ВСЕГДА ЗА РАБОТОЙ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ВСЕГДА ЗА РАБОТОЙ

Алексей Николаевич любил преподавать. Он с увлечением передавал свои огромные знания, свой богатый опыт широким массам молодежи. Когда в 1900 году ему предложили заведовать бассейном, он первым условием поставил, чтобы ему разрешили продолжать преподавание.

Он болел душой, что в России так мало высших учебных заведений, и тогда же, в 1900 году, подал в Морское министерство докладную записку о необходимости увеличить количество инженеров, подготавливаемых для флота. Записка эта послужила толчком для создания нового института. На окраине Петербурга, в Лесном, правительство решило построить Политехнический институт.

В институте наметили четыре отделения: кораблестроительное, металлургическое, электромеханическое и экономическое. Крылову предложили возглавлять кораблестроительное отделение. Но он был очень занят и отказался, хотя принял деятельное участие в составлении учебных планов и программ для вновь созданного института и потом читал лекции будущим кораблестроителям.

На пост руководителя кораблестроительного отделения, по совету Алексея Николаевича, был приглашен выдающийся корабельный инженер, известный своими теоретическими работами и практической деятельностью по проектированию и постройке судов — Константин Петрович Боклевский. Боклевский проявил большую энергию и умение в создании нового отделения и потом более двадцати лет оставался его бессменным руководителем.

После Великой Октябрьской революции кораблестроительное отделение Политехнического института было преобразовано в самостоятельное учебное заведение — Ленинградский кораблестроительный институт, который и до сих пор продолжает успешно готовить для нашей страны молодых специалистов корабельного дела.

Кроме преподавания Алексей Николаевич вел большую научную работу. С 1903 года он стал участвовать в работе физико-математического отделения Академии наук. Его сообщения об изобретенных им планиметре-топорике для измерения площадей фигур и приборе для решения уравнений были одобрены и приняты к напечатанию в трудах Академии. В то же время он продолжал разрабатывать новые научные проблемы по математике и теории корабля.

Однако с тех пор как Алексей Николаевич стал работать в Морском техническом комитете, времени для научной работы почти не оставалось. Мучила бесконечная канцелярская переписка. Ему, который так любил живую, творческую работу, приходилось заниматься, пометками на «одуряющих» «входящих» и «исходящих», составлять отчеты, отвечать на разные, иногда пустые, запросы, — словом, быть хотя и заметным, но все же винтиком в той громоздкой бюрократической машине, которая была характерна для царского строя.

Все это не нравилось Алексею Николаевичу. И, кроме того, ему неприятны были частые столкновения, которые происходили с морским министром. Они во многом не понимали друг друга. Если Алексей Николаевич требовал от судостроительных заводов быстрейшего строительства линкоров, министр был недоволен «недостаточно почтительным тоном» Крылова к председателю правления заводов. Когда Алексей Николаевич представлял к повышению в чине достойных, по его мнению, офицеров, министр задерживал производство.

В конце концов Алексей Николаевич осенью 1910 года подал рапорт об освобождении его от работы в Морском техническом комитете. Несмотря на то, что морской министр на другой же день вызвал Алексея Николаевича к себе и уговаривал взять рапорт обратно, Крылов остался тверд в своем решении.

Сразу же после ухода из Морского технического комитета Алексей Николаевич с удвоенной энергией принялся за работу: ведь вокруг назрело столько неотложных задач.

Он консультирует на нескольких заводах, читает курсы в Морской академии, Политехническом институте и Институте инженеров путей сообщения. Выступает с популярными лекциями в различных обществах. Работает над книгой по теоретической механике, дополняет и переиздает «Теорию корабля», пишет новый труд — «О некоторых дифференциальных уравнениях математической физики, имеющих приложение в технических вопросах».

Эта работа имела исключительно большое значение для решения различных задач в технике. Как и все, что принадлежало перу Крылова, книга была написана просто и ясно, доступным языком, со множеством различных примеров. Когда Крылов впервые читал курс дифференциальных уравнений математической физики в Морской академии, в числе слушателей лекций были профессора и академики.

За выдающиеся успехи в области физики Русское физико-химическое общество в 1914 году избрало Крылова своим президентом.

В том же году Московский университет, отмечая тридцатилетие научной деятельности Крылова, присудил ему, по представлению знаменитого русского ученого Николая Егоровича Жуковского, почетную степень доктора прикладной математики, а Академия наук избрала его членом-корреспондентом.

Работая по разнообразным вопросам науки и техники, Алексей Николаевич находил время для изучения произведений великих классиков математики и физики. В чтении их трудов он находил особое удовольствие и даже отдых.

— Не состоит ли отдых и развлечение в том, чтобы позаняться иным делом, нежели то, которым занят постоянно? Отчего же для отдыха не перечесть лишний раз со вниманием избранные места из произведений величайших гениев и для развлечения не побеседовать об их творениях? — говорил Алексей Николаевич, обращаясь к слушателям Морской академии.

Однако, произнося эти слова, он знал, что, если даже его ученики захотят последовать совету своего учителя, они не всегда, к сожалению, сумеют это сделать. Царское правительство мало заботилось о развитии науки в стране. Труды великих русских ученых лежали в пыли архивов, недоступные широкому кругу людей, стремящихся к знанию. На их опубликование средств не отпускалось. Крылов приложил много усилий к тому, чтобы издать произведения своего учителя — профессора Коркина, но и то ему удалось выпустить лишь один том. Труды великого математика Чебышева были изданы частным образом, на средства, предоставленные наследником покойного. А из работ других замечательных математиков, в том числе и «русского Архимеда» Лобачевского, были напечатаны лишь некоторые. И это в то время, когда за границей исследования русских математиков широко использовались.

Не лучше обстояло с переводом на русский язык произведений великих иностранных ученых. Крылов считал, что непосредственное знакомство с трудами классиков может принести большую пользу как для развития мышления у учащейся молодежи, так и для решения практических задач. И он решил, несмотря на всю свою занятость, перевести некоторые из них.

Он занялся переводом важнейшего сочинения Ньютона — «Математические начала натуральной философии». Это было далеко не легким делом. Сперва Крылов почти буквально переводил строчку за строчкой, потом выправлял текст так, чтобы, не искажая смысла, соблюсти чистоту и правильность русского языка, затем переписывал все начисто, снабжая выводы Ньютона своими примечаниями и пояснениями. Он работал над переводом ежедневно, по три часа утром и по три часа вечером в течение двух лет. Неоднократно перечитывал, исправлял и снова переписывал перевод, стараясь даже употреблявшиеся в России латинские слова заменить русскими, потому что «от написания русскими буквами они не становятся русскими».

К концу 1916 года перевод был издан. Он явился неоценимым вкладом в сокровищницу русской культуры. Многочисленные пояснения Крылова позволили широкому кругу русских ученых и инженеров понять рассуждения Ньютона, которые сами по себе отличались предельной краткостью.

Примерно в это же время Крылов начал переводить работу Гаусса «Теоретическая астрономия». В списке трудов Гаусса такой работы не значилось. Но, просматривая как-то книги в библиотеке Главной физической обсерватории, Крылов обнаружил рукопись немецкого студента, в которой дословно, частью стенографически, были записаны лекции Гаусса по астрономии. Крылов увидел, что рукопись представляет значительный интерес. И он перевел ее, хотя это потребовало много труда. Лекции были, записаны готическим шрифтом, некоторые страницы вообще стерлись. Алексей Николаевич сперва переписал все по-немецки, а затем уже перевел на русский язык.

Так появилась на свет работа Гаусса, которая никогда не издавалась даже на родине знаменитого математика.

Вскоре после ухода Крылова из Морского технического комитета вновь назначенный морской министр пригласил Алексея Николаевича быть у него в непосредственном распоряжении, для выполнения особо важных поручений. Крылов согласился. Теперь он по-прежнему участвовал в решении всех важнейших вопросов флота, но был избавлен от канцелярской волокиты.

Намечалась постройка новых линейных крейсеров. Возник вопрос, нужно ли их снабжать успокоительными цистернами,[18] или нет. Была назначена многочисленная комиссия. Комиссия проработала восемь месяцев, но ни к какому заключению не пришла. Одни члены комиссии, ссылаясь на иностранные источники, решали вопрос положительно. Другие, приводя тоже иностранные источники, но иные, делали отрицательный вывод. Министр пригласил на заседание Алексея Николаевича Крылова.

— Пока комиссия будет в своих суждениях руководствоваться иностранными источниками, она не придет к определенным результатам, — сказал Крылов. — К сведениям, помещаемым в иностранных журналах, надо относиться с большой осмотрительностью, ибо часто они диктуются не стремлением обнаружить истину, а стремлением извлечь коммерческую выгоду. Единственный способ решения поставленного вопроса — образовать комиссию из наших инженеров и моряков и произвести всесторонние испытания.

Так Крылов предостерегал членов комиссии от преклонения перед всем иностранным, что тогда у многих вошло в привычку.

После выступления Алексея Николаевича министр отдал приказ образовать комиссию под председательством Крылова и произвести испытания в Атлантическом океане. Через неделю Крылов вместе с помощниками на пароходе «Метеор» вышли в плавание. Испытания цистерн продолжались месяц. Они дали положительные результаты. Цистерны решено было ставить на суда.

Однажды министр срочно вызвал к себе Крылова и сказал, что в Государственной думе будет рассматриваться вопрос об ассигновании средств на строительство флота. Министр просил Алексея Николаевича составить доклад, из которого было бы видно, для чего нужны эти средства, как они будут распределяться.

Через день Крылов принес доклад. В нем он убедительно показывал неоценимую важность флота в деле обороны страны и подчеркивал такую мысль, что только тот флот является по-настоящему действенным и сильным, который состоит из кораблей всех кланов.

«Флот не может получать одностороннего развития одних классов судов в ущерб другим, — писал Крылов, — надо иметь суда всех классов и в определенной пропорции».

Свою мысль Алексей Николаевич подтверждал, разбирая ход морского боя при отсутствии того или иного класса кораблей.

Доклад Крылова, прочитанный морским министром, прошел с успехом. Необходимые для строительства флота средства были отпущены.

В 1911 году в России был спущен на воду новый тип боевого корабля — эскадренный миноносец «Новик». «Новик» развивал исключительную по тем временам скорость и был самым быстроходным кораблем своего класса. Он явился дальнейшим развитием идеи Макарова о корабле, основным оружием которого служит мина и торпеда.

По типу «Новика» были заложены и построены еще несколько миноносцев.

В 1915 году происходили приемные испытания этих миноносцев. Шла мировая война, и ввод в строй миноносцев имел первостепенное значение.

Согласно заданию, миноносцы должны были показать на испытаниях большую скорость. Однако, несмотря на то, что машины работали на повышенной мощности, нужной скорости достигнуть не удавалось. За кормой бежала огромная волна, и, хотя режим работы котлов форсировали до того, что едва не сожгли котлы, требуемой скорости не получили.

Испытания были прекращены. Никто не мог объяснить, почему так произошло. Как будто миноносцы построены по всем правилам корабельной техники, а вместе с тем — такая неудача. Морской министр обратился к Крылову.

Ознакомившись с обстановкой, испытаний, Алексей Николаевич сразу понял, в чем дело. Это было как раз то самое явление, на которое он обратил внимание еще при работе у Колонга, когда уничтожал девиацию на крейсере «Лейтенант Ильин». Позднее он не раз думал над этим вопросом и дал ему теоретическое объяснение.

А во время работы в Морском техническом комитете, по предложению Крылова, были организованы специальные испытания на крейсере «Кагул». Теория и испытания показали, что при определенной скорости корабля на неглубокой воде образуется спутная волна, на которую идет значительная часть энергии корабля. Если же перейти на более глубокую воду, такой волны образовываться не будет и можно достигнуть нормальной скорости.

Действительно, когда, по совету Крылова, испытания миноносцев перенесли на глубокое место, легко получили нужную скорость даже при мощности меньше нормальной.

В решении этого вопроса еще раз сказались наблюдательность и светлый ум Крылова, его умение видеть и изучать жизненные явления, давать им правильное теоретическое толкование и на основе этого решать потом важные практические задачи.

В марте 1916 года общее собрание академиков, признавая большие заслуги Крылова перед наукой, избрало Алексея Николаевича действительным членом Академии наук. С этих пор участие Крылова в работе Академии становится еще более активным. Он выступает с речами и докладами на заседаниях Академии, постоянно стремясь увязывать научные проблемы с вопросами практики, участвует в различных комиссиях. На страницах академических изданий чаще появляются статьи и научные работы молодого академика. Академия наук решает выпустить собрание трудов Алексея Николаевича Крылова.

Осенью 1916 года в Севастополе от пожара и взрыва пороховых запасов перевернулся вверх килем и затонул линейный корабль «Императрица Мария».

По приказанию министра Крылов вместе с другими членами комиссии выехал на расследование. После выяснения обстоятельств гибели линкора Алексей Николаевич составил проект подъема линкора. Впоследствии он был осуществлен. Крылов сам руководил работой. Впервые в мире корабль подняли со дна морского с помощью сжатого воздуха вверх килем. Это было чрезвычайно смелое и ценное решение сложного технического вопроса.

В дальнейшем во всех странах подъем больших кораблей стал производиться по методу академика Крылова.

Так, в неустанном труде, в решении самых разнообразных вопросов, выдвигаемых жизнью, и в разработке научных проблем, указывающих путь к решению практических задач, проходили дни, месяцы и годы жизни Алексея Николаевича Крылова, Он умел и любил работать. Работе он отдавал все свои силы, все свое творческое горение. В ней он находил радость, высокое удовлетворение и отдых, без труда он не мыслил жизни.