№ 2 ПИСЬМО Г.К. ЖУКОВА В.Д. СОКОЛОВУ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

№ 2 ПИСЬМО Г.К. ЖУКОВА В.Д. СОКОЛОВУ

2 марта 1964 г. Уважаемый Василий Дмитриевич! Отвечаю на Ваши вопросы:

I. О работе Ставки ВГК. Ставка Главного командования была создана 23 июня 1941 г., т. е. на другой день войны. 10 июля 1941 г. по решению ГОКО (образованного 30 июня) были созданыглавные командования северо-западного, западного и юго-западного направлений.

10 июля (тем же решением) Ставка ГК была преобразована в Ставку ВГК.

Верховным Главнокомандующим, Наркомом обороны, Председателем ГОКО стал СТАЛИН.

Вы видимо уже обратили внимание на неодновременное образование всех высших государственных и стратегических органов по руководству войной и жизнедеятельностью страны на время войны.

Это произошло потому, что в предвоенный период эти вопросы не были решены Правительством и Политбюро.

Перед войной Нарком Обороны и Генштаб неоднократно просили СТАЛИНА, МОЛОТОВА и ВОРОШИЛОВА рассмотреть проекты документов по организации Верховного командования, а также вопросы строительства командных пунктов Верховного командования и организации управления фронтами и внутренними округами, но нам каждый раз говорили: «подождать с этими вопросами», а К.Е. ВОРОШИЛОВ был вообще противник каких-бы то ни было планов войны, опасаясь того, что они могут стать известными разведке противника и в этой нелепости его нельзя было переубедить.

Началась война и мы вынуждены были все управление осуществлять с рабочих мест мирного времени, не приспособленных к условиям и потребностям войны.

До 10 июля Главкомом и Председателем Ставки был ТИМОШЕНКО, но это был юридический Главком, а фактический ГК был СТАЛИН. Без утверждения СТАЛИНА ТИМОШЕНКО не имел возможности отдать войскам какое-либо принципиальное распоряжение. СТАЛИН ежечасно вмешивался в ход событий, в работу Главкома, по несколько раз в день вызывал Главкома ТИМОШЕНКО и меня в Кремль, страшно нервничал, бранился и всем этим только дезорганизовал и без того недостаточно организованную работу Главного командования в осложнившейся обстановке.

9 июля 1941 г. я доложил некоторым членам Политбюро о необходимости сделать СТАЛИНА не только фактическим, но и юридическим Верховным командующим, т. к. существующая двойственность в Главном командовании может катастрофически сказаться на судьбах Родины.

10 июля нас вызвали в ГОКО и объявили решение о создании Ставки ВГК, о назначении СТАЛИНА Верховным ГК и Наркомом Обороны.

Туг же было решено Ставку и Генштаб перевести из старых довоенных помещений в помещения командного пункта противовоздушной обороны. Это мероприятие стеснило работы командного пункта ПВО, но другого выхода тогда не было. Для укрытия, в случае налета авиации, была приспособлена часть помещения метро.

Юридически Ставка мыслилась как коллективный орган Верховного главнокомандования, фактически же СТАЛИН почти никогда не собирал Ставку в полном составе, а вызывал для рассмотрения вопросов тех ее членов, которых он считал нужным вызвать. Мне чаще других приходилось работать со СТАЛИНЫМ в начале войны, как начгенштаба, а с августа 1942 г. до конца войны, как зам. Верховного главнокомандующего. В начале войны со СТАЛИНЫМ было очень и очень трудно работать. Он, прежде всего, тогда плохо разбирался в способах, методах и формах ведения современной войны, тем более с таким опытным и сильным врагом, как германская армия.

Все его познания были сугубо дилетантские и нам нужна была большая выдержка и способность коротко и наглядно доложить обстановку и свои предложения. Надо отдать должное СТАЛИНУ, он упорно работал над собой, чтобы освоить военное дело. Чтобы глубже изучать обстановку на фронтах, СТАЛИН часто практиковал вызов к себе направленцев Генштаба, которые во всех деталях докладывали ему развитие и ход событий.

Должен сказать, что СТАЛИН недооценивал значение и роль Генерального штаба в современной войне, этого единственного и важнейшего рабочего органа Наркомата обороны и Ставки Верховного ГК.

Как известно, генштаб подготовляет проекты планов стратегических операций, организует проведение их в жизнь, организует оперативно-стратегическую разведку, координирует деятельность всех командований видов и родов войск, фронтов и центральных снабженческих органов. Осуществляет контроль за обстановкой и обобщает опыт войны и т. д.

Правильная и квалифицированная деятельность Генштаба обеспечивает успешное осуществление тех или иных операций и хода войны.

Вот несколько фактов, характеризующих непонимание СТАЛИНЫМ роли Генштаба.

В первый же день войны, когда начала складываться для нас неблагоприятная обстановка, мне позвонил СТАЛИН, с которым состоялся такой разговор:

СТАЛИН: «Я думаю Вам надо немедля вылететь на Украину, помочь на месте командующему юго-западным фронтом КИРПОНОС. Он малоопытный командующий. На западный фронт пошлем ШАПОШНИКОВА и КУЛИКА, на северо- западный фронт ВОРОШИЛОВА. Я сейчас говорил с ХРУЩЕВЫМ, он также считает Ваш приезд необходимым».

Я спросил: «А кто же будет возглавлять оперативное управление фронтами в такой сложной обстановке?»

СТАЛИН раздраженно: «Не теряйте время, вылетайте в Киев, захватите в ЦК Украины ХРУЩЕВА и вместе с ним выезжайте на командный пункт фронта, а здесь мы как-нибудь справимся сами».

Через неделю, в связи с захватом противником Минска и с тяжелой обстановкой, сложившейся на западном фронте, СТАЛИН вынужден был вызвать меня обратно в Ставку для осуществления ряда мероприятий по организации стратегической обороны и на Московском направлении в частности.

В ходе войны он часто оставлял во главе Генштаба кого-либо из заместителей нач. генштаба и даже доходило до того, что за нач. генштаба оставался заместитель по политической части нач. генштаба генерал БОКОВ, крайне малограмотный в оперативно-стратегических вопросах.

А вот еще один факт. В конце июля немцы захватили важный плацдарм в районе Ельня, с которого им было выгодно прорваться в район Вязьма и можно было ударить в тыл западного фронта и даже на Москву.

Обсудив в Генштабе обстановку, мы пришли к выводу о необходимости немедля собрать силы резервного фронта и нанести контрудар, с целью ликвидации плацдарма противника.

Соображения Генштаба я тотчас же доложил СТАЛИНУ в присутствии МЕХЛИСА.

Не дослушав до конца мой доклад, СТАЛИН сказал: «какие там контрудары, что Вы мелете чепуху, наши войска не умеют даже как следует организовать оборону, а Вы предлагаете контрудар».

Я не выдержал и сказал: «Если Вы считаете, что я, как начальник генштаба, годен только на то, чтобы чепуху молоть, я прошу меня освободить от должности начальника генштаба и послать на фронт, где я буду полезнее, чем здесь.»

Тут, как всегда, МЕХЛИС подлил в огонь масло.

«Кто Вам дал право так разговаривать с товарищем СТАЛИНЫМ». Я ответил МЕХЛИСУ: Сложившаяся обстановка требует решительных мер, поэтому я их так и отстаиваю».

СТАЛИН, сверкнув глазами, сказал: «Идите работайте, через полчаса мы с Вами поговорим».

Через полчаса меня вызвал СТАЛИН и объявил: «Мы обсудили Вашу просьбу и решили ее удовлетворить. Передайте дела ШАПОШНИКОВУ, а сами принимайте резервный фронт и проводите контрудар в районе Ельня, который Вы здесь предлагали».

Вот несколько штрихов, характеризующих отношение СТАЛИНА к Генштабу, а это единственный рабочий орган в руках Верховного ГК.

Созданные 10 июля 1941 г. три главных командования (ВОРОШИЛОВ, ТИМОШЕНКО, БУДЕННЫЙ) себя не оправдали. СТАЛИН их создал вопреки нашим предложениям. Он видимо рассчитывал при их помощи ему удастся справиться с руководством боевыми действиями, но они оказались лишней бюрократической надстройкой.

С августа 1942 г. СТАЛИН перешел на другой метод управления.

Я был назначен заместителем Верховного Главнокомандующего и первым заместителем Наркома Обороны. Несколько раньше Нач. Ген. штаба был назначен A.M. ВАСИЛЕВСКИЙ. После детального обсуждения в Ставке обстановки, планов действий наших войск, на все важнейшие направления посылались представители Ставки ВГК.

С целью руководства проведением стратегических операций и координации действий фронтов, на все важнейшие направления посылались A.M. ВАСИЛЕВСКИЙ и я. Иногда привлекались Н.Н. ВОРОНОВ и С.К. ТИМОШЕНКО. Планы операций в Ставке обычно обсуждались в узком кругу. Постоянно кроме СТАЛИНА присутствовал я, А.М. ВАСИЛЕВСКИЙ, после чего в Ставку обычно вызывались командующие фронтами с целью заслушать их мнение.

В качестве рабочего аппарата у каждого представителя Ставки был небольшой оперативный аппарат и представители родов и видов войск.

Особо отрицательной стороной СТАЛИНА на протяжении всей войны было то, что, плохо зная практическую сторону подготовки операции фронта, армии войск, он ставил совершенно нереальные сроки начала операции, вследствие чего многие операции начинались плохо подготовленными, войска несли неоправданные потери, а операции, не достигнув цели, «затухали».

Мне и ВАСИЛЕВСКОМУ часто приходилось докладывать о нереальных требованиях Верховного, выслушивать оскорбительные слова от СТАЛИНА, но все же нам обычно удавалось настоять на реальных сроках и это, как правило, оправдывалось успехом наших войск.

После битвы на Волге, особенно после разгрома врага на Курской дуге, СТАЛИН неплохо овладел опытом ведения войны и он достаточно квалифицированно разбирался в оперативно-стратегических вопросах.

2. О заблуждениях СТАЛИНА. СТАЛИН считал, что Германия, ввязавшись в войну с Англией и Францией, не будет иметь возможности скоро ее закончить.

Война с Англией, Францией, оккупация ряда стран Европы вынудит Германию рассредоточить свои силы и средства и приведет Германию к серьезному истощению. Чтобы выйти из войны, организовать поход против Советского Союза, ГИТЛЕРУ потребуется значительное время. Начать поход против Советского Союза, не закончив войны на Западе, ГИТЛЕР и его окружение не рискнут, не такие они дураки, говорил СТАЛИН, чтобы вести сейчас войну на два фронта. Они наверняка еще не забыли печальных уроков первой мировой войны.

Но СТАЛИН не предусматривал то, что ГИТЛЕР, не закончив войну, мог прервать ее на западе и, заслонившись на западе, Германия могла внезапно главными силами ударить по Советскому Союзу.

СТАЛИН во что бы то ни стало хотел продлить мирное сосуществование с Германией, необходимое нашей стране для дальнейшего развития нашей экономики, без которой нельзя было успешно вести современную большую войну.

Заключив с гитлеровским правительством пакт о ненападении, СТАЛИН, МОЛОТОВ и другие члены Политбюро не сумели глубоко разобраться в классовой сущности германского фашизма, его иезуитской политике для достижения своих целей, ради которых ГИТЛЕР шел на коварство, ложь и любую подлость, лишь бы пробить себе дорогу к мировому господству.

СТАЛИН и МОЛОТОВ были ловко обмануты ГИТЛЕРОМ. Он сумел внушить СТАЛИНУ версию о том, что Германия будет верна пакту о ненападении и что Германия не собирается воевать с Советским Союзом. Наоборот — жить в дружбе и собирается резко повысить у нас закупки нефти, угля, хлеба и прочих товаров.

Эта версия импонировала СТАЛИНУ и он хотел верить ГИТЛЕРУ, но оказалось, что он был жестоко обманут. Вы спрашиваете, были ли для заблуждения у СТАЛИНА объективные причины.

Как известно, чудес в жизни не бывает. На все явления имеются свои причины. Здесь я могу сказать лишь о размышлениях СТАЛИНА, чем он, видимо руководствовался, проводя в жизнь предвоенную политику нашей партии.

Мне лично не раз приходилось выслушивать мнение СТАЛИНА, и чаще всего, при обсуждении в Политбюро заявок Наркомата Обороны.

СТАЛИН говорил: «Вы, военные, поймите, что мы в первую очередь должны позаботиться о быстрейшем развитии тяжелой индустрии, без которой мы не можем успешно строить социализм и оборону страны. По этим же причинам мы не могли до сих пор выделять материальные средства в нужных количествах для создания государственных, стратегических резервов и мобилизационных запасов армии и флота. Сейчас мы экономически слабее Германии, но война, которую она ведет, может серьезно ее истощить. Нам нужно во что бы то ни стало сохранить мир и продлить мирное сосуществование с Германией».

Это первое, что нам часто приходилось от него слышать.

В 1939 и 1940 годах Западная Белоруссия, Западная Украина и Бессарабия, как известно, были воссоединены с Советским Союзом. Мы получили большую территорию, но совершенно не подготовленную к войне.

Нужно было время, чтобы построить укрепление рубежа, большую аэродромную сеть, провести колоссальные работы по строительству железных и шоссейных дорог, построить большое количество военных линий связи и базовых объектов с тем, чтобы подготовить занятую территорию в военном отношении. На все это нужны были большие материальные средства и время, что естественно не могло не отразиться на мышлении СТАЛИНА.

И еще одно обстоятельство. Наша агентурная разведка, которой перед войной руководил ГОЛИКОВ, работала плохо и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше.

Наша агентурная разведка не сумела опровергнуть лживую версию ГИТЛЕРА о ненамерении воевать с Советским Союзом.

Полеты немецких самолетов над нашей территорией ГИТЛЕР тогда объяснял неопытностью своих молодых летчиков, а передвижение войск — большими учениями. Наша разведка также не сумела вскрыть и подтвердить конкретную подготовку немецких войск к войне против Советского Союза.

Вот, собственно говоря, часть причин, которые ввели в заблуждение СТАЛИНА. Эти причины, конечно, сейчас выглядят по-иному, чем в то время. Сейчас кажется все просто и понятно, а тогда куда было сложнее разобраться в грядущих событиях.

Версия о том, что кто-то сообщил из Швейцарии точную дату нападения немцев на Советский Союз, что это сообщение якобы расшифровал некий капитан ИВАНОВ и он немедленно это сообщение передал ГОЛИКОВУ, а ГОЛИКОВ, якобы, доложил мне, не соответствует действительности. Это просто чья-то досужая выдумка.

Вас интересует как лично я расценивал перспективу на нашу победу в момент битвы под Москвой и при каких обстоятельствах был назначен ответственным за оборону Москвы.

Перед тем, как быть назначенным ответственным за оборону Москвы, я по решению ГОКО в начале сентября был назначен вместо К.Е. ВОРОШИЛОВА командующим Ленинградским фронтом. В это время немцы, не считаясь с жертвами, рвались в Ленинград и хотели захватить Ленинград и соединиться с финскими войсками.

Наступление немцев было остановлено, Ленинград немцам взять не удалось. Гитлеровское руководство решило задушить Ленинград блокадой, а часть сил с севера перебросить под Москву, где по их расчетам не хватало их для захвата Москвы.

Начав наступление 2 октября 1941 г. на Московском направлении, группа армий «центр» сумела быстро прорвать оборону западного и резервного фронтов и окружить значительную часть войск этих двух фронтов. Командовавший западным фронтом генерал-полковник И.С. КОНЕВ, член Военсовета НА. БУЛГАНИН и нач. штаба генерал-лейтенант СОКОЛОВСКИЙ не сумели вывести из окружения большую часть войск фронта. Такая же обстановка произошла и на резервном фронте, которым командовал С.М. БУДЕННЫЙ, член Военсовета МЕХЛИС и нач. штаба БОГОЛЮБОВ, вследствие чего на Московском направлении сложилась катастрофическая обстановка.

СТАЛИН позвонил мне в Ленинград 8-го октября и приказал немедля прибыть в Москву в связи со сложившейся обстановкой.

Прибыв в Ставку, я тотчас же был принят СТАЛИНЫМ. СТАЛИН выглядел, как никогда, растерянным. Указав на карту обстановки, он сказал: «Смотрите что КОНЕВ нам преподнес. Немцы через три-четыре дня могут подойти к Москве. Хуже всего то, что ни КОНЕВ, ни БУДЕННЫЙ не знают где их войска и что делает противник. КОНЕВА надо судить. Завтра я пошлю специальную комиссию во главе с МОЛОТОВЫМ».

И далее: «… Поезжайте сейчас же к КОНЕВУ, разберитесь на месте с обстановкой и доложите мне по «ВЧ», а также и свои предложения».

Прибыв в штаб западного фронта, я застал КОНЕВА и СОКОЛОВСКОГО в крайне неприглядном виде. Ни КОНЕВ, ни СОКОЛОВСКИЙ не могли точно доложить положение своих войск и действие войск противника.

В резерве фронта у них ничего уже не было и все свои надежды они теперь возлагали только на резервы Ставки, чтобы прикрыть подступы к Москве.

О создавшемся положении я тотчас же доложил СТАЛИНУ и порекомендовал ему немедля бросить все ресурсы Ставки, которые имеются под Москвой, на занятие рубежа Волоколамск, Можайск, Малоярославец, Калуга с тем, чтобы создать здесь в ближайшие дни крепкий фронт обороны. 9-го утром я был в штабе БУДЕННОГО. Положение на фронте БУДЕННОГО было не лучше, чем у КОНЕВА. В штабе резервного фронта царила полная неразбериха и крайне нервная обстановка, которая усугублялась истеричностью МЕХЛИСА и неизвестным местопребыванием С.М. БУДЕННОГО.

10-го октября я был назначен командующим западным фронтом. КОНЕВА СТАЛИН хотел судить, но я уговорил его ограничиться отстранением от должности и назначением ко мне в качестве заместителя, которому я поручу координацию действий группы войск фронта на Калининском направлении.

Дни и ночи шла напряженная работа по созданию нового западного фронта. Фронт обороны был создан быстро. Одновременно шли ожесточенные бои с наседавшим врагом, однако войска фронта достойно встретили врага и охладили его пыл.

Противник, понеся значительные потери и встретив новый фронт обороны, понял, что Москву схода не возьмешь, и он приступил к подготовке своего генерального наступления.

16 октября я был назначен ГОКО ответственным за оборону Москвы.

Первое и второе генеральное наступление немцев, как известно, провалилось и врагу не удалось взять Москву. Не удалось взять потому, что у немцев не хватило сил и резервов для завершения наступления на Москву. Его силы и средства были настолько истощены упорной обороной войск фронта, что при переходе наших войск к контрударным и контрнаступательным действиям противник не мог сдержать их натиска и вынужден был панически отступать, бросая боевую технику.

После отражения наступления немцев на Ленинград и разгрома их под Москвой было ясно, что немецкий план начинает терпеть крах.

У Германии не хватило сил завершить в 1941 году ни одну свою стратегическую цель. К 1942 г. мы считали, что Германия может усилить и серьезно подремонтировать свои войска, но наша страна, оправившись от внезапного удара, имела уже все необходимое, чтобы к весне и лету 1942 г. противопоставить врагу свою возросшую боевую мощь. Если же враг будет осуществлять дальнейшее свое продвижение вглубь нашей необъятной страны, он вынужден будет еще шире растягивать свои силы, теряя при этом оперативно-стратегическую плотность.

Кроме того, широко развернувшаяся борьба наших партизан в тылу противника отвлекала крупные силы немецких войск и дезорганизовала работу всех тыловых органов противника.

Все это давало основание считать, что враг неизбежно будет разбит.

Однако, мы не тешили себя легкой и скорой победой, но были уверены в том, что советскому народу предстоит тяжелая, кровопролитная и длительная борьба.

План контрнаступления под Москвой разрабатывался в процессе битвы и, по мере определения сил и средств, которые фронт предполагал получить от Ставки в свое распоряжение, план уточнялся.

Окончательно план был отработан в конце ноября, в связи с подходом 1-й ударной армии в район Яхрома, 20-й армии в район Красная Поляна и 10-й армии в район Рязани. План был во всех деталях отработан Военным Советом и штабом Западного фронта.

СТАЛИН рассмотрел план и сделал лаконическую надпись: «Утверждаю. СТАЛИН».

Что касается личных переживаний под Москвой — из-за давности времени и острых моментов послевоенной жизнедеятельности, они как-то выветрились из памяти.

Однако, два момента остались незабываемыми.

Первое — это острота чувства ответственности за Москву, с потерей которой могли произойти тяжелые последствия для нашей Родины, и — второе — чувство радости и гордости за советский народ, за Родину, которая нашла в себе силы не только отстоять столицу нашей Родины, но и разгромить врага, отбросив его на значительное расстояние от Москвы.

До Московской битвы, за исключением Ленинграда, немцам удавалось провести свои наступательные операции, удавалось достигнуть своих оперативностратерических целей.

Я, как известно, принял на себя ответственность в момент когда фашистские полчища, опьяненные победой в районе Вязьма над войсками КОНЕВА и БУДЕННОГО, рвались к Москве и любой ценой стремились ее захватить.

Да, то были тяжелые времена. Врагу иногда удавалось нанести то или иное частное поражение войскам армий западного фронта. Греха таить не буду, были моменты, когда замирало сердце в ожидании развязки ожесточенных битв, но я не помню, чтобы возникали моменты неверия в стойкость наших войск.

На последнем этапе оборонительного сражения — 25.XI—5.XII я не спал одиннадцать суток, будучи в чрезвычайно нервном напряжении, но зато когда наши богатыри погнали врага от Москвы, я свалился и проспал более двух суток подряд, просыпаясь только для того, чтобы узнать как развивается контрнаступление. Даже СТАЛИН, и тот, не разрешал меня будить, когда звонил по телефону.

Крепко жму руку.

Желаю творческого успеха.

Маршал Советского Союза Г. ЖУКОВ

РГВА. Ф. 41107. Оп. 2. Д. 2. Лл. 33–42. Заверенная автором копия.[275] Машинопись.