Эпилсг: «Ленин всегда с нами»

Эпилсг: «Ленин всегда с нами»

Культ Ленина не продержался и до десятой годовщины со дня смерти вождя. К 1934 г. идеализированный образ Ленина занял почетное место в истории, исполняя роль священного предка, тогда как культ Сталина выдвинулся в советском политическом ритуале на передний план. На протяжении последующих двух десятилетий Ленин оставался объектом организованного преклонения, однако исключительно в контексте непомерного возвеличивания своего «достойного продолжателя».

Если ленинский культ 20-х гг. напоминал собой сдержанный, хотя и проникновенный траурный марш, исполняемый на скорбно-торжественных церемониалах, культ Сталина сходствовал с непрерывной симфонией в мажоре. В мощном звучании оркестра доминировали медные духовые, и победные мелодии разносились по Советской России еще триумфальней во времена чисток 30-х гг., когда волны массового террора безмолвно поглощали миллионы жертв. Каждый инструмент подхватывал бесконечные вариации на одну и ту же тему: Сталин — источник нашего счастья — или, как провозгласила партия, «Сталин — это Ленин сегодня»[727].

Этот главный девиз сталинского культа был внедрен в самую сердцевину культовой мифологии, связанной с Лениным. Ранее в культе Ленина систематически и настойчиво поднималась на щит возможность прямого, непосредственного общения преданных коммунистов с вождем, его отзывчивость и доступность. Способность к тесной связи вождя с массами не была утрачена и после его смерти: широко распространялись его книги, его идеи одушевляли сердца, а его жизнь служила примером для подражания; наконец, само тело Ленина было открыто для желающих совершить к нему паломничество. Все ритуалы ленинского культа как раз и были разработаны с целью укрепить эмоциональную связь между народом и вождем, пробудить в массах решимость продолжать работу, предпринятую Лениным для их блага.

Подобный расклад снимался с повестки дня, когда Сталин сделался живым воплощением Ленина. Мифология сталинского культа превращала его в связующее звено между Лениным и народом; дух Ленина становился доступным всем через посредство личности Сталина, через его слова и дела. «Гений Ленина продолжает пылать в Сталине», — провозглашал казахский поэт Джамбул Джабаев[728]. Но если Сталин был живым Лениным, Лениным во плоти, тогда основополагающая посылка ленинского культа — бессмертие Ленина как такового — теряла смысл. В 1938 г. в детском журнале «Мурзилка» появилось стихотворение, само название которого констатирует факт кончины живого Ленина:

Жив Ильич

Ленин! Кто же его не знает?

От Кремля, где он крепко спит,

До хребтов голубого Алтая

Слава Ленина ярко горит.

Выше гор, шире всякого моря,

Тяжелее земли самой

Было наше народное горе,

Когда умер он, самый родной.

Умер Ленин… Но тверже стали,

Крепче горных кремнистых пород

Ученик его — доблестный Сталин —

Нас к победам и счастью ведет[729].

Хотя с широкомасштабным культом Ленина было покончено, отдельные его проявления еще сохранялись в силе. Многие элементы вошли составной частью в сталинский культ, преобразовав тем самым ставшие к тому времени традиционными формы почитания Ленина: теперь общественность должна была поклоняться двойному богу — Ленину и Сталину вместе. Это полностью соответствовало исходному догмату сталинского культа: Ленин и Сталин всегда были духовными братьями, вернейшими соратниками, ближайшими друзьями и товарищами. «Сталин был правой рукой Ленина», — заявлял автор «Краткой биографии» Сталина в разделе, посвященном 1917 году[730]. Предполагаемая близость двух вождей постоянно и усиленно акцентировалась в исторических трудах и биографических сочинениях о Сталине на всем протяжении его пребывания у власти. Тезис этот нашел отражение и в изобразительных искусствах. Для 1930-х гг. представляется типичным следующее скульптурное изображение: Ленин и Сталин беседуют стоя; фигура Сталина, однако, выглядит гораздо внушительней и монументальней; он что-то объясняет и втолковывает Ленину, сдвинувшему брови в напряженном внимании (по сравнению с собеседником, внешность последнего далеко не авантажна)[731]. Сходным образом кинокартина «Ленин в Октябре», выпущенная на экраны в 1937 г. (первый художественный фильм о Ленине) выводит Сталина (роль которого исполнял актер-красавец) едва ли не покровителем Ленина: попыхивая трубочкой, Сталин дает старшему товарищу советы на любой случай жизни.

Ежегодно 21 января продолжали появляться в печати отвечающие требованиям дня хвалебные статьи, произносились дифирамбы, проводились собрания, посвященные памяти вождя, однако Сталин видимым образом присутствовал, наравне с Лениным, в тематических выпусках газет; фотография, барельеф или статуя покойного вождя соседствовала, как правило, с аналогичным изображением вождя здравствующего.

Лениниана — в особенности памятные изображения вождя — также продолжала множиться в течение двух десятилетий, пока процветал культ Сталина, хотя и значительно уступала в количественном отношении огромной массе портретов Сталина, выпускавшихся миллионными тиражами. Фигура Ленина являлась предметом изображения лишь отдельных полотен или скульптур, в отличие от потока плакатов, наводнивших Советскую Россию после его смерти. Дирижеров сталинского культа вполне устраивало, чтобы возвеличивавшие Ленина произведения искусства отдавали почетную дань основателю большевизма и занимали места в музеях, тогда как Сталин должен был находиться бок о бок с Лениным (или же без него) в повсеместно распространяемых атрибутах культа. Иногда, впрочем, жизнь Ленина преломлялась в образной форме, напоминающей о 1924 годе. Например, к десятой годовщине со дня его смерти была выпущена серия почтовых марок, отображавших различные этапы жизни вождя: однокопеечная марка — кудрявый малыш; трехкопеечная — подросток в гимназической форме; на пятикопеечной — взрослый Ленин; на марке достоинством в десять копеек — вождь, обращающийся с речью к массам. Повторный выпуск этой серии относится к 1944 г., когда отмечалась двадцатая годовщина со дня смерти Ленина.

В этот период все усилия советской политической пропаганды были сосредоточены на задаче скорейшей победы над Германией. Все и вся было поставлено на службу главному делу; не стал исключением и Ленин. В номере «Правды» от 21 января 1944 г. утверждалось, что имя Ленина воодушевляет солдат на поле битвы. В красной Армии, заявлялось в редакционной статье, живет дух Ленина. Ленин — выдающийся «сын русского народа». Это новое определение было созвучно общему тону военной пропаганды, отличавшейся яркой патриотической направленностью и возбуждавшей чувства русского национализма (в противовес навязываемой сверху лояльности по отношению к советскому правительству, преданности делу рабочего класса или Коммунистической партии). В годы войны ритуальные выражения ленинского культа были сведены до минимума, так как страна мобилизовала всю свою энергию на противодействие ужасам оккупации.

В июле 1941 г., почти сразу после начала войны, тело Ленина — вместе с группой специалистов, ответственных за его длительное сохранение — было, в целях безопасности, эвакуировано в Тюмень. Вернули Ленина в Мавзолей не ранее апреля 1945 г.; реконструированное сооружение открылось для доступа посетителей в сентябре того же года (появился новый саркофаг и была воздвигнута дополнительная трибуна). На этой трибуне, возвышающейся над Мавзолеем, Сталин стоял в дни революционных торжеств, выражая тем самым свое символическое родство с основателем большевизма. Мертвый Ленин служил подножием живому Сталину. Но не слишком долго: в марте 1953-го Сталин занял ложе рядом со своим былым сподвижником — в Мавзолее Ленина-Сталина.

В 1956 г. в своем «секретном докладе» на Двадцатом съезде КПСС Никита Хрущев обрушился с резкими нападками на «культ личности». В первую очередь имелся в виду, конечно же, Сталин. Хрущев говорил о «недопустимости чуждого духу марксизма-ленинизма возвеличивания одной личности, превращения ее в какого-то сверхчеловека, обладающего сверхъестественными качествами, наподобие бога. Этот человек будто бы все знает, все видит, за всех думает, все может сделать; он непогрешим в своих поступках»[732]. Вступительные слова доклада, с которым выступил первый секретарь ЦК Коммунистической партии, разом оборвали симфоническое звучание сталинского культа: Хрущев осудил злоупотребления, превратившие владычество Сталина над Россией в беспросветный кошмар. Знаменитая речь положила начало смелой хрущевской кампании по десталинизации, в ходе которой руководитель государства надеялся заручиться поддержкой со стороны широких слоев населения, продемонстрировав полный разрыв с правителем, с которым не мог соперничать при его жизни.

Хрущев решил разоблачить сталинские преступления перед слушателями, которые, за малым исключением, сами были в них замешаны, и за два десятилетия в совершенстве овладели искусством игнорировать то, что не подлежало упоминанию. Для успеха Хрущеву необходимо было тщательно выстроить систему аргументации, используя максимально действенное оружие. К такому испытанному оружию оратор и прибег, перед тем как приступить к разоблачению сталинских деяний. Этим оружием был Ленин — единственный авторитет, обладавший достаточным могуществом для низвержения тирана из стали.

Ленину — а до него Марксу — была присуща скромность: оба они решительно противостояли всякому идолопоклонству, заявил первый секретарь. Далее Хрущев принялся за развенчивание мифа о нерушимой тесной товарищеской связи Ленина и Сталина, мифа, являвшегося краеугольным камнем зарождающегося сталинского культа: среди делегатов были распространены сенсационные, дотоле не публиковавшиеся три документа, из которых недвусмысленно явствовало, что Ленин в период болезни (1922–1923 гг.) находился со Сталиным в крайне плохих отношениях. Сначала Хрущев огласил «Завещание», в котором Ленин, обвинив Сталина в чрезмерной грубости, рекомендовал снять его с поста Генерального секретаря партии. Далее Хрущев зачитал письмо Крупской Каменеву, в котором она жаловалась на оскорбительный выпад Сталина против нее, а также письмо самого Ленина Сталину, написанное за несколько дней до постигшего Ленина 9 марта 1923 г. паралича: Ленин угрожал порвать со Сталиным всякие отношения, если тот не извинится перед Крупской за грубые нападки, допущенные им в разговоре с ней в декабре[733].

Стенограмма съезда свидетельствует о смятении, которое вызвало среди делегатов чтение этих документов. И неудивительно: Хрущев представил неоспоримые доказательства дурного обращения «верного ученика» Ленина с его женой, которое вызвало у Ленина вспышку гнева. Не могла быть подвергнута сомнению и резко отрицательная оценка, данная Сталину вождем. Хрущев, таким образом, порвал легендарные узы, связывавшие Ленина со Сталиным, и проложил путь для собственной атаки на прежнего кумира, дав делегатам понять, что действует, хотя и с запозданием, по рекомендации самого Ленина. Опасения Ленина относительно грубости Сталина оправдались, — заявил Хрущев[734]. Затем Хрущев продолжил перечисление злодеяний Сталина, последовательно противопоставляя, по принципу контраста, его злоупотребления властью образцовому поведению Ленина. Ленин управлял посредством убеждения — Сталин прибегал к насилию; Ленин делил власть с Центральным Комитетом партии; Сталин был единоличным диктатором, и так далее.

Одновременно с ниспровержением Сталина и осуждением культа личности, Хрущев утвердил новый культ Ленина. Узаконенная партийная доктрина целиком была возвращена в исконное ленинское русло — русло, замутненное Сталиным в ненасытном стремлении к неограниченной власти, сопоставимом только с его всеобъемлющим тщеславием. Хрущев обвинил Сталина в недостатке уважения к памяти Ленина. «Соблюдались ли эти священные для нашей партии принципы после кончины Владимира Ильича?» — риторически вопросил Хрущев. Сталин к тому же совершил тяжкий грех, пытаясь преуменьшить историческое значение Ленина с целью раздуть собственную роль в подготовке и осуществлении революции. Сталин желал внушить партии, будто в годы революции и гражданской войны именно он указывал Ленину, что делать и как. «Но ведь это же, — заявил Хрущев, — клевета на Ленина». Дворец Советов, задуманный тридцатью годами ранее как монумент Ильичу, так и не был построен. Сталин учредил Сталинские премии («даже цари, — отметил Хрущев, — не учреждали таких премий, которые называли бы своим именем»), однако Ленинские премии, учрежденные в 1925 г., не присуждались ни разу. «Это, — заявил Хрущев, — нужно исправить» (бурные; продолжительные аплодисменты)[735].

Примерно за год до Двадцатого съезда Хрущев подготовил почву для возрождения культа Ленина в новом обличии — не по образцу окаймленных траурной рамкой церемониалов 20-х гг., но следуя примеру красочного и сентиментального культа Сталина. 11 января 1955 г. Хрущев подписал опубликованное в печати постановление, согласно которому годичные мероприятия, посвященные памяти Ленина, переносились с 21 января на день рождения вождя — 22 апреля. Этим решением в обиход был введен поверхностный и приторный культ Ленина. В постановлении ясно был изложен подход, лежащий в основе современного ленинского культа. «После смерти Ленина установилась традиция отмечать память В. И. Ленина — великого основателя и вождя Коммунистической партии и Советского государства — в день его кончины 21 января. В первые годы после смерти В. И. Ленина этот день в сознании советского народа и Коммунистической партии непосредственно связывался со скорбным событием — окончанием жизненного пути великого вождя В. И. Ленина; отсюда вытекал торжественно-траурный характер мероприятий, отмечавших светлую память В. И. Ленина»[736]. Прежний культ годился для эпохи, давно отошедшей в прошлое. За три десятилетия, минувших после смерти Ленина, указал Хрущев, — партия и советский народ, следуя путем, проложенным Лениным и под руководством Сталина, достигли гигантских успехов в деле построения социализма и вывели страну на дорогу, прямо ведущую к коммунизму. «Ленинизм является великим жизнеутверждающим учением, освещающим путь строительства коммунизма. Ленин живет в великих делах Коммунистической партии Советского Союза, в новых успехах нашей Советской Родины, уверенно идущей по пути к коммунизму… В сознании народов нашей страны и трудящихся всего мира с именем В. И. Ленина, с его учением связываются великие победы советских людей в строительстве коммунистического общества. Поэтому теперь более целесообразно отмечать память В. И. Ленина не в день его смерти, что накладывает печать траура и скорби, а в день рождения Ленина — 22 апреля, придав этой дате значение праздника, то будет более соответствовать всему духу ленинизма как вечно живого, жизнеутверждающего учения. ЦК КПСС постановляет: дань памяти В. И. Ленина, великого вождя трудящихся и основателя советского социалистического государства, торжественно отмечать в день рождения В. И. Ленина — 22 апреля. В этот день широко освещать значение всепобеждающих идей марксизма-ленинизма и достигнутые успехи в строительстве коммунизма»[737].

Итак, 21 января 1955 г. впервые за тридцать лет печать обошла молчанием годовщину смерти Ленина, хотя «Правда» и поместила передовую статью «Победоносное знамя ленинизма», в которой восхвалялся «основатель и мудрый вождь Коммунистической партии». В этом году, а также во все последующие, день рождения Ленина отмечался проведением торжественных собраний и различных мероприятий, которым сопутствовала газетная кампания.

Возрожденный и тщательно управляемый культ Ленина быстро принял нужные очертания. Справочники и библиографические указатели помогали партийным пропагандистам находить требуемую литературу о Ленине; вновь, как и в 1920-е гг., появились удобные сборники высказываний вождя по различным вопросам[738].Тысячи новых публикаций о Ленине: биографии, воспоминания, хвалебные очерки — быстро заполонили полки советских библиотек. Рисунки, статуи, плакаты, значки выпускались в громадных количествах, тогда как вездесущая еще совсем недавно сталиниана стремительно исчезала с советского политического ландшафта.

В 1961 г. и сам Сталин исчез из поля зрения публики. Его набальзамированное тело вынесли из Мавзолея и опустили в землю у Кремлевской стены. Это была кульминационная точка процесса десталинизации, в 1961 г. достигшего своего апогея: миллионы экземпляров книг, изданных при Сталине убрали с полок библиотек, бесчисленные портреты и бюсты поспешно складывали в запасники музеев. Для удаления Сталина из Мавзолея на помощь были призваны священная память о Ленине и его вечно живой дух. Медиумом, сообщившим о желании Ленина избавиться от неприятного соседа, стала Дора Лазуркина, выступившая на Двадцать втором съезде партии в октябре 1961 г. с драматическим признанием: «Я всегда в сердце ношу Ильича и всегда, товарищи, в самые трудные минуты только потому и выжила, что у меня в сердце был Ильич и я с ним советовалась, как быть. (.Аплодисменты). Вчера я советовалась с Ильичом, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии. (Бурные продолжительные аплодисменты)»[739]. В 1930 г. Сталин поместил Ленина на вечное успокоение в гранитный Мавзолей: его собственный восходящий культ постепенно затмил и в конце концов вытеснил формализованное почитание Ленина. Теперь, в 1961 г., произошел обратный процесс: бессмертный Ленин восстал, дабы низвергнуть Сталина к подножию Кремля. Сталин, подобно падшему ангелу из «Потерянного рая», воплотился в обличие сатаны, тогда как дух Ленина свободно взмыл на прежний простор, к новым высотам.

Ленинский культ 1960-х гг. был гораздо более широкомасштабным, нежели культ конца 1920-х. Формы его следовали прежним образцам: повсеместные иконографические изображения жизненного пути вождя; идеализированные биографии, напоминающие евангелие; преклонение перед ленинизмом как перед священным писанием; Ленинские уголки как местные алтари, обязательные для каждого общественного учреждения; наконец, главное святилище — сам Мавзолей Ленина, продолжавший привлекать толпы посетителей. По размаху этот культ далеко превзошел мечтания пропагандистов из Главполитпросвета в 1924 г. Они рисовали себе в воображении такое прославление Ленина в будущем, которое не оставило бы в стороне ни единого советского человека: им хотелось, чтобы имя Ленина, его облик, его учение запечатлелось в сердце у каждого — по крайней мере, в дни ритуальных торжеств. Культ 1960-х гг. значительно усовершенствовался и оказался столь всепроникающим, что затронул практически все стороны общественной жизни. И все же он столь разительно отличался от раннего культа, что пропагандист 20-х гг., несомненно, обнаружил бы гораздо больше сходства между позднейшим ленинским культом и культом Сталина, нежели между ленинскими культами разных десятилетий.

Хрущевский культ Ленина был очищен от траурного налета, свойственного первоначальному культу. Больше всего он напоминал роскошно поставленный цветной фильм с участием сотен тысяч актеров — грозное, сентиментальное, изощренное до малейшей детали зрелище со слаженным хором, певшим в течение двух десятилетий дифирамбы Сталину. Стиль изображений Ленина в 60-е заметно отличался от скупой, суровой графики 20-х годов. Как правило, Ленин представал в виде величественной, титанической скульптурной фигуры — или же в образе простого, доступного и дружелюбно настроенного немолодого человека, поданного в мягком освещении. Все чаше Ленина изображали — на рисунках и плакатах, на лакированных шкатулках и мелких безделушках — улыбающимся при виде взлетающих птиц или смеющихся детей. Рассказы о Ленине всячески подчеркивали его гуманность, доброту, любовь к семье, чувство юмора, непосредственность в общении.

Вновь Ленин был причислен к сонму бессмертных. Вновь лозунг «Ленин жив!» эхом прокатывался по всей Советской России. Крайне редко напоминалось, что Ильич умер. Для всех культовых мероприятий, статей и речей о Ленине был характерен тон безудержного оптимизма, соотносившего вечно живой дух Ленина с каждым новым достижением Коммунистической партии и Советского правительства. Ежегодные празднества в честь Ленина включали в себя стихи, песни (обычно написанные в мажорном ключе, даже песня под названием «У Мавзолея»), декламации, на все лады обыгрывавшие символичность того факта, что день рождения Ленина пришелся на весну. Основной акцент делался не на смерти и не на загробном существовании, но на воскрешении и обновлении. Могучие российские реки взламывают лед, появляются первые подснежники и Ленин вновь рождается для того, чтобы вести народ к новым, еще более впечатляющим победам.

Гвоздем ежегодных празднеств были парады юных пионеров — «внуков Ильича», носивших значки с изображением Ленина и ярко-красные галстуки. Действительно, ленинский культ шестидесятых годов делал особый упор на пропаганде ленинизма для детей. Всеми способами подчеркивалась горячая любовь вождя к юному поколению, изобретались любые меры, дабы внедрить в сознание будущих граждан СССР ощущение непосредственной близости к Ленину и желание во всем быть на него похожим. Ленин был образцом для всех школьников, предметом бесчисленных рассказов, биографий, стихов, песен, вечеров, специально организованных экскурсий.

Основные функции ленинского культа для детской аудитории сводились к тому, чтобы воодушевить подрастающую смену, подать ей выразительный пример. В целом, однако, культ Ленина замышлялся ради многих целей. В качестве организованного поклонения «основателю и мудрому вождю Коммунистической партии» культ обеспечивал партию прочной легитимной основой, позволившей избежать разброда умов, когда в 1964 г. Никита Хрущев уступил свое кресло Леониду Брежневу.

Культ шестидесятых годов был от начала до конца унифицирован и регулировался сверху. Добившись полного единообразия политического ритуала, партия демонстрировала тем самым свое право требовать от любой общественной деятельности определенной дани официально насаждаемому ленинскому культу. К примеру, все без исключения авторы обязаны были (да так и поступали на деле) начинать свое произведение той или иной ссылкой на Ленина. По сути, подобная ссылка, строго говоря, не имела никакого значения. Однако смысл реверанса заключался в признании за партией законного права убеждаться в послушности всякого, кто желал видеть свое имя в печати. Почетная дань Ленину являлась не просто данью Ленину как выдающейся личности (по крайней мере, так обстояло в подавляющем большинстве случаев), но принудительным жестом лояльности по отношению к основанной им партии и к возглавлявшемуся им правительству. Ленинский культ делал видимыми и обязательными цели, преследуемые властями.

Культ Ленина призван был также воодушевить население прославлением легендарного прошлого, которое убедило бы людей в достижимости легендарного будущего и помогло бы скрыть многие недостатки сегодняшней жизни в СССР. С начала 1960-х гг. ленинский культ превратился в основную статью советского идеологического экспорта. Открытому соперничеству с Китайской Народной Республикой за роль лидера коммунистического мира еще только предстояло вспыхнуть, и советские пропагандисты превозносили Ленина на все лады через радиопередачи по всему белому свету — точно так же, как недавний режим побуждал коммунистические партии братских социалистических стран Восточной Европы чтить Сталина; директивам покорно следовали, одновременно имитируя сталинский культ раздуванием культов собственных вождей. В СССР пропаганда нередко подчеркивала общемировое значение фигуры Ленина, любимца угнетенных народов всех континентов. Советская пресса часто помешала фотографии прибывших с визитом иностранных делегаций, возлагающих венки к подножию Мавзолея — простейший и красноречивейший ритуал в честь Коммунистической партии Советского Союза.

В 1967 г. на праздновании пятидесятой годовщины Октябрьской революции, Ленин, разумеется, занимал главенствующее место в пышных церемониях: гигантский профиль его возвышался над толпами, глядя со стен зданий и даже с московских небес — портрет вождя был укреплен на воздушном шаре и по ночам иллюминирован (ранее подобная техника использовалась на праздновании 70-летия Сталина 21 декабря 1949 г.: близкое соседство юбилейной даты с Рождеством превращало сияющее лицо Сталина в советскую разновидность Вифлеемской звезды). Мощное оркестровое звучание культа Ленина нарастало крешендо по мере того, как Коммунистическая партия и Советское правительство готовились к торжественному моменту — 100-летней годовщине со дня рождения Ленина, исполнявшейся 22 апреля 1970 г.

Ленинский юбилей представлял собой скрупулезно подготовленную феерию, далеко превосходящую по размаху пропагандистскую кампанию 1924 года, которая утвердила культ Ленина в национальном масштабе. Девизом столетнего юбилея были слова «Ленин всегда с нами». Хотя основной смысл лозунга сводился к бсссмсртию ленинского духа, вездесущность ленинского облика поражала воображение. Заводы, издательства, ткацкие фабрики, плавильные печи, газоны, кондитерские — всюду, так или иначе, присутствовал образ Ленина. Страна превратилась в гигантскую выставку бюстов, статуй, плакатов, знамен, безделушек, памятных альбомов и книг всевозможного рода, посвященных великому событию. 16 апреля 1970 г. Брежнев лично направился в Ульяновск, чтобы присутствовать при официальном открытии величественного ленинского мемориала, возведенного к юбилею вокруг скромного дома, в котором родился Владимир Ульянов. Шесть дней спустя советские газеты, на протяжении целых недель печатавшие изо дня в день призывы к читателям достойно встретить славный юбилей, опубликовали доклад, сделанный Брежневым 21 апреля в Кремлевском Дворце Съездов перед Центральным Комитетом партии, Верховным Советом СССР и Верховным Советом РСФСР. Стоя на фоне огромного задника с изображением головы Ленина, генеральный секретарь ЦК читал свою речь, в то время как по всей стране проходили митинги, посвященные памяти Ленина, с участием миллионов тружеников. Пространный доклад Брежнева назывался «Дело Ленина живет и побеждает». Ленин — гений, титан, основатель партии нового типа, создатель Советской власти. В далеком будущем Ленина будут вспоминать всегда — как основоположника Коммунистической цивилизации. «Нет ничего более святого для коммуниста, для ленинца, чем отдать всю свою энергию, весь ум и волю для того, чтобы приблизить будущее, за которое боролся Ленин»[740]. Заключительные слова Брежнева потонули в громовой овации. Присутствующие стоя аплодировали докладчику, который вновь процитировал расхожую формулу из шести слов, взятую из стихотворения Маяковского 1924 года: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!»

Целью столетнего ленинского юбилея было насытить политическую, общественную и культурную жизнь Лениным. Однако празднование юбилея бесповоротно подорвало доверие к коммунистической пропаганде и политическим ритуалам. Поток Ленинианы оказался столь необозримым и всепоглощающим, что само празднование приобрело характер бурлескного представления. Избыток лозунгов и бюстов, нескончаемые речи, назойливо однообразные статьи, заполонившие периодические издания задолго до самого юбилея, приевшиеся тирады о бессмертии вождя превратили событие, долженствующее пробудить энтузиазм, в повод для осмеяния.

Пропагандистская кампания 1924 г. стремилась подчинить политическим задачам всплеск неподдельной народной скорби, вызванный смертью Ленина. Но в 1970 г. факт рождения Ленина отошел в далекое прошлое; помимо того, юбилейные торжества — как и сам культ в целом — прославляли не столько явление на свет определенного человека, сколько разработанную им теорию; последователей, вдохновленных новыми идеями — и лучезарное будущее, в достижимость которого вселяла неколебимую уверенность жизнь Ленина, ставшая образцом для всеобщего подражания. Одно дело — добиться ясности, доступности и эстетической привлекательности партийной мифологии. Однако совершенно нереалистичным было предположение, что народ, до тошноты пресыщенный лозунгами, всевозможными культовыми атрибутами и полубессмысленными ритуалами, с готовностью дрессированного животного счастлив будет прыгать по команде сквозь предложенные обручи. Был выработан своеобразный ритуал расшаркивания перед властью, что устраивало всех — но в строго определенных рамках… В 1970 г. эти рамки были явно нарушены. Неделю за неделей не только с начала года, но и на всем протяжении 1969-го, длилась непрерывная обработка умов: от повсеместных напоминаний о близящемся юбилее просто некуда было спрятаться. Невозможно было избежать репродукций Ленина — разве что дома, на кухне, в обществе друзей, «за рюмкой чая» предаться старинному русскому развлечению — отвести душу за шутками и анекдотами. В 1970 г. появилось множество новых анекдотов о Ленине — дурной знак для устроителей юбилея.

В магазине для новобрачных выставлена кровать на троих: ведь «Ленин всегда с нами». В другой секции магазина продаются бюстгальтеры «Ленинские горы» (московские Воробьевы горы были переименованы в честь Ленина в 1924 г.). Анекдот, наглядно разоблачающий кричащий разрыв между реальной действительностью в Советском Союзе и насаждаемыми культом мифами, рассказывает о гражданине, который долго и безуспешно добивался квартиры. Все его письма в местком, партком и даже в Центральный Комитет оставались без ответа. Наконец, в отчаянии он явился в ЦК самолично и потребовал встречи с Лениным. «С Лениным? — переспросил изумленный секретарь. — Но ведь Ленин давно умер, еще в 1924 году!» «Почему же так получается? — вскричал посетитель. — Когда Ленин нужен вам — он жив, а стоило только ему понадобиться мне, так сразу умер!»

О том, что власти вполне отдавали себе отчет в том, что юбилейные торжества превзошли все мыслимые и немыслимые пределы, ясно свидетельствует быстрота, с какой произошло снижение высокопарного тона пропаганды и урезан ее размах. Очевидно, ленинскую тему и предполагалось потеснить сразу после 23 апреля 1970, однако сокращение культовых мероприятий было, тем не менее, необычайно резким и бросалось в глаза. На протяжении 70-х годов даже праздничные мероприятия, посвященные дню рождения Ленина, отличались заметной скромностью по сравнению с предшествующим десятилетием. Автор книги о советских праздниках соотносит непритязательность церемоний памяти Ленина с личиной скромности самого Ильича[741]. Очевидно, впрочем, что советские пропагандисты учли преимущества сдержанности только после того, как в 1970 г. потерпели фиаско. Поднятая тогда шумиха надолго притупила интерес к Ленину — и разжечь его хотя бы раз в году представлялось сложной задачей.

108-я годовщина со дня рождения Ленина, отмечавшаяся в 1978 г., протекала на редкость тускло и безрадостно. 22 апреля пришлось на субботу — и по всей стране люди участвовали в ежегодном Ленинском субботнике, дне бесплатного добровольного труда в пользу государства. Ранним утром 22 апреля жители Ульяновска — провинциального города, в котором день рождения Ленина является главным событием года, — принялись мести улицы и убирать общественные парки. Накануне вечером Ульяновский городской комитет Коммунистической партии и Исполнительный Комитет городского Совета народных депутатов провели в честь годовщины со дня рождения вождя торжественное заседание. Внушительный зал Ленинского мемориала, с полированными панелями и креслами, обитыми красным плюшем, заполнили приглашенные представители партийных, советских и профсоюзных организаций, посланцы Комсомола, а также делегация военнослужащих[742].

Вечер прошел в высшей степени скучно. Избранные в президиум делегаты заняли свои места за длинным столом на сцене, и секретарь областного комитета партии приступил к чтению доклада. Монотонное чтение нагнало на слушателей тоску, которой они даже не пытались скрыть — и перешептывались друг с другом; одного из сидевших одолевала дремота, и он то и дело, вздрагивая, просыпался. Лишь самое начало речи — первые пять минут — имело отношение к Ленину, затем докладчик перешел к перечислению успехов Советского Союза и под конец обрушился с нападками на Джимми Картера и нейтронную бомбу. В целом, хотя над помостом висел огромный портрет вождя, о Ленине на этом собрании почти не говорилось. Читались, правда, посвященные ему стихи, исполнялись его любимые песни, но большую часть вечера занял концерт народных песен и плясок.

Столь же неинтересным оказался немноголюдный парад юных пионеров Ульяновска, состоявшийся 22 апреля. Один мальчик прочитал стихотворение о Ленине, который приходит к нам весной вместе с цветами; разноцветные воздушные шары оживляли необозримую главную площадь города, однако мероприятие в целом выглядело стандартным и будничным. Многие аспекты современного ленинского культа столь же пусты, как и скамейки, которые были установлены для зрителей пионерского парада. В эти праздничные выходные дни великолепно оборудованный Ленинский мемориал в Ульяновске принял лишь небольшое количество посетителей: в основном это были группы туристов из Восточной Европы. К счастью для приезжих, Володя Ульянов родился на берегу Волги, и окрестности мемориала, воздвигнутого вокруг его отчего дома, незабываемо очаровательны: отсюда открывается вид на могучую реку и неоглядные просторы. Музей переполнен различными экспонатами, связанными с жизнью и деятельностью вождя. Но сердцем его является Церемониальный зал. Стены украшены красными лентами, золотыми лучами, изображениями серпа и молота. В центре находится гигантская скульптура Ленина из белого мрамора, перед которой проводятся торжественные церемонии приема новых членов в ряды пионерской и комсомольской организаций, а также принимают военную присягу солдаты Красной Армии.

Музеи в Москве и Ленинграде выполняют аналогичные политические функции. Малыши в белых рубашках и блузках беспокойно переминаются с ноги на ногу в ожидании того, когда старшие дети повяжут им вокруг шеи красные галстуки — знак принадлежности к юным пионерам. Вскинув правую руку, дети перед статуей Ленина торжественно обещают быть верными «заветам Ильича». Этот культовый ритуал обязателен для вступающих в пионеры, и детей часто сопровождают родители, однако лишь немногие заглядывают в музеи Ленина сами, по собственной воле: обычно их посещают организованные группы, вместе с экскурсоводом. Стайки детей, к примеру, толпятся в Центральном музее Ленина в Москве, слушая избитые фразы гида о редкостном прилежании Володи Ульянова, вглядываясь в копию похвального листа, выданного ему Симбирской гимназией.

Самостоятельно музеи почти никто не посещает, не раскупаются и сочинения Ленина, грампластинки с записями его речей, бюсты всех видов и размеров. Студенты похваляются перед иностранцами тем, что ставят себе в обязанность как можно скорее забыть то, что учебными программами им предписано знать о Ленине и ленинизме. Иконографические изображения Ленина, его священные труды, торжественные собрания памяти вождя, монументальные музеи Ленина явно не вызывают у современных советских граждан заметного энтузиазма.

Однако существуют и области, где культ сохраняет свое воздействие на умы. Возвышенный культ вождя по-прежнему держит в плену детей. Журналы о коммунистическом воспитании детей изобилуют статьями, в которых излагаются рекомендации, как лучше и эффективнее прививать любовь к Ленину подрастающему поколению, атакуемому с малых лет бесконечными повествованиями о вожде. Юное воображение не может не откликнуться на образ легендарного Ильича, занимающий столь важное место в школьной программе.

Есть также ленинские памятные места, привлекающие толпы искренне заинтересованных посетителей. Одно из таких мест — дом, в котором Ленин провел свои детские годы, на бывшей Московской улице (ныне улице Ленина) в Ульяновске. Посетители допускаются сюда только отдельными группами: некоторые из них не скрывают волнения, когда шаркают по комнатам дома мимо отделенных шнуром экспозиций в парусиновых тапочках не по ноге, надетых поверх обуви (во избежание порчи пола). Дом меблирован с целью приблизить интерьер к тому, как он выглядел в те годы, когда здесь проживала семья Ульяновых. Экскурсовод рассказывает о юном Владимире Ульянове и о его окружении, не перемежая рассказ сопутствующей лекцией по истории партии. Подобная обстановка, вкупе с атмосферой личности, наполняющей подлинное пространство, где все дышит прошлыми судьбами, заметно отличает этот ленинский музей от прочих. В доме, где Ленин умер — в Горках, в тридцати километрах от Москвы, сохраняется атмосфера возвышенной, глубокой скорби — и посетители отзываются на нее соответственно.

Вне сомнения, наиболее притягательным местом паломничества является величественный Мавзолей Ленина на Красной площади. Здесь — самое средоточие ритуальной стороны политической жизни. На трибуну Мавзолея в дни революционных праздников поднимаются руководители партии и правительства. Мавзолей выполняет также роль официального духовного центра. Советские авторы, пишущие ныне о Мавзолее, называют его «святыней», «неиссякаемым источником революционной энергии»[743]. Именно к Мавзолею приходят перед полетом космонавты — набраться храбрости, сюда же приходят и после полета — с благодарностью. Вошло в обычай возлагать у Мавзолея цветы молодоженами — тотчас же после бракосочетания. Посетители, оказавшиеся у Мавзолея, ведут себя строго и сдержанно. Они молча выстаивают длинные очереди, переговариваясь между собой шепотом и урезонивая непоседливых детей, тяготящихся долгим ожиданием. Внутри Мавзолея люди медленно обходят саркофаг, не сводя глаз с тела, покоящегося в потоке света среди полутьмы. Со дня открытия Мавзолея в 1930 г. десятки миллионов паломников часами терпеливо дожидаются возможности в течение дозволенных восьми-десяти минут побыть рядом с набальзамированным телом основателя большевизма.

Западные наблюдатели, как правило, саркастически оценивают культ Ленина на том основании, что он представляет собой светскую религию в государстве, провозгласившем себя атеистическим. Но неужели нельзя отыскать в советской системе правления — как, впрочем, и во многих других — куда более разительные несоответствия между декларацией и реальной практикой? Культ Ленина получил развитие в крайне сложный и противоречивый период становления Советской власти. В истории культа совмещаются элементы разумного и иррационального, забавного и трагического, пошлого — и если не возвышенного, то, по крайней мере, в высшей степени человеческого. В конце концов, ритуал везде и всюду играл важнейшую роль для целей политики. Какая страна не чтит своих героев, ушедших из жизни?

Культ Ленина возвеличивает покойного вождя, а не здравствующего: его отличие от культов многих других коммунистических вождей заключается в том, что Ленин как таковой не в состоянии злоупотребить необъятной властью, которой его наделяют. Культ Ленина поэтому, при всей своей видимой чрезмерности и примитивности, тем не менее достаточно безвреден. На ленинский культ советские руководители опираются, стремясь узаконить свои политические действия; ленинский культ призван прославить страну победившего социализма, несмотря на многие очевидные недостатки; но главное предназначение ленинского культа состоит в том, чтобы распахнуть перед умственным взором поколений захватывающую картину действительности высшего порядка, отменяющую необходимость бороться с изъянами повседневности. Подобному намерению вполне отвечает широко распространенный лозунг: «Ленин и теперь живее всех живых!»[744]. Странным образом культ Ленина напоминает драматически перевернутую развязку романа Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Герой романа сохраняет юношескую красоту, тогда как его портрет старится день ото дня, делаясь все более уродливым и выказывая в своем облике свидетельства неправедной жизни. Культ Ленина превозносит до небес бессмертие идеального вождя, живые преемники которого — обитатели Кремля — несут на себе бремя власти и груз дряхлости.