II. Причины крестового похода. Проповедь Петра Пустынника. Поход бедноты

II. Причины крестового похода. Проповедь Петра Пустынника. Поход бедноты

Из хроники аббата Гвиберта Ножанского «История, называемая Деяния бога через франков»

Книга II, гл. VI. По закрытии Клермонского собора — а он был созван в ноябре месяце (1095 г.), в восьмой день после праздника святого Мартина[23], по всем провинциям Франции разнеслась о нем большая слава, и каждый, кому быстрая молва доставляла папское предписание, шел к своим соседям и родичам, увещевая [их] вступить на стезю господню, как называли тогда ожидаемый поход. Уже возгорелось усердие графов, и рыцарство стало подумывать о походе, когда отвага бедняков воспламенилась столь великим рвением, что никто из них не обращал внимания на скудость доходов, не заботился о надлежащей распродаже домов, виноградников и полей; всякий пускал в распродажу лучшую часть имущества за ничтожную цену, как будто он находился в жестоком рабстве, или был заключен в темницу, и дело шло о скорейшем выкупе.

В ту пору была большая нужда, даже у богатых, вследствие повсеместной нехватки хлеба... Толпы бедняков пробовали кормиться корнями дикорастущих растений, чтобы, поедая более доступное, поскольку хлеб являлся большой редкостью, возместить недостаток повсюду разыскиваемой пищи. Самые значительные особы подвергались угрозе впасть в нищету, на которую всё жаловались, и каждый, видя, как терзается голодом бедный люд, обрекал себя на крайнюю бережливость из страха расточить свои богатства излишествами. Алчные души скупцов радовались, что [настали] времена, благоприятные для беспощадного взимания процентов и, бросая взоры на старые запасы накопленного хлеба, делали каждый день новые расчеты той суммы, которую, продав этот хлеб, прибавят к прежним кучам золота. Таким образом, когда одни испытывали тяжкие страдания, а другие занимались корыстными расчетами, которые, как восточный ветер, [что] сокрушает корабли в море, помыслами всех людей овладел Христос, и тот, кто освобождает закованных в цепи из драгоценных камней, разбил и цепи алчности, опутывавшие людей в столь отчаянном положении. Хотя, как я сказал выше, это неурожайное время уменьшило у всех средства к пропитанию, но едва Христос внушил этим бесчисленным массам людей намерение пойти в добровольное изгнание, обнаружились богатства многих из них; и то, что казалось дорого, пока не началось движение, продавалось по самой дешевой цене, как только все отправились в поход. Так как многие торопились окончить свои дела, то случилась удивительная вещь, которая послужит примером внезапного и неожиданного падения цен: за пять денариев можно было купить семь овец. Недостаток хлеба превратился в изобилие, и каждый, стараясь всеми средствами собрать сколько-нибудь денег, продавал как будто все, что имел, не по стоимости, а по цене, назначенной покупателями, лишь бы не вступить последним на стезю господню.

Таким образом произошло тогда удивительное явление: все дорого покупали и дешево продавали, а именно: дорого покупали то, что нужно было для пользования в пути, а дешево продавали то, чем следовало покрыть издержки. В прежнее время ни темницы, ни пытки не могли бы исторгнуть у них того, что теперь сполна отдавалось за безделицу. А вот еще одно обстоятельство, не менее смешное: многие, не имевшие еще сегодня никакого желания пускаться в путь, громко смеявшиеся над теми, кто продавал свои вещи подешевле, и утверждавшие, что им предстоит жалкий путь и еще более жалкое возвращение, — на другой день, по внезапному побуждению, отдав за ничтожные деньги все свое достояние, отправлялись вместе с теми, кого только что высмеивали. Что сказать о детях, о старцах, собиравшихся на войну? Кто может сосчитать девиц и стариков, подавленных бременем лет? — Все воспевают войну, коли и не принимают в ней участия; все ждут мученичества, на которое идут, чтобы пасть под ударами мечей, и говорят: «Вы, молодые, вступайте в бой, а нам да будет дозволено заслужить пред Христом своими страданиями». И поелику они были воодушевлены пламенным желанием обрести бога, хотя и не имели в себе света науки, бог, часто увенчивающий самым счастливым успехом самые безрассудные предприятия, дал спасение и этим простодушным людям в награду за их добрые намерения.

Причем можно было видеть самые забавные случаи, вызывавшие смех. Некоторые бедняки, подковав быков, как то делают с лошадьми, и запрягши их в двухколесные тележки, на которых помещался их скудный скарб вместе с малыми детьми, тащили все это с собою; когда дети эти лицезрели попадавшийся им на пути какой-нибудь замок или город, они вопрошали, не Иерусалим ли это, к которому стремятся...

Гл. VIII. Пока князья, нуждавшиеся в больших средствах на содержание тех, кто составлял их свиту, долго и мешковато подготовлялись к походу, простой народ, бедный средствами, но многочисленный, собрался вокруг некоего Петра Пустынника и повиновался ему как своему предводителю, по крайней мере, в то время, пока все это происходило в нашей стране. Происходя, если не ошибаюсь, из города Амьена, он, как мы слышали, вел жизнь отшельника под монашеским одеянием, не знаю, в какой именно области Верхней Галлии[24], покинув те места, не ведаю, для чего, он обходил города и села, повсюду ведя проповедь, и, как мы [сами] видели, народ окружал его такими толпами, его одаряли столь щедрыми дарами, так прославляли его святость, что я не припомню никого, кому бы когда-нибудь были оказываемы подобные почести. Петр был очень щедр к беднякам, раздавай многое из того, что дарили ему... Он возвращал мужьям их жен, утративших честь, присовокупляя к этому дары; он восстанавливал мир и согласие между поссорившимися, [делая это] с изумительной властью. Все, что он ни делал или говорил, обнаруживало в нем божественную благодать, так что многие выдергивали шерсть из его мула, чтобы хранить ее как реликвию: я рассказываю это не потому, что считаю правдой, но скорее для простых людей, которые любят новенькое. Он носил на голом теле шерстяную рубаху, на голове — капюшон и поверх всего — грубое одеяние до пят; руки и ноги оставались обнаженными; хлеба он не употреблял или почти не ел, питался же рыбою и вином.

Вот этот-то человек, собрав многочисленное воинство, увлеченное отчасти общим порывом, а отчасти его проповедями, решился направить свой путь через землю венгров.

Guiberti abbatis monasterii Sanctae Mariae Novigenti Historia qui dicitur Gesta Dei per Francos. — Recueil des historiens des croisades. Historiens Occidentaux, t. IV. Paris, 1879, p. 140—142.