Польская кавалерия (уланы, шеволежеры) — главный противник казаков на поле боя
Польская кавалерия (уланы, шеволежеры) — главный противник казаков на поле боя
Перед войной с Россией Наполеон, знавший цену казакам, сделал ставку на союзную польскую кавалерию, которая, наряду с венгерской, считалась лучшей кавалерией Европы. Сам Платов считал, что польские кавалеристы «служат великой подпорою» французам.
Польская кавалерия имела огромный опыт борьбы с легкими степными войсками. В XVII веке, когда русские отгораживались от Крымской и Ногайской орд системой полевых укреплений — засек, Польша охраняла свои степные границы посредством конного патрулирования — «обороны поточной».
В XVIII веке выковался тип универсального конного воина, вооруженного пикой, способного драться один на один с легким татарским воином и в то же время способного ударом в тесной шеренге смести, опрокинуть противостоящий отряд.
Польша (как, впрочем, и Венгрия) отличалась обилием мелкого дворянства (шляхты), численность которого доходила до 5% населения страны. Дворяне же не знали иного применения своим способностям, кроме службы, и к службе готовились с детства.
Одной из форм организации конных воинов в Польше был уланский полк. Уланы — слово тюркское, означает «дети, младшие члены семьи». В официальных грамотах Крымского царства термин «дети и подданные» звучал как «улан и бардак».
После 3-го раздела Речи Посполитой многие польские воины оставили Родину и поступили на службу в армии других стран. Больше всего их оказалось в войсках Французской Республики.
Польский кавалерийский полк был создан в Дунайском легионе французской армии в 1798 г.
В 1800 г. в сражении под Гогенлинденом поляки отличились, взяли 800 пленных и принца Лихтенштейна. Рядовому Трандовскому обещали бутылку вина за любого пленного, тот выехал из строя и схватил генерала принца Лихтенштейна (впоследствии Лихтенштейна разменяли на польского генерала Фишера).
5 августа 1806 г. польские полки во французской армии были сведены в легион под названием «Польско-итальянского» и числились на службе у короля Неаполя Жозефа Бонапарта. Король Неаполя Жозеф Бонапарт очень хотел иметь при себе польский эскорт. Но началась война Наполеона с Пруссией, и поляки стали проситься на фронт, поскольку Пруссия недавно участвовала в разделе Польши и присвоила себе большие польские территории (Варшаву, например).
2 февраля 1807 г. выступивший на фронт кавалерийский полк (400 улан, 250 лошадей) был переведен с неаполитанской службы на французскую. С 31 марта 1808 г. он стал именоваться «полк улан Легиона Вислы».
В первом же бою в Силезии 2 эскадрона поляков (240 улан) опрокинули прусский отряд майора фон Лостина (8 рот пехоты, эскадрон гусар, эскадрон драгун, эскадрон босняков из полка «Товарищи», 1400 человек, 4 орудия), взяли 4 орудия и 830 пленных, сами потеряли 7 убитых, 15 раненых. После того полк участвовал в боях под Данцигом и Зальцбруном.
После Тильзитского мира 11 ноября 1807 г. «Легион Польско-Итальянский» был определен на службу в Вестфальское королевство, где правителем был брат Наполеона Жером Бонапарт. Но 20 марта 1808 г. полк опять перевели во французскую армию, поскольку предстояла оккупация Испании и Наполеону там нужна была хорошая легкая кавалерия.
В Байонне, на испанской границе, полк прошел перед Наполеоном, и французские офицеры сказали императору, что это лучший кавалерийский полк во всей французской армии, не исключая гвардейской кавалерии.
По штату уланский полк был приравнен к французским конно-егерским полкам — 4 эскадрона по 2 роты. В роте 4 офицера, 13 унтеров, 2 трубача, 108 рядовых, 1 кузнец.
На вооружении уланы имели кавалерийские сабли с латунными гардами. Сабля имела три дужки в эфесе, длину клинка 107,6 см и полностью железные ножны. Из огнестрельного оружия — французский кавалерийский карабин (мушкетон) An DC, кавалерийские пистолеты An К и An ХIII. Каждый эскадрон имел фланкеров с карабинами из числа лучших улан. Отличительным оружием была пика длиной 2,65 м (к 1814 г. длина этого оружия пришла к отметке 2,85 м). Древко пики делалось из ясеня, пропитанного смесью льняного масла и дегтя. Единственными металлическими элементами были наконечник и пятка на другом конце древка. Древко было окрашено черным и имело белый кожаный ремень (темляк) немного выше центра. С помощью этого ремня пика одевалась на руку, вставлялась в кожаный бушмат, прикрепленный к стремени, и закидывалась за плечо. Флюгер на пике был в форме «ласточкина хвоста», имел длину 73 см, ширину 38 см и от древка до выреза 37 см. Верхняя часть флюгера кармазиновая (темно-малиновая), нижняя — белая{566}.
В романе С. Жеромского «Пепел» описывается система подготовки молодого улана, попавшего с полком в Испанию. Прежде всего это был навык владения пикой. Молодой улан Кшиштоф Цедро «очень ловко выделывал ею все maniements (приемы — франц.), вольты и пируэты и в схватках обнаружил хорошую выучку. В горах, окружавших Сарагосу, он прежде всего научился на всем скаку поддевать на пику простых мужиков, а теперь упражнялся в приемах борьбы с регулярной конницей. Уже тогда он был непобедим в обычном приеме по команде "На руку!" — выбить противника из седла, в атаках по команде "En-avant-pointez!" (Вперед, коли! — франц.), в отражении ударов слева и справа, в предательских, жестоких и неотразимых ударах в тыл или в бок. Под Туделой он научился у своего ментора Гайкося еще только самым трудным приемам нападения, ударам par le moulinet (волчком, быстро вращая — франц.), наносимым сверху, над головой, когда солдат между пальцами легко держит пику и вся сила удара сосредоточена в одном указательном пальце. Это были молниеносные легкие удары в лицо, переносицу, в горло врагу, вернее — врагам. Гайкосю каждый день представлялась возможность показывать ученику, как раздавать эти "щелчки" в окружении неприятеля. Для того чтобы поучиться, попрактиковаться и показать пример, они вдвоем или втроем бросались в самую гущу испанской конницы, гверильясов или регулярной пехоты сразу же после залпа, когда те еще не успевали перезарядить ружья. На своих татарских конях уланы врезались на всем скаку в толпу испанцев. Они не боялись ни штыка, ни сабли. Искусство боя с противником, который во сто раз превосходил их численностью, заключалось в том, чтобы достать испанца острием пики и, на расстоянии шести локтей от своей груди, сокрушить его. Испанский солдат, чтобы нанести удар, должен был приблизиться к улану на два-три шага. Свистел значок пики, сверкало ее острие, и вскоре улан расчищал себе круг. Около троих всадников получалось три свободных круга, а первый прорыв играл такую же роль, как первая брешь в крепостной стене. Под Туделой можно было наблюдать в это время поистине небывалые картины. Батальоны испанской пехоты и эскадроны конницы, как ватага ребятишек, бросались врассыпную перед горсточкой улан, мчавшихся на них во весь опор».
В Испании уланский полк действительно проявил себя во всем блеске и был прозван испанцами «адскими пикинерами» — «Los infernos picadors». В 1808 г. полк участвовал в осаде Сарагосы, в сражении при Осера (28 июля 1808) и Туделе (23 ноября 1808), где прорвал атакой центр испанской позиции.
Позже под Талаверой 390 поляков столкнулись с английским 23-м легким драгунским полком (450 драгун). Англичане потеряли 207 человек, и в плен сдались 105.
16 мая 1811г. под Альбуэрой уланы сбили 3 английских пехотных полка, потери которых составили 65—80% личного состава.
В феврале 1811 г., когда начал формироваться еще один уланский полк, «полк улан легиона Вислы» был назван «1-й полк улан Вислы». А в апреле 1811 г., когда Наполеон начал на базе драгунских полков создавать легкоконные («шеволежеров»), 1-й полк улан Вислы был переименован в 7-й легкоконный (7-й полк шеволежеров-лансьеров). Командир полка Ян Конопка стал шефом-инспектором новых шеволежерских полков французской армии.
В 1812 г. легион Вислы, переименованный в «Легион великого Герцогства Варшавского» (с марта 1812 г.), принял участие в походе на Россию в составе Молодой гвардии Наполеона, но большая часть поляков из 7-го легкоконного полка остались в Испании, маршал Сульт оставили их там как свой конвой и держал до марта 1813 г. Много ветеранов полка перевели в гвардию.
1-й и 2-й его эскадроны 7-го шеволежерского полка сражались под Лютценом (5 мая), Бауценом (20—21 мая), Райхенбахом (22 мая), Дрезденом (26 мая), в осажденном Дрездене (7 октября — 11 ноября).
В форму полка входила уланская шапка, черная с синим верхом и белой окантовкой, впереди крепились Мальтийский крест и французская кокарда. С 1811 г. на шапке была какарда типа «солнечный восход». До 1811 г. султан на шапке был белый, затем вместо султана носился помпон, в 1-м эскадроне — красный, во 2-м — голубой, в 3-м — оранжевый, в 4-м — фиолетовый. В 1807 г. элитная рота имела меховые шапки.
Уланы носили синюю куртку с желтым воротником, желтыми лацканами и погонами. С 1812 г. погоны носились синие с желтым кантом. Элитная рота носила белый эполет на правом плече и белый аксельбант на левом. Отвороты на фалдах куртки сзади желтые, окантовка куртки синяя. Брюки синие с двумя желтыми лампасами. Походные штаны с одним лампасом и леями.
Кони в полку были подобраны разномастные. Лишь в элитной роте были подобраны в масть вороные кони.
В 1811 г. был организован 2-й полк Вислинских улан под командованием полковника Томаша Лубенского, а затем преобразован соответственно в 8-й полк шеволежеров французской армии.
8-й шеволежерский полк участвовал в Русской кампании в составе II корпуса Великой армии под командованием маршала Удино. Полк сражался под Якубовом, Клястицами, Полоцком, Борисовом. Шеволежеры 8-го полка Лубеньского разведали брод через Березину у Студянки и первыми переправились на правый берег Березины вместе с взводом 7-го шеволежерского полка лейтенанта Богуславского, а также частью 18-го полка литовских улан полковника К. Пжездецкого и эскадроном 20-го полка французских конных егерей.
Капитан шеволежеров гвардии Юзеф Залуский пишет: «Первый брод на Березине на наших глазах испытал офицер 8-го полка Лубеньского с помощью нескольких улан; это был прославленный позднее российский литератор Булгарин!»{567}.
Полк улан Вислинского легиона представлял собой первый и единственный до 1809 г. в армии Наполеона полк, вооруженный пиками. Под впечатлением побед, одержанных «вислинцами», пиками были вооружены ряд полков французской гвардии, а в июне 1811г. Наполеон постановил создать 9 полков линейных шеволежеров-улан{568}.
«Всем известно огромное преимущество пики. Несомненно, в небольших столкновениях вооруженные пиками уланы не будут более эффективными, чем гусары, но при атаке в шеренге дело принимает совсем другой оборот. Как много храбрых кавалеристов стало жертвами предубеждения, которое они имели в отношении пики, потому что носить ее несколько более обременительно, чем саблю!», — писал Жомини{569}.
Вторым полком французской кавалерии, получившим на вооружение пики, стал полк шеволежеров гвардии.
Этот полк был создан по политическим соображениям, чтоб сблизить польскую аристократию и французское руководство. Талейрану, находящемуся в Варшаве, Наполеон дал директиву об организации сначала эскадрона польских кавалеристов для гвардии.
«Я желаю иметь не позже чем через две недели эскадрон, — пишет Наполеон, — я послал в Познань офицера моей гвардии, который быстро доставит в Варшаву сабли, карабины и пистолеты. Денежное содержание эскадрона будет, как у моих гвардейских конных егерей. Я желаю, чтобы в эскадроне служили только люди, получившие образование, привычные к кавалерийским упражнениям, а не крестьяне, которым требуется сбросить вес, что заняло бы слишком много времени».
Затем 16 апреля 1807 г. появляется декрет, что для зачисления в полк «необходимо быть собственником или быть сыном собственника; возраст не может быть менее 18 и более 40 лет; кандидат должен иметь лошадь, обмундирование, экипировку и полную конскую упряжь согласно утвержденному образцу». То есть на службу во французскую гвардию поляки снаряжались за свой счет. Так были набраны первые 350 кавалеристов.
Полк был организован по образцу гвардейских конных егерей. В полку — 4 эскадрона, в эскадроне — по 2 роты, в роте —125 человек. Но набирался полк поэскадронно и сразу отправлялся во Францию. 1-й эскадрон (125 человек под командованием Лубенского) прибыл туда из Кенигсберга в октябре 1807 г. 2-й эскадрон набирался дольше обычного из-за отсутствия денег. К счастью, «за исключением трубачей и старших рабочих», полк состоит большей частью из «благородных молодых людей», достаточно обеспеченных, так что уже 18 сентября 2-й эскадрон из 219 человек смог отправиться во Францию. 29 октября гвардейские драгуны и отборные жандармы, прибывшие из Берлина, устроили для него большой прием во Франкфурте.
В январе 1808 г. за вторым эскадроном последовал третий, но, когда он проходил через Шалон, офицеры и кавалеристы вызвали осуждение комиссара полиции. «Каждый кавалерист делает, что хочет, — написал он в рапорте, — устроили скачки по улицам, пьянство достигло высшего предела. Часть кажется очень недисциплинированной»{570}.
В должности полковника-командира (colonel-commandant) полка был утвержден граф Винцентий Корвин-Красинский, заместителями его стали два французских майора: начальники эскадрона Дотанкур из отборных жандармов и Делетр из мамелюков. Офицеры в полк набирались в первую очередь из офицеров, бывших прежде для поручений при французских маршалах{571}.
Сначала это был самый грамотный полк в гвардии, поскольку состоял из варшавского дворянства и из дворян «из Старой Польши». Затем он пополнился ветеранами других польских полков. Среди рядового состава встречались литовские татары-мусульмане.
Форма полка состояла из темно-синей куртки с малиновыми лацканами; уланской шапки того же цвета с эмблемой «N»; из эполет и белых аксельбантов с правой стороны; у офицеров — серебряных{572}.
На трехцветных кокардах уланских шапок серебряный мальтийский крест — польская национальная эмблема{573}. «Еще в XVH в. знаменитые "крылатые гусары" Речи Посполитой нередко помещали изображение мальтийского креста на своих нагрудных кирасах, а в 1790—1794 гг. этот крест в качестве эмблемы носили на строевых головных уборах (шапках-конфедератках) офицеры и солдаты польской национальной кавалерии. Именно от последних и позаимствовали знак мальтийского креста для своих кокард шеволежеры гвардии»{574}.
При парадной форме на шапке носился белый султан, лацканы на куртке отворачивались и надевались синие брюки с малиновыми лампасами. При походной форме чехол надевался на кивер и на значок на пике, лацканы закрывались и надевались походные штаны с леями.
Первоначально предполагалось, что парадная форма будет состоять из белой куртки и малиновых брюк. Несколько офицеров даже успели пошить ее, но для всего полка ее так и не сделали{575}. Впоследствии похожую парадную форму носили бергские уланы, тоже включенные в состав гвардии.
Оружие шеволежеров состояло из сабель, пистолетов, карабинов со штыками, сначала прусского производства, потом французского.
Майор Фредро (поляк по происхождению) предложил в качестве оружия пику. Майор Дотанкур предлагал вооружить ей лишь 1-ю шеренгу, иначе всадники 2-й шеренги могут поранить первых.
Известно, что в Вене в 1809 г. на устроенном состязании на глазах Наполеона один шеволежер, вооруженный пикой, дрался с 2 драгунами гвардии и победил обоих.
Пика, которую они получили в конце 1809 г., была длиной 275 см, имела черное древко, петлю из венгерской кожи, стальной наконечник и двухцветный (бело-малиновый) матерчатый флюгер{576}.
Сначала пики раздали всем, затем все равно оставили в 1-м ряду. Во 2-м ряду стояли шеволежеры с саблями и карабинами. По другой версии, пики имели обе шеренги, но фланговые ряды не имели их.
Известны размышления Жомини наиболее оптимальном вооружении конницы: «В атаках строем очень эффективна пика; в ближнем бою сабля намного лучше: отсюда возникла идея использования пик в первой шеренге, что обеспечивает первый удар конницы, а саблю во второй шеренге, что завершает столкновение (обычно в индивидуальных боях). Стрельба из пистолета применяется очень редко, разве что у сторожевых охранений или когда легкая кавалерия хочет раздразнить пехоту и вызвать ее огонь до атаки. Я не знаю, насколько хороши карабины, поскольку вооруженный ими кавалерийский отряд должен останавливаться, чтобы стрелять более или менее метко, а тогда кавалеристы оказываются в условиях благоприятных для атаки противника. Немного найдется метких стрелков, которые могут сколько-нибудь точно вести огонь из ружья верхом на лошади на полном скаку»{577}. Видимо, французское командование стремилось оптимально вооружить этот гвардейский полк.
Таким образом, в 1809— 1813 гг. было два типа комплектов вооружения — шеволежеров-пикинеров и шеволежеров-карабинеров. Соотношение пикинеров и карабинеров было примерно 3:1.
Шеволежеры-пикинеры имели пику, саблю, карабин, штык и пистолет. Обычно карабин носился притороченным к седлу слева, чтобы уравновесить вес пики, удерживаемой правой рукой. Шеволежеры фланговых рядов имели карабин, штык, саблю и пистолеты, в связи с чем и назывались шеволежерами-карабинерами. У карабинеров карабин носился справа на перевязи или притороченным у седла.
Лошади в эскадронах подбирались в масть: в 1-м эскадроне — каштановые; во 2-м — «краснокоричневые с черными ногами, гривой и хвостом»; в 3-м — вороные; в 4-м эскадроне — темносерые. Высота в холке — 14 ? — 14 ? ладоней (142—145 см). В 1813 г. лошади в полку были набраны из немецких княжеств и 600 из Ганновера.
Марш шеволежеры проводили несколько иначе, чем казаки. Время на марше рассчитывалось следующим образом — 1 час идут шагом, 10 минут отдых, слезают, поят и проверяют седловку, подтягивают подпруги. Садятся, несколько сотен шагов опять идут шагом, затем 2 часа рысью.
Боевой путь полка начался в Испании. Но прежде, чем попасть на войну, молодой полк был отдан для обучения под командование лучшего гусарского командира французской армии — генерала Лассаля.
Летом 1808 г. полк участвовал в победоносном сражении под Медина дель Риосеко, затем под Бургосом. Особенно отличился он под Сомосьеррой.
Во время наступления на Мадрид Наполеон с корпусом Виктора, гвардией и кавалерийским резервом проходил через Аранду и перевал Сомосьерру в горах Гвадаррамы. В день 30 ноября при императоре дежурил третий эскадрон польских шеволежеров Игнация Стоковского, которого временно заменял Ян Лев Ипполит Козетульский, командир 2-го эскадрона.
Противостоящие испанцы укрепили перевал Сомосьерру. Дорога через перевал тянулась три километра и петляла между скалистыми холмами. На всех четырех поворотах были установлены испанские батареи. Французам противостояли 9000 пехотинцев генерал-майора дона Хосе Бенито де Сан-Хуана{578}. Для непосредственной защиты перевала и северных подступов к нему испанский генерал выделил около 3 тыс. милиционеров и волонтеров и всю имеющуюся у него артиллерию. Главные силы испанцев (6 батальонов регулярной пехоты из полков Королевы, Короны и Кордовы, а также два батальона милиции из Толедо и Алькасара) располагались во второй линии на южных склонах Сьерра-Гвадаррамы, у местечка Робрегордо.
Испанская артиллерия была разделена на четыре батареи, из которых три, поставленные одна за другой на дороге, поднимающейся вверх по горному склону, имели по 2 орудия, а четвертая, или основная, батарея, занимавшая огневую позицию на самом перевале (перед Сомосьеррой), насчитывала 10 орудий. Дистанция между передовой батареей, находившейся сразу за каменным мостом на ручье Пенья-дель-Чорро, и второй батареей, стоявшей сзади, составляла примерно 700 м, такое же расстояние разделяло вторую и третью батареи{579}.
Дивизия Рюффена из корпуса Виктора (9-й легкий, 24-й и 96-й линейные полки) атаковала испанские позиции. Бой затянулся. Через два с половиной часа Наполеон приказал своему эскорту атаковать испанские позиции галопом.
С саблями наголо в колонне по четыре 150 шеволежеров бросились вверх по дороге и поочередно захватили три батареи. Лейтенант Неголевский с последним юводом захватил последнюю батарею и упал с одиннадцатью ранами. Унтер-офицер 7-й роты (в 3-й эскадрон входили 3-я и 7-я роты) Доминик Цихоцкий захватил испанское знамя. Атака длилась семь минут.
В прорыв по дороге были брошены другие полки гвардейской кавалерии, и испанцы побежали.
Потери 3-го эскадрона — 83 шеволежера (из них 12 убитых и 2 умерли от ран), из 9 офицеров 7 были убиты или ранены{580}.
Утром 1 декабря Наполеон сказал перед строем полка: «Вы достойны моей Старой гвардии. Слава храбрейшим из храбрых!»
В 1809 г. полк участвовал в сражениях под Эслингом и Ваграмом. Под Ваграмом шеволежеры атаковали, чтобы прикрыть выезд гвардейской конной артиллерии, она должна развернуться влево и с фланга открыть огонь по австрийцам, которые атакуют позиции маршала Массена.
В атаке шеволежеры столкнулись с уланами Шварценберга (этническими поляками) и драгунами Латура, захватили 150 пленных и среди них герцога Ауэрсберга. Сами потеряли 26 убитых и раненых. В ходе атаки трофеями полка стали пики вражеских кавалеристов. Этими пиками шеволежеров и вооружили в декабре 1809 г.
В 1812 г. полк принял участие в походе на Россию и прошел от Вильно, через Могилев, Смоленск, Бородино, Малоярославец, Красное до Березины.
I эскадрон был в эскорте у маршала Даву, 1 в эскорте у самого императора. Под Смоленском Наполеон специально послал дежурный эскадрон шеволежеров прогнать видневшихся казаков. Видимо, решил проверить, справятся ли его любимцы с казаками.
Поляки двинулись, но попали под орудийный огонь, и казаки сразу сами атаковали их, «поймали момент атаковать». Скоротечная стычка закончилась ничем — «наскочили — отскочили», но поляки отметили: «Казачьи пики длиннее наших, и в ближнем бою ими труднее драться».
Именно шеволежеры гвардии сопровождали Наполеона, когда тот бежал из России. «Я на вас рассчитываю, — сказал им император. — В случае опасности убейте меня, но не дайте меня схватить». «Мы дадим изрубить себя на куски, но не дадим кому-либо приблизиться к вам», — ответили поляки. 7-я рота, герои Сомосьерры, сопровождала Наполеона через Литву. Остальные сопровождали казну и багаж Наполеона.
Кроме того, в эскортировании Наполеона приняли участие два эскадрона уже известного нам 7-го шеволежерского уланского полка под командой полковника барона Игнация Фердинанда Стоковского и сформированный в Данциге 5-й эскадрон 1-го полка шеволежеров-улан гвардии во главе с начальником эскадрона Северином Фредро. Все эти польские уланы входили в состав 10-го маршевого кавалерийского полка (полковника И.Ф. Стоковского). 5 декабря полковник Стоковский с отрядом своих улан и эскадроном Фредро выдвинулся между Сморгоныо и Ошмянами, чтобы ожидать там императора, которого он должен был эскортировать{581}. В Ошмянах обязанности императорской охраны перешли к неаполитанской кавалерии.
В апреле 1813 г. в полку оставалось 3 эскадрона, 531 человек. В таком составе шеволежеры гвардии участвовали в боях при Люцене, Бауцене, Рейхенбахе.
В мае, преследуя русский арьергард у Рейхенбаха, поляки последовательно сбили: 1) 4 русских эскадрона (2 драгунских и 2 уланских); 2) русский уланский полк; 3) полк украинских казаков; 4) перестроившись на галопе перед фронтом неприятельской кавалерии, сбили русских гусар; 5) вместе с конными егерями и мамелюками атаковали гусар и кирасир, те ушли за 2-ю линию.
Под Гайнау и Лигницей шеволежеры столкнулись с прусским гвардейским кавалерийским полком из драгун, гусар, улан и казаков.
Во время перемирия полк пополнился. В августе он имел 7 эскадронов, 1380 человек.
16 сентября 1813 г. полк под Петерсвальде вел бой с прусскими гвардейскими гусарами, в котором был ранен и взят в плен полковник Блюхер, племянник фельдмаршала,
К сожалению, попытки развернуть во французской гвардии несколько полков, подобных польским шеволежерам, не удались.
В 1810 г. Наполеон присоединил Голландское королевство к Франции, и голландский гвардейский гусарский полк был включен в состав французской гвардии. Из голландских гусар сформировали еще один полк, вооруженный пиками и одетый в уланскую форму. С 13 сентября 1810 г. польский полк стал называться 1-м полком шеволежеров-улан, а голландский — 2-м. В обиходе его из-за цвета курток и брюк называли «красными уланами». Цвет воротника, лацканов, обшлагов, обкладки фалд и выпушки по швам куртки, а также двойных лампасов на брюках был синим. Эполеты и аксельбанты, окантовка шапок и этишкеты носились желтого цвета (у офицеров золотые), пуговицы — из латуни (у офицеров золоченые){582}. Кавалеристов 2-го полка шеволежеров-улан (голландского) вооружили пикой другого образца, общей длиной 226,8 см (более короткой) и с бело-красным флюгером{583}.
Но ни покрой одежды, ни пика не сделали голландцев настоящей легкой кавалерией. Казаки устроили за ними настоящую охоту. Под Малоярославцем они поймали целый взвод голландских улан. И, отступая из России, поляки, по воспоминаниям Хлаповского, даже отдавали свои плащи голландцам, чтоб обмануть казаков.
В июле 1812 г., проходя по территории Литвы, Наполеон «подписывает декрет о немедленном создании 3-го шеволежерского полка гвардии из пяти эскадронов двухротного состава. Новая воинская часть будет сформирована из «польских помещиков или сыновей помещиков», способных экипироваться за собственный счет и приобрести себе лошадей ростом от 1,37 до 1,45 м в холке. Полк будет иметь тот же статус, что у 2-го полка, и иметь такую же форму, как 1-й полк, но его приборные отличия будут желтыми или золотыми вместо белых или серебряных. Генерал Конопка, назначенный полковником-майором, должен заняться организацией этой воинской части{584}.
В октябре 1812 г. барон Остен-Сакен отправил отряд генерал-майора Чаплица из Пружан, с предписанием захватить формировавшийся в Слониме из 2000 мятежных литовцев гвардейский полк, под командой Конопки.
В Слониме располагались 1-й и 2-й эскадроны 3-го (литовского) полка шеволежеров-улан гвардии (500 гвардейских кавалеристов). Кроме того, в Слониме, родном городе командира полка, бригадного генерала барона Яна Конопки, находились жена последнего, итальянка Доминика Флоринда (урожденная Пьердилукка), и супруга польского дивизионного генерала Й.Х. Домбровского Барбара{585}.
Генерал-майор Чаплиц выступил с отрядом, состоящим из Павлоградского гусарского полка, Донского казачьего Дячкина полка, 3 эскадронов Тверского драгунского, 28-го и 32-го егерских полков и конной артиллерийской роты № 13. Отряд шел «чрезвычайно скоро». Последний переход в 70 верст был сделан за сутки. Естественно, пехота отстала, и 7 (19) октября в 5 часу пополуночи генерал-майор Чаплиц приблизился к Слониму лишь с гусарами Павлоградского гусарского полка, казачьим полком и 4 орудиями конной артиллерии. На дороге часть неприятельских пикетов была схвачена, часть бежала в город{586}.
Конопка узнал о приближении русских заранее, в 3 часа ночи, и приказал трубить тревогу. Обе генеральши вместе с частью 3-го гвардейского уланского полка (4 офицера и 250 солдат) и полковой кассой направились в Голынку, к паромной переправе через реку Щару. Сам Конопка собрал остатки полка и пошел на Дзенциолы.
Согласно польским источникам, поляки долго сопротивлялись, трижды выбивали русских гусар из города, но не смогли противостоять всему отряду Чаплица{587}. Согласно рапорту Чаплица, «генерал Конопка с новоформированной польской конной гвардией выбежал из города и после был преследован нашими войсками верст до 30»{588}.
Отряд Чаплица разделился. Отряд конно-артиллерийского капитана И.К. Арнольда (100 гусар и 50 казаков) погнался за генеральскими женами и их конвоем. «С большим трудом генеральским женам удалось переправиться на пароме за реку (22 октября они благополучно добрались через Деречин до Вильно), однако из их эскорта, пытавшегося остановить русских в восьми километрах от Голынки, мало кто спасся. Во время погони отряд Арнольда взял 202 пленных (включая двух офицеров) и захватил под Голынкой полковую кассу, в которой было 34 662 франка (5062 злотых)»{589}. Чаплиц догнал самого Конопку и рассеял его отряд. «Те, кто сумел уйти от погони, проскакали до самого Вильно, сея по пути панику. Всего в плен к русским попали 247 человек: сам генерал Ян Конопка (легко раненный пикой, он был сбит с лошади и пленен казачьим полковником Г.А. Дячкиным), 13 офицеров (среди них майор Юзеф Хлусович, начальники эскадрона Адам Бержинский и Адам Солтан), 42 унтер-офицера, 5 трубачей, 170 рядовых и 16 нестроевых. В бою 19 октября погибло не более 14 литовских кавалеристов, тогда как русские потеряли лишь 7 человек (одного убитым и шесть ранеными). Следует иметь в виду, что недоформированный кавалерийский полк, разбитый при Слониме, имел молодой и совершенно необстрелянный рядовой состав, хотя его командные кадры, взятые из 1-го полка шеволежеров-улан Императорской гвардии, обладали немалым боевым опытом»{590}.
«Лишившись своего начальника, весь волонтерный полк разбежался, что имело важные последствия и на остальные формирования в Литве, —отмечал А.Л. Михайловский-Данилевский. — Они приведены были в тем больший страх, что полк Коношей почитался ядром сих скопищ, состоя из офицеров лучших фамилий и таких, которые в Испанской войне, особенно при осаде Сарагосы, приобрели себе известность и поляками почитались за неодолимых витязей»{591}.
Более удачно сложилась судьба формируемой в это время в Вильно татарской кавалерийской части под командованием литовского татарина Мустафы Мурзы Ахматовича. Ахматович организовал первый эскадрон татарской кавалерии (4 капитана, 7 лейтенантов, около 100 унтер-офицеров и рядовых), включенный в гвардию.
«Его солдатам в качестве головного убора полагается желтый тюрбан, отделанный зеленым и малиновым цветами, а в качестве форменной одежды — синяя куртка с желтым сутажом, малиновый жилет, желтый пояс, синие широкие штаны. Они должны иметь на вооружении пику с бело-зеленым флюгером и саблю в железных ножнах»{592}.
Во время боев под Вильно 10—11 декабря 1812 г. татарский эскадрон потерял 90 человек убитыми и ранеными, включая всех офицеров. Был убит и его первый командир, начальник эскадрона Ахматович.
В конечном итоге в марте 1813 г. татарская рота (50 человек) под командованием капитана Самуэля Мурзы Улана вошла в состав 1-го шеволежерского уланского полка и вместе с этим полком приняла участие во всех сражениях 1813 г.{593}.
Как видим, на французской службе было три польских кавалерийских полка, которые Наполеон мог противопоставить казакам. Этого явно не хватало. Существовал еще один полк шеволежеров, 9-й, сформированный из поляков и жителей Гамбурга и носивший романтическое название «красные уланы Гамбурга», но во время похода 1812 г. он себя особо не проявил. Шесть французских полков шеволежеров (наспех переученные драгуны) сразу же были распределены по кирасирским дивизиям. «Антиказачьими» эти полки можно было считать весьма условно. Основную массу кавалерии, имевшей опыт борьбы с казаками, поставило Наполеону герцогство Варшавское — часть Польши, после 3-го раздела отходившая Пруссии, а затем расширенная за счет австрийской Галиции.
Во время войны Наполеона с Пруссией польские патриоты опубликовали 3 ноября 1806 г. манифест о созыве Посполитого рушения — всеобщего конного шляхетского ополчения. В ответ на призыв под Ловичем к 25 декабря собралось около 4 тысяч кавалеристов.
Традиционно ополченцы делились на хоругви по сто шляхтичей. Эти сто шляхтичей выбирали трех офицеров. Шляхтичи, выступавшие в качестве рядовых, именовались «товарищами» и составляли первую шеренгу, их крепостные, называвшиеся «пахолками», находились во второй шеренге. Вооружение каждого кавалериста состояло из сабли и пистолета или карабина. Традиционным оружием была пика длиною 3 метра.
1 января 1807 г. ополченцы приняли торжественную клятву, но затем примерно половина их разошлась по домам{594}. За счет одних дворян и их «пахолков» сформировать многочисленную кавалерию было невозможно, и ее набрали за счет так называемых «дымовых» наборов, когда община либо деревня обязывались выставить одного рекрута с конем с 40 домов либо дворов.
После окончания войны в 1807 г. по распоряжению генерального инспектора кавалерии генерала Александра Рожнецкого конные полки основательно почистили, многих солдат перевели в другие рода войск. А для пополнения кавалерии было постановлено проводить регулярный набор рекрутов.
С 1808 г. набор осуществлялся путем жеребьевки среди приписанных мужчин в возрасте от 21 до 28 лет. Срок службы определялся в 6 лет. От набора можно было откупиться, уплатив установленную сумму. Лошадей также набирали принудительно — сорок домов должны были предоставить по одному коню, годному для службы, с полной экипировкой{595}.
К 1809 г. удалось сформировать 6 полков: 1-й, 4-й и 5-й конно-егерские и 2-й, 3-й и 6-й уланские.
После победоносной войны 1809 г., когда к Герцогству Варшавскому отошла часть земель Австрийской империи, населенных поляками и украинцами, в польской армии были сформированы новые полки: 8, 11, 12, 15, 16 уланские, 14-й кирасирский, 13-й гусарский. На территории Герцогства Варшавского дополнительно набрали еще три полка — 7-й и 9-й уланские и 10-й гусарский.
30 марта 1810 г. саксонский король Фридрих-Август (Герцогство Варшавское входило в состав королевства Саксония. — А.В.) утвердил новую организацию польской армии, согласно которой по штату в войске Герцогства Варшавского должно было быть 15 полков легкой кавалерии, состоящих из 4 эскадронов, по две роты в каждом, в роте по 100 чел., и одного полка кирасир, состоящего из двух эскадронов. Всего кавалерия насчитывала 124 роты, общей численностью 12 400 чел.{596}.
Таким образом, кавалерийский полк имел 54 офицера, 112 унтер-офицеров, 8 кузнецов, 16 трубачей и 632 кавалериста. Общая численность составляла 832 чел. и 16 воспитанников.
В феврале 1812 г., готовясь к войне с Россией, численность роты увеличили до 120 чел.
Всю войну 1812 г. польские кавалеристы провели в первых рядах наполеоновских войск. «Поляки неизменно сражались в авангарде, сдерживали противника, находясь в арьергарде, охраняли коммуникации. И, наконец, когда от Великой армии остались лишь толпы деморализованных, сбитых в кучки голодных бродяг, едва способных держать оружие, польские кавалеристы остались одними из немногих солдат, сохранивших хоть какую-то боеспособность, благодаря своему несгибаемому характеру и бережному отношению к своим лошадям… Сражаясь бок о бок с французскими кавалеристами, поляки с ужасом отмечали, что те практически не заботятся о своих лошадях. Это привело к огромному падежу лошадей буквально с первых дней войны…
Самой первой из наполеоновских войск в Москву вступила 2-я дивизия легкой кавалерии (которой прежде командовал Себастьяни), в том числе 16-я «иностранная» бригада, которой в тот момент командовал полковник Толиньский и в которую входил 10-й польский полк «золотых гусар»{597}.
Когда начались холода, выяснилось, что только польская кавалерия готова драться в зимних условиях. «Из всей Великой армии 1812 г. только лошади польских кавалерийских полков (не только уланских, но и всех прочих), а также артиллерийских и обозных войск великого Герцогства Варшавского имели подковы с шипами, позволяющие передвигаться по льду»{598}.
Стойкость польской кавалерии отмечал М.И. Платов. В рапорте П.И. Багратиону от 28 июня при препровождении пленных он писал: «Что все они переранены, то это от того, что по упорству их до тех пор, пока не собьют с лошади, они не сдавались»{599}.
И все же польская кавалерия не могла справиться с казаками. П.И. Багратион писал М.И. Платову 2 июля 1812 г.: «Вы не слабее неприятельской кавалерии и в лучшем духе, а сверх того и открытые места дадут все Вам выгоды»{600}. Первые серьезные бои под Миром и Романово подтвердили превосходство казаков. «Это дело имело большие последствия в нравственном отношении, — писал известный русский полководец И.Ф. Паскевич. — В кавалерии или бьют всегда, или всегда же бывают биты. Все зависит от первого успеха. Платову необходимо было разбить неприятеля под Миром, чтобы остановить хвастовство и наглость поляков. Еще раз только под Романовым арьергард наш был атакован, но истребил совершенно первый конноегерский и один гренадерский полк неприятеля, и зато армия после того и не слыхала о страшной, как говорят, польской кавалерии, которой у Наполеона было до 20 тыс. Авангард его не преследовал уже, а только наблюдал за 2-й армиею»{601}.
В помощь польской кавалерии началось формирование кавалерийских полков из польского населения Литвы:
17-й уланский полк в Купишки — полковник граф Михаил Тышкевич;
18-й уланский полк в Несвиже — полковник граф Кароль Пшездецкий;
19-й уланский полк в Новогрудеке — полковник Констант Раецкий;
20-й уланский полк в Пинске — полковник Ксаверий Обухович;
21-й полк конных стрелков — полковник Игнаций Манюшко.
В начале 1813 г. эта кавалерия, как уже говорилось, была разгромлена казаками отряда Чернышева.
После разгрома в России и понесенных потерь самым сильным кавалерийским полком герцогства был 3-й уланский — 20 офицеров, 719 солдат и 594 коня. Самыми пострадавшими оказались кирасиры, их насчитывалось 5 офицеров и 76 солдат при 31 лошади. Лучше сохранились литовские кавалерийские полки: 17-й уланский — 1109 чел., 19-й уланский — 779 чел.{602}.
В Польше был объявлен чрезвычайный набор в кавалерию — по одному снаряженному кавалеристу «от каждых 50 дымов» или дворов. Но набранные отряды таяли, стоило лишь войску отойти с их родной территории.
Первый боевой опыт они получили в стычке 12 февраля 1813 г. под Калишем, куда отошли вместе с саксонским корпусом. В бою полковник Бернацкий, командир калишского ополчения, потерял 350 чел., а сам попал в плен. В итоге под знаменами удалось удержать только 2 тыс. всадников.
9 февраля 1813 г. Понятовский разбил уцелевшие польские кавалерийские полки по бригадам, но эти полки и бригады по боль шей части являлись кадрами для будущего пополнения. В конце марта кавалеристов в них насчитывалось 4205, из них в строю 2907 всадников{603}.
Вторая группировка польских войск, располагавшаяся в крепости Глогау под командованием Домбровского, имела 2 уланских полка (2-й и 4-й), созданные из остатков семи кавалерийских полков.
После заключенного перемирия Наполеон принял меры по усилению польской кавалерии.
Польские части образовали VIII армейский корпус Великой армии, количество кавалерийских полков Понятовского сократили из-за некомплекта личного состава, и из них формировались 6 полков в полные три эскадрона. Каждый полк имел тот же штат, что и полки французских конных егерей. Сохранились пополненные за счет других полков: 1-й полк конных стрелков, 3-й уланский полк, 6-й уланский полк, 8-й уланский полк, 13-й гусарский полк, 16-й уланский{604}. Большая часть польской кавалерии (8 полков) была передана в IV резервный кавалерийский корпус под командование генерала Ф.Э. Келлермана.
Особым случаем была попытка Наполеона создать формирования «польских казаков». Оказавшись в центре России и будучи окружен со всех сторон тучами казаков, Наполеон отдавал себе отчет, что наличная кавалерия его армии с казаками справиться не может. Еще находясь в Москве, он направил указание в Великое Герцогство Варшавское организовать части «польских казаков».
По воспоминаниям генерал-адъютанта Наполеона графа А. Коленкура, Наполеон до последнего момента ждал подхода из Польши затребованных им формирований. «Ему казалось, что прибытие польских казаков (он по-прежнему ожидал их и надеялся, что в ближайшие дни получит 1500—2000 этих всадников) полностью изменит наше положение и весь ход дел, так как они возьмут на себя нашу охрану и дадут нашим солдатам возможность отдохнуть и раздобыть продовольствие»{605}.
Естественно, «польских казаков» в 1812 г. никто создавать не стал. Но император от своего не отступился. Особые надежды он возлагал на сбор всеобщего шляхетского конного ополчения — «посполитого рушения» и особый рекрутский набор «с 50 дымов» (т.е. крестьянских домов) по одному всаднику «на здоровой и суровой деревенской лошади». Указанные меры оказались безрезультатными: вместо планируемых 12 600 кавалеристов с огромными трудностями набрали менее 6 тыс. «"хлопов" — мужиков на прескверных низкорослых меринах, называемых "конья"…»{606}.
В ходе отступления из-за неудачных боев началось дезертирство, сократившее число ополченцев до 2 тыс. чел. Их распределили в старые кавалерийские полки и частично в пехотные. Из тех, чьи лошади оказались ниже требуемых стандартов и кто не имел военной подготовки (а это были крестьяне, «дымовые всадники»), создали отряды легкой конницы, предназначенной для аванпостной службы.
На 19 апреля 1813 г. уже имелось 3 кавалерийских полка численностью около 500 человек, которые именовались «полками передней (передовой) стражи». Военной формы они не имели, носили простые крестьянские сермяги и шапки с меховым околышем и четырехугольной тульей. Подавляющее большинство имело на вооружении пики без флюгеров. Когда они двинулись в поход через Богемию в Саксонию на соединение с Наполеоном, численность полков была такова: 1-й — 339 чел., 2-й — 372, 3-й — 150.
27 июня 1813 г. полки передней стражи были переформированы в 1-й сводный полк передней стражи со штатным составом в 4 эскадрона по 220 кавалеристов, всего 880 человек (налицо — 754 чел.).
30 июня 1-й сводный полк передней стражи получил название «кракусы». «Его солдаты происходили из познаньского, калишеского, радомского и в основном краковского департаментов, к тому же 2-й и 3-й полки, сформированные из завербованных людей в период дислокации польских войск в Кракове, носили название "кракусов", да и большинство личного состава носило головные уборы — "кракуски" и верхнюю одежду, распространенные среди краковян»{607}.
Холодное оружие было разнообразным, чем кракусы очень походили на казаков; сабли попадались самых произвольных типов (вплоть до кирасирских палашей). Все кракусы вооружались пиками казачьего типа без флюгеров. Огнестрельное оружие состояло из пистолетов тоже различного происхождения.
«На указанный период встречались следующие вариации обмундирования:
шапка с лопастью или без, "сукман" с меховым воротником, серые рейтузы, овчинный чепрак с цветным галуном по краю, пика без флюгера;
шапка-"кракуска", "сукман" с цветными обшлагами и воротником, серые рейтузы, простои получепрак из овчины»{608}.
Вместо кавалерийских труб кракусы использовали «бунчуки» — пики с пучками разноцветных конских волос на конце, которыми подавали визуальные сигналы друг другу.
Боевой путь кракусов отмечен славными подвигами. Среди них есть прорыв к австрийскому дивизионному обозу и штабу и захват в плен генерала.
В бою 9 сентября 1813 г. под Страхвальдом кракусы, по версии О.В. Шереметева, захватили полковое знамя полка П.М. Грекова 8-го либо полка А.Е. Грекова 9-го (вопрос нуждается в дальнейшем исследовании){609}.
«25 сентября 1813 г. император французов приехал с намерением провести инспекцию в бригаду У минского, дислоцирующуюся в Гроссхартау. При первом взгляде на кракусов, восседавших на низкорослых лошаденках, Наполеон назвал их "пигмейской кавалерией" и чуть не покатился от смеха. Мнение полководца кардинально изменилось, когда весь полк исполнил команды по движениям бунчуков, галопировал, одновременно переменяя фронт, развертывая и свертывая ряды и производя атаки с пиками наперевес. Представление продолжилось демонстрацией индивидуальной подготовки кракусов, закрутившихся в настоящей карусели, причем они на полном скаку подхватывали шапки с земли, горсти песка, камни, бешено вращали саблями и совершали другие "акробатические" манипуляции. "Император не помнил себя от радости, — вспоминал очевидец, — особенно от вида новых изобретательных оборотов. Он сказал, что это шутка, что они не могут быть новобранцами. Наверно, выбрали солдат из старых полков. Когда убедился, что это самые молодые солдаты, поблагодарил командира полка и солдат. Затем вызвал перед фронтом этого полка всех собранных командиров французской кавалерии и заявил: "Посмотрите на этих польских почти детей, которые в столь короткое время устроены, как вы здесь видели, ныне покрыты славой, захватив штандарт, взяв в плен генерала и значительное число казаков". В заключение Наполеон спросил французских офицеров, кто из них может похвалиться тем же. Подтверждения не последовало»{610}.
Впрочем, внешний вид кракусов сыграл злую шутку со всей французской армией. 7 (19) октября, в заключительный день сражений при Лейпциге, разбитая французская армия уходила из города на запад через реки Плейсе и Эльстер. Одним из последних уходил польский корпус Понятовского. Вместе со своим штабом, небольшим эскортом из взвода кракусов и эскадрона польских кирасир Понятовский отходил в арьергарде. «Надеясь перейти по мосту через Эльстер, польский командующий и его свита направились туда, осыпаемые неприятельскими пулями и ядрами. Неожиданно мост взлетел на воздух и поляки оказались отрезанными от своих. Позднее говорили, что французские саперы ошибочно приняли кракусов за их внешний вид за казаков и подожгли фитили»{611}. Несколько корпусов наполеоновской армии оказались отрезанными и либо сдались, либо окончательно рассеялись, перебираясь вплавь.
Как видим, во всей наполеоновской армии нашлось мало кавалеристов, способных противостоять казакам.
Своеобразным экзаменом стал случай, позволивший сойтись в бою лучшей польской легкой кавалерии и казакам М.И. Платова.