Система подготовки к службе, обучение молодежи, воспитание универсального воина

Система подготовки к службе, обучение молодежи, воспитание универсального воина

Поскольку для казака не было иного пути, кроме пути воина, подготовка к этому пути и сам путь становились смыслом его жизни с рождения. Родители изначально отдавали себе отчет — если их ребенка не обучить, он погибнет в первом же бою, и соответственно строили его воспитание.

Коллективное выживание в условиях постоянного экстрима заставляло все казачье сообщество готовить воинов, на которых можно положиться, и в воспитании ребенка принимала участие вся станица — родственники, друзья, сверстники, соседи.

В хорошей кавалерии нуждалась любая армия того времени. Прусская кавалерия Фридриха II, считавшаяся в свое время лучшей кавалерией Европы, своего рода эталоном, огромное внимание уделяла индивидуальной подготовке всадника. Генерал Зейдлиц в одиночном обучении требовал — езду без стремян, повороты на скаку вправо и влево, сохранение равновесия при всех неожиданных движениях лошади, умение брать в поле препятствия и управлять конем вплавь.

Сам Наполеон прежде всего обратил внимание на индивидуальную подготовку каждого казака: «Русские ценят обученный полк казаков наравне с тремя необученными. В этих полках ничто не стоит внимания, кроме самого казака: он хорошо сложен, силен, ловок, сметлив, хороший кавалерист и неутомим. Он рожден на коне, вырос среди гражданских войн и на равнине представляет собой то же самое, что бедуин в пустыне, что горный житель в Альпах. Он никогда не живет в доме, не спит в постели и на заходе солнца меняет место ночлега, чтобы не проводить ночь в месте, где он мог быть замечен неприятелем»^{18}.

Великий полководец, относившийся к казакам со смешанным чувством ненависти и восхищения (о чем будет сказано ниже), не разглядел важнейшую составляющую в подготовке казака — «сыгранность», сработанность с такими же казаками.

Обе эти составляющие — индивидуальная подготовка и сработанность с товарищами — готовились всей системой воспитания и обучения молодого казака.

С момента возникновения казачества на Дону было известно своеобразное ученичество. Существовали группы «молодых товарищей», которых также называли «чурами» (от тюркского «джура» — слуга). Они выполняли функции оруженосцев при казаках (как пажи при рыцарях), а в мирное время выполняли в Войске всю черную работу. Обучение проходило на практике, и, научившись по-настоящему воевать, уцелевшие чуры со временем становились полноправными казаками.

По мере того как общество становилось замкнутым и все больше пополнялось за счет своих же казачьих детей, функции военных слуг (пажей, оруженосцев) в определенной степени были перенесены на казачат.

С 3-х и примерно до 13 лет мальчик наряду с женщинами выполнял в доме и по хозяйству всю черную работу. Отличительной чертой этого периода в его жизни было отсутствие штанов, ношение одной длинной рубахи. Лишь в 12—13 лет он получал право одеть штаны с лампасами — знак принадлежности к воинскому сообществу.

И в это же время старшие родственники и даже старшие братья начинали обучать ребенка необходимым для воина навыкам — верховой езде, стрельбе, приемам рукопашного боя. Мальчик проходил ряд инициации и во время них уже с трех лет демонстрировал умение владеть конем, а затем скакать, стрелять, драться, бороться и участвовать в военных играх.

Практическое обучение сопровождалось «словесностью» — рассказами о славных победах и героических предках.

Воспитание проходило не только и не столько в семье. С малых лет все дети казачьего поселения объединялись в своеобразные «шайки» и в свободное от занятий по хозяйству время играли в разные военные игры, либо «сражались» со сверстниками из других поселений или «краев» (кутков) станицы или хутора. Старые казаки не видели ничего зазорного в том, чтобы участвовать в этих играх, показывать приемы построения, перестроения, приемы коллективного нападения и защиты.

С определенного времени мальчика учили не только учиться, но и обучать. У него появлялись младшие братья или племянники, которым уже он передавал свой небольшой опыт.

Пройдя ряд инициации, подросток примерно с 17 лет переходил в следующую возрастную категорию — выростка. С этого времени он (вернее — его семья) получал положенный ему пай земли и угодий и на него возлагались различные натуральные повинности всем сообществом. В основном это были различного рода дежурства и задания по принципу «подай — принеси — стой там — иди сюда». В Черкасске, среди донской казачьей элиты, чьи дети изначально готовились в «казачьи чиновники» (офицеры), казачата привлекались к таким заданиям с 10—13 лет (пример М.И. Платова, многочисленных Иловайских, Грековых, Мартыновых, Карповых, Кутейниковых).

Весь этот период в свободное от повинностей и забот по хозяйству время продолжаются «воинские забавы», которые становятся все менее безобидными, все более приближенными к реальным боям, дракам, перестрелкам (уже в 70-е годы XX века в станице Вешенской у автора этих строк с головы сбивали стиральную резинку выстрелом из пневматического ружья).

С 19 лет юноша приводился к присяге, и его привлекали к служебным обязанностям «по Войску» — конвоированию грузов, арестантов, почтовому разгону внутри Войска. На реальную службу в полки старались посылать лишь с 21 года. Казаков из одного хутора и станицы обычно зачисляли в одну сотню.

В итоге на службу выходили прекрасно индивидуально подготовленные, инициативные, «сработавшиеся» бойцы.

И еще одно качество вырабатывала такая система воспитания. Поляк на русской службе Ксаверий Бискупский, оказавшийся в 1812 г. вместе с казаками в партизанском отряде А. Фигнера, отметил характерную черту, отличающую казаков от других кавалеристов отряда, — «удивительно, как самосохранны всегда и везде»^{19}.

В экстренных случаях, в 1812 г., когда все взрослое мужское казачье население выступило в поход, запасные полки были составлены «из оставшихся здесь 19, 18 и 17-летних малолетков, не бывших еще у присяги, тех из них, которые по росту и виду своему способны к служению… с придачею к ним в каждый десяток по 2 и более старых казака, имеющих хотя малую к тому способность и годность». Полки должны были быть «в такой исправности и готовности, чтобы по первому востребованию… на походную службу могли поспешнейше из домов своих выступить и действовать, как повелено будет»^{20}. Через год эти полки из малолетков действительно выступили на войну…

Знаменитый писатель Фредерик Стендаль (он же Анри Мари Бейль), в молодости — драгунский офицер, участник Наполеоновских войн, написал такие строки в своем «Vie de Napolon» («Жизнь Наполеона») в 1818 г.: «Я видел, как двадцать два казака, из которых самому старшему, служившему второй год, было лишь двадцать лет, расстроили и обратили в бегство конвойный отряд в пятьсот французов; это случилось в 1813 году, во время Саксонской кампании…»

И позже, в начале XX века, во время Верхне-Донского восстания, к повстанцам примкнули «деды и подростки», которых сразу же поставили в строй. «…Достаточно было нескольких перестроений, как казаки поняли и приспособились к конному делу»^{21}.

Естественно, подготовленные молодые казаки не были «машиной для убийства». А.К. Денисов вспоминал, как во время схватки, когда сам Денисов саблей отбивался от двух поляков, молодой казак его полка Варламов «подскакал к одному из моих врагов сзади, нацелился в него дротиком, но не бьет. Я закричал ему: «бей!», и тогда только Варламов сильно ударил поляка… При этом объясню, почему Варламов медлил бить врага: 16-ти лет отдан он был мне на службу, дабы заранее приобвык к перенесению военных трудов, и состоял он при мне для посылок. Несколько раз Варламов оказывал свою отважность, но редко пускал я его в бой; теперь же, увидев меня в опасности, он оторопел, смешался до того, что не нашелся что делать, пока я его не ободрил»^{22}.

Обучение продолжалось и на поле боя. А.К. Денисов вспоминал, что под стенами одной турецкой крепости «турецкая конница выезжала из крепости, но наши полки не имели приказания сражаться и оставались посему в бездействии; в левой же стороне, куда пошел с особым корпусом генерал Кутузов, казаки под командою Платова весьма наездничали. Конечно, Платов, пользуясь случаем, приучал новых казаков»^{23}.

Иностранные исследователи выделяли бесспорную подготовку казаков: «…Главную силу русской конницы составляли… казаки, которые при объявлении войны призывались в огромном числе под знамена и действительно оказали выдающиеся услуги… Казаки, занимающиеся дома хлебопашеством и скотоводством, с детства приучаются ездить верхом и дают такую неутомимую, выносливую конницу, какой нельзя встретить ни в какой другой стране Европы… Их умение ездить верхом, управлять лошадью и владеть оружием позволяло им не бояться и не избегать рукопашного боя»^{24}.

Неутомимость и выносливость, которыми казаки превосходили кавалерию других стран, были наиболее ценными качествами.

«Первейшее качество солдата — это выносливость. Что касается отваги, то это второе качество», — говорил Наполеон^{25}.