жером Бонапарт, вестфальский король, опасаясь всеобщего возмущения, бежал, оставив генерала Аликса с двумя батальонами защищать Кассель»{724}.
«На другой день, получив известие, что большая часть его войск разбежалась, решился я идти опять к городу, — писал Чернышев. — Усердием штабс-капитана Лишина отбитые у неприятеля орудия приведены были в состояние действовать, употребляя для служения оных драгун и вестфальских артиллеристов; почему я, пришед к городу и построив батареи из 13 орудий, начал из оных действовать. Неприятель много пострадал от действия артиллерии моей, равно и город. Дабы при штурме сего города, который имел выгоднейшее для неприятеля положение, не потерять много храбрых моих товарищей, предложил я коменданту о сдаче города, и ныне же вечером вышел французский гарнизон, и мои войска заняли столичный город Кассель, в коем найдено 16 орудий, что составляет с 10, взятыми прежде в бою — 26.
Так как последствие сей экспедиции есть совершенное уничтожение власти королевства Вестфальского, равно его сил и военных способов, и, быв уверен в милостивом Вашего сиятельства ко мне расположении, почел я долгом о сем Вам донести»{725}.
«Иероним Бонапарт, король вестфальский, должен был покинуть свою столицу без единого выстрела, и Чернышев при громких, радостных криках населения вступил в Кассель и провозгласил уничтожение Вестфальского королевства, — пишет Д. Денисон. — Целую неделю пробыл Чернышев в Касселе и затем вышел из него, не потеряв ни одного человека и захватив с собой все запасы из арсенала, королевских лошадей и экипажи и огромную добычу.
Моральное впечатление этого набега было сильнее производимого выигранным сражением. Он показал непрочность положения Наполеона в образованных им военных королевствах, и убеждение в этом распространилось по всей Германии»{726}.
Маршал Мармон уточняет, что ликвидация Вестфальского королевства была провозглашена Чернышевым «от имени союзных монархов», после чего Чернышев «разграбил город под всеобщее ликование жителей, увозя с собой его достояние, и организовал всеобщее вооруженное восстание в этой части Германии»{727}.
Жером Бонапарт удрал в Кобленц. Генерал Алликс, командующий гарнизоном в Касселе, сумел сплотить остатки войска и 1 (13) октября отбил город, «за что ему была пожалована ежегодная пенсия в 6 тысяч франков. Но Жером, избалованный ребенок клана Бонапартов, понимал, что Вестфалия, это сказочное королевство, созданное для него несколько лет назад, не имеет никакого географического и экономического значения и растает как кусок сахара в огне европейских событий»{728}.
События в Вестфалии подтолкнули к развалу всю конфедерацию западных германских государств (Рейнская конфедерация), союзных Франции.
«Преданность союзников Франции быстро таяла, и они откалывались один за другим. Король Баварии писал в конце месяца, что он не может обещать удерживать людей для Французского альянса долее шести недель. Королевство Вюртемберг показало себя столь же ненадежным… В начале октября пришли известия о том, что Бавария совершила предательство, что Вюртемберг последовал ее примеру и что оба бывших союзника уже угрожают французским границам… Наполеону остался единственный шаг — отступить обратно в Лейпциг, сконцентрировать здесь все силы и надеяться на лучший исход»{729}. Как видим, на решение Наполеона отступить к Лейпцигу повлияли не только отсутствие верной информации о противнике и рейды партизан, но и переполох среди союзных ему германских государств, вызванный событиями в Касселе.
Во время Лейпцигской битвы и после нее отряд Чернышева действовал на коммуникации противника.
После ухода Наполеона из Лейпцига казаки Чернышева и казаки Платова, как и в 1812 г., насели на его разбитую армию.
Перед сражением, как было сказано выше, Платов просил поставить его с отрядом на пути предполагаемого отступления Наполеона — на Эрфурт, но волею командования оказался на правом фланге Богемской армии, к юго-востоку от Лейпцига. 6(18) октября, когда к полю боя подошли войска Польской армии союзников, Платов со своими казаками оказался уже на правом фланге этих войск, сдвинулся еще восточнее. Во время боя, как рапортовал позже Платов, его казаки, «невзирая на действовавшую по нас неприятельскую артиллерию, сильным поражением принудили сдаться нам кавалерийскую бригаду виртембергских войск, под командою генерала графа Нормана с самим им и всеми штаб- и обер-офицерами, да кроме того, 6 батальонов саксонской и других наций пехоты с 22 орудиями и таким же числом зарядных ящиков»{730}.
В ночь на 7 (19) октября, когда судьба битвы была очевидна, Платов получил через флигель-адъютанта высочайшее повеление следовать через Камбург к Веймару, а утром 7-го (19-го) числа на походе его догнало и личное высочайшее приказание о том же{731}. Дело в том, что в Веймаре за местным герцогом была замужем сестра российского императора, и Александр I беспокоился о судьбе родственников.
10 (22) октября французы действительно «с неожидаемой стороны» ворвались в город Веймар, «дабы разграбить его и покуситься на счет герцога и его фамилии», но отряд Платова уже был в городе и после жестокого сражения на городских улицах, где было побито «довольно» французов, выбил их из Веймара и «с поражением» прогнал более мили по дороге к Буттелыытету{732}. Отогнав неприятеля от Веймара, Платов в ночь двинулся к Эрфурту, «где, найдя неприятеля в больших силах, обошел сей город, а также и город Готту, оставив их направо»{733}.
Вперед, на соединение с отрядом Чернышева, Платов направил два подчиненных ему отряда — генерал-майоров Иловайского 12-го и Кайсарова.
Отряд Иловайского 12-го дрался отважно и после «Битвы народов» уже успел побить у селения Камштет полки французской «почетной гвардии» и «уланский принца Мюрата»{734} (4 полка Почетной гвардии и Бергский уланский полк были включены в состав французской гвардии в 1813 г.).
По дороге Платова догнало предписание начальника штаба императора генерал-адьютанта Волконского от 11 (23) октября: «Государь император известил, что сегодня поутру в 3 часа прибыл Наполеон в Ерфурт и оттуда продолжал свой путь далее. Его Величеству угодно, чтобы Ваше сиятельство немедленно послали партии для наблюдения всех дорог, как больших, также и проселочных, и приказали бы останавливать всех без изъятия проходящих и проезжающих, с тем, дабы бдительностью казаков стараться захватить его и тем прекратить кровопролитную войну»{735}.
М.И. Платов 12 (24) октября, видимо, еще до получения этого предписания, рапортовал М.Б. Барклаю де Толли: «Нынешнего дня не имею я еще верного сведения, в какой точно колонне неприятельской следует сам Наполеон; но из Эрфурта вчерашнего числа точно он вышел»{736}.
В это время стало известно, что Бавария вышла из союза с Наполеоном и присоединилась к его врагам. Баварские войска под командованием генерала Вреде, подкрепленные австрийцами, могли преградить французам путь отступления, и М.И. Платов немедленно предупредил Вреде: «Так как неприятель поспешно ретируется к Майнцу, то я чрез нарочного поспешно уведомил командующего корпусом баварских войск генерала графа Вреде на случай упреждения неприятеля к Майнцу»{737}.
13 (25) октября отряд Иловайского 12-го, двигающийся параллельно отступающим французам, разбил корпусную кавалерию III французского корпуса — 6-ю легкую кавалерийскую дивизию генерала Фурнье (29-й и 31-й конноегерские, 1, 2, 4 и 12-й гусарские полки). Французов зажали в гористой местности в дефиле у деревни Магделюнг и атаковали с фронта и с флангов. Отличились подполковники Костин и Храповицкий, капитан Бароцци и пруссак подполковник Барников. В плен взято 7 офицеров и до 400 нижних чинов, «поле сражения покрыто трупами, дефиле дер. Магделюнг наполнены ими». Командир 15-й легкой бригады генерал Амель бежал, чему «способствовали ущелий, в сих местах находящиеся». «…Поспешность, с которою неприятель отступает, чрезвычайна, а беспорядок, с которым он делает сие отступление при каждом на него нападении, подает великую надежду в скором его истреблении», — докладывал Иловайский 12-й{738}.
М.И. Платов, получивший приказ поймать Наполеона, 15 (27) октября у селения Рамздорфа вышел к большой дороге, по которой отступал неприятель. Вместе с Платовым туда же вышел партизанский отряд прусского майора фон Балтернштерна (190 человек пехоты и 120 кавалерии разных полков). Имелись сведения, что среди отступающих французских войск находится сам Наполеон, и Платов двумя стремительными атаками разрезал его, сбил с большой дороги и принудил «защищаться пушками до самого вечера»{739}.
В тот же день Платов докладывал главнокомандующему Богемской армии князю Шварценбергу: «Ретирада неприятельская поспешная, так что он подымается с полночи и идет, не отдыхая, опять до того же времени. Я его предупреждаю и принуждаю подрывать зарядные ящики, сожигать обозы в виду моем»{740}.
15 (27) октября на перехват отступающей французской армии был послан партизанский отряд генерал-лейтенанта графа В.В. Орлова-Денисова (бывший Тильмана). В подчинение Орлову-Денисову передавался партизанский отряд полковника графа Менсдорфа. В предписании Орлову-Денисову говорилось: «Генерал граф Платов котоирует с левого, а генерал Чернышев с правого неприятельских флангов, с коими старайтесь быть в сношении»{741}.
16 (28) октября отряды Иловайского 12-го и Кайсарова обогнали отступающие французские войска и около Фулды соединились с отрядом Чернышева, ждущего французов и загородившего им дорогу. Но Платов, обнаруживший местоположение Наполеона, немедленно послал Кайсарову приказ «присоединиться ко мне для усиления моей части на случай действия на неприятеля там, где и сам Наполеон находится», полагая, что 17 (29) октября к Чернышеву присоединятся Орлов-Денисов и Менсдорф, и будет уже отрядов сих с генерал-майором Иловайским 12-м для действий на неприятеля достаточно»{742}.
17 (29) октября последовал бой при селении Пильгерзаль. Французская пехота, прикрывая ретираду своей армии, сошла с большой дороги и атаковала Платова. Но неприятель был «пред упрежден в сем намерении его, начально передовыми моими командами, а потом и частью полков опрокинут, разбит и прогнан на большую дорогу к армии его с отбитием у него 2 пушек и 4 зарядных ящиков», — доносил Платов{743}. И далее, доносил он, «следуя с левой стороны большой дороги с великим затруднением чрез гористые и лесные места, имел я с неприятелем ежедневно перестрелки, равняясь с головами колонн его, а во всякую ночь тревожил его и не давал покою, дабы привести его в изнеможение»{744}. От этих беспрестанных нападений 1 вюртембергский и 2 батальона вюрцбургской кавалерии с частью пехоты и со знаменами сдались казакам{745}.
Отряд Чернышева и два полка отряда Иловайского 12-го в это же время, обогнав французов, перекрыли дорогу, ведущую от Фульды на Майнц. Теперь они изо всех сил сдерживали французский авангард и давали возможность войскам Вреде выйти на ту же дорогу и перерезать ее. В бою с французским авангардом
17 (29) октября отряд Чернышева, поддержанный двумя баварскими ротами, взял до 3500 пленных{746}.
18—19 (30—31) октября австрийские и перешедшие на сторону союзников баварские войска преградили отступающей армии Наполеона путь под городом Ганау. Здесь же, на левом фланге союзников, стояли казаки Чернышева и Иловайского.
Наполеон союзников отбросил с дороги и загнал в город Ганау, сам же с армией двинулся дальше. Казаки Чернышева и Иловайского участвовали в сражении (Иловайский 12-й докладывал, что сражался с восьмитысячным корпусом гвардейской кавалерии){747}и во время атаки попали под огонь артиллерии и понесли потери.
В течение боя отряд Орлова-Денисова все время тревожил французскую армию с фланга. Наряду с казаками полка Чернозубова 5-го отличились австрийцы и пруссаки ротмистра Микулича, подполковника Гасера и майора графа Гадека.
19 (31) октября произошел еще один бой — бой французского арьергарда под командованием генерала Бертрана и отряда Платова. Местность, «за гористыми и лесными местами, по неимению дорог», не позволяла Платову двигаться параллельно французской армии, и он решился выйти к большой дороге у местечка Салмунстера и напал здесь на неприятельский арьергард, состоявший, как донес Платов, из 7 тысяч пехоты. Платов опрокинул французов, преследовал их до реки Кинца, а потом, переправясь через реку вброд, через местечко Гельнгаузен до деревни Либло. После боя М.И. Платов доложил М.Б. Барклаю де Толли: «В плен взято более 2 тысяч, в том числе есть и офицеры, но верного счету всем им за скоростию преследования и за наступлением ночи сделать никак было невозможно»{748}.
Французский арьергард, согласно докладу Платова, был истреблен, кроме разбежавшихся по лесам, но и этих на другой день забрал в плен отряд под командой генерал-майора Кайсарова, который находился правее главных сил Платова{749}.
20 октября (1 ноября) Платов вслед за Наполеоном прошел мимо Ганау, соединился с отрядом Орлова—Денисова и, подкрепленный баварскими войсками, с утра до самой ночи преследовал неприятеля до Франкфурта. Французы встали лагерем «направо от города», но Платов всю ночь стрелял по лагерю из пушек ядрами, гранатами и брандскугелями, а отдельные команды в разных местах в это же время тревожили французов иными способами. Неприятель был столь сильно потревожен, что часть его вышла из города в ту же ночь, а последние оставили лагерь в 6 часов утра
21 октября (2 ноября) и бежали в беспорядке к реке Ниде. Переправившись через реку Ниду у местечка Гегста, французы разрушили мост, но Платов приказал части донских полков переправиться вброд и обойти неприятеля справа. Французы, оставя Гегст, ретировались по большой дороге к Гогхейму, до которого Платов и преследовал их «с большим поражением».
22 октября (3 ноября) казаки Платова вели бой между Гогхеймом и селением Викертом и перед вечером прогнали французов в местечко Гогхейм{750}.
Платов докладывал, что с 16 (28) сентября (бой под Альтенбургом) по 22 октября (3 ноября) пленено до 15 тысяч французов, «в том числе довольно штаб- и обер-офицеров», отбито 28 орудий, «кроме брошенных им в речку Кинц», и более 35 зарядных ящиков, «из коих часть за скоростью проследования моего по вынутии из них зарядов, для нашей артиллерии нужных, преданы огню».
Докладывая же о преследовании неприятеля от Салмунстера через Гелнгаузен, Ганау, Франкфрут и до Гогхейма по большой дороге, Платов провел параллель с событиями 1812 г. — «когда он был тесним и поражаем с тылу и с обоих флангов, не имея способов доставать себе продовольствие фуражировкой, ретирада его образовала то же, что было во время преследования его в прошлом 1812 году от Москвы»{751}.
Наполеон, в свою очередь, заявил: «После сражения при Лейпциге я мог бы опустошить страну, лежащую между мной и неприятелем, как то сделал Веллингтон в Португалии или как в былые времена еще Людовик повелел в Палатинате; право войны позволяло мне это, но я не хотел подобным образом обеспечивать свою безопасность. Мои солдаты, раздавив баварцев при Ганау, показали, что я могу полагаться на их доблесть»{752}.
Как видим, партизанское движение, развернутое русским командованием на территории Германии, по количеству вовлеченных сил, по разнообразию задач и методов, по согласованности действий превосходило партизанское движение в 1812 году.