№ 20 ВЫСТУПЛЕНИЕ Н.С. ХРУЩЕВА НА ЧЕТВЕРТОМ ЗАСЕДАНИИ ПЛЕНУМА ЦК КПСС, ВОСПРОИЗВЕДЕННОЕ ПО СТЕНОГРАФИЧЕСКОМУ ОТЧЕТУ

№ 20 ВЫСТУПЛЕНИЕ Н.С. ХРУЩЕВА НА ЧЕТВЕРТОМ ЗАСЕДАНИИ ПЛЕНУМА ЦК КПСС, ВОСПРОИЗВЕДЕННОЕ ПО СТЕНОГРАФИЧЕСКОМУ ОТЧЕТУ

29 октября 1957 г.

ХРУЩЕВ. Товарищи! В начале своего выступления я хотел бы в виде справки сказать о следующем: в Президиум ЦК поступила записка от тов. Конева по поводу того, что один из выступавших здесь товарищей говорил об «особой» дружбе тов. Конева с маршалом Жуковым. Он пишет, что это не соответствует действительности.

Насколько я знаю, в период войны Жуков и Конев, если так можно выразиться, это были как бы антагонистические, конкурирующие между собою маршалы. Тут немножко и Сталин содействовал этому. Вспомните весь ход войны, вспомните ее заключительный этап — наступление наших войск на Берлин: во взятии Берлина участвовали войска под командованием тов. Жукова и тов. Конева, Конев был на левом фланге у Жукова.

Потом, когда тов. Жуков стал министром обороны, тов. Конев выступал по партийным соображениям с поддержкой тов. Жукова. И делал он это, по-моему, правильно.

Некоторые говорят, что на том Главном Военном Совете, где И.В. Сталин обвинял тов. Жукова, И.С. Конев выступил неправильно. Я не был на том Совете, тогда меня в Москве не было, но считаю, что тов. Конев правильно вел себя и тогда. Сегодня я беседовал с тов. Коневым. Он говорит мне: я, как солдат, как первый заместитель министра, конечно, все делал, чтобы не дать никому повода думать, что у нас с Жуковым есть какие-то разногласия. В этом я видел свой партийный долг. Но говорить о том, что у меня была какая-то особая близость с Жуковым, было бы глубоко неправильно.

Вот что мне хотелось, товарищи, сказать в начале своего выступления. Думаю, что члены Пленума ЦК правильно это поймут. У нас нет никаких оснований к тому, чтобы полагать, что отношение тов. Конева к тов. Жукову бросает какую-то тень на тов. Конева. Тов. Конев — член ЦК КПСС, старый член партии, всегда был верным членом партии, достойным членом ЦК КПСС. Таким он остается и теперь.

Голос из президиума. Правильно.

ХРУЩЕВ. Хотел бы дать еще такую справку. Один из выступавших товарищей спрашивал: как это получилось, что тов. Желтов — начальник Политуправления Советской Армии не оказался избранным на XX съезде КПСС в руководящие органы партии?

Могу сказать по этому вопросу следующее: когда был составлен предварительный список для голосования в члены ЦК, кандидатами в члены ЦК и в члены Ревизионной комиссии, то в этом списке не то членов ЦК, не то в списке кандидатов в члены ЦК была и кандидатура тов. Желтова. Так как я и другие члены Президиума ЦК не всех военных хорошо знаем, а вопрос о выдвижении товарищей в состав Пленума ЦК КПСС это очень серьезный вопрос, мы решили посоветоваться с тов. Жуковым. Сейчас не помню, с кем из членов Президиума ЦК КПСС мы тогда были, но когда мы с тов. Жуковым стали обсуждать кандидатуры военных, он выразился о тов. Желтове так: это, говорит, бездельник. Он плохо работает и от этого очень страдает политработа в армии. Нам нужно поднять политработу и, видимо, Желтова нужно будет заменить. Если его выдвигать в состав ЦК, то будут трудности с заменой.

После такой характеристики кандидатура тов. Желтова из списка для предварительного обсуждения была снята. Теперь я вижу, что мы тогда неправильно сделали. Должен сказать, что я всегда с большим уважением относился к тов. Жукову, ценил его мнение. И очень переживал, когда тов. Жуков был у Сталина в опале. Я тоже считал это неправильным. Тов. Желтова я знал гораздо меньше, чем тов. Жукова, хотя и был хорошего мнения о нем, помня его по встречам во время войны. Но с тов. Желтовым во время войны мы соприкасались очень короткое время, встречались, думается, на Воронежском фронте…

Голос. На Донском фронте. ХРУЩЕВ. Да, на Донском фронте. Правда, от других товарищей я слышал о нем хорошее мнение, в частности от тов. Кириченко.

Учитывая и доверяя мнению тов. Жукова, как министра обороны, мы, члены Президиума, согласились с тов. Жуковым, решив, что может быть кандидатуру тов. Желтова действительно не стоит выдвигать на голосование. Вот как было тогда дело.

Теперь о тов. Захарове. Наиболее вероломно поступил тов. Жуков с тов. Захаровым. С тов. Захаровым лично, а это в данном случае имеет значение, во время войны я никогда не встречался, потому что он воевал на других участках фронта, так что лично я его тогда не знал.

Когда речь шла о кандидатуре тов. Захарова, ведь это командующий военным округом, рекомендовать ли его в состав Пленума ЦК КПСС, мы спросили тов. Жукова, что может он сказать о тов. Захарове. — Он еще молодой, рановато избирать, — ответил тов. Жуков.

Голос. С 1917 года член партии.

ХРУЩЕВ. Да, он старый член партии. Недавно в журнале «Огонек» была опубликована фотография участников штурма Зимнего Дворца. Среди них можно увидеть и тов. Захарова, участника этого исторического штурма. Не хотелось бы сравнивать, но все же не могу обойти молчанием и тов. Лучинского, который здесь, на Пленуме ЦК, показал младенчество в понимании партийности. Но в мнении тов. Жукова он оказался взрослее тов. Захарова, члена партии с 1917 года. Захаров казался тов. Жукову молодым.

Голос. А Лучинский после войны в партию вступил.

ХРУЩЕВ. Мы упрека тов. Лучинскому не должны делать за то, что он вступил в ряды партии после войны. Наоборот, мы приветствуем его за то, что он понял, что его место в рядах нашей великой партии. Речь идет сейчас о другом — зачем нужно было тов. Жукову так грубо отводить тов. Захарова? Тов. Козлов мне говорил, что тов. Захаров очень тяжело, буквально до слез переживал такую несправедливую оценку. Такое отношение к человеку я считаю вероломством. Значит уже тогда у тов. Жукова была комбинационная, непартийная линия. При выдвижении людей он руководствовался не деловыми соображениями, а как-то по носу определял, нравится ему этот нос или нет. Но разве может так подходить к оценке людей такой человек, который занимает столь высокий пост, как пост министра обороны? Конечно, нет.

Товарищи! Мне никогда не приходилось выступать против тов. Жукова. Конечно, я видел в нем некоторые отрицательные черты и многое делал, чтобы помочь ему преодолеть их. Только недавно на московском активе военных работников первый раз я выступил против него, и вот выступаю сегодня. Причем то, что я думаю и знаю о тов. Жукове, я говорю открыто. Повторяю, что раньше никогда и нигде я не выступал против тов. Жукова, никогда ни с кем не говорил против него. Правда, Сталин как-то приписал мне такую глупую мысль, что когда-то во время войны якобы я рассказал ему, Сталину, что Жуков, приезжая на фронт, берет землю, нюхает ее и определяет — можно ли наступать или нет. Когда я услышал об этом, то прямо сказал тов. Сталину, что никогда такими глупостями Жуков не занимался, а я тем более не мог этого сказать. Возможно, что И.В. Сталин сам это выдумал. Товарищи Булганин и Микоян знают, что он об этом несколько раз говорил.

Голоса из президиума. Правильно, правильно.

ХРУЩЕВ. Когда тов. Жуков был в опале, то казалось бы почему мне не выступить против него — если его бьют, то почему и мне не лягнуть? Но я никогда не делал этого, так как считал, что в отношении тов. Жукова поступали тогда неправильно и это было бы противоречивым моему пониманию оценки тов. Жукова.

Когда Г.К. Жуков был в опале, мне И.В. Сталин не раз говорил — Вы хвалили Жукова, а вот Жуков, говорят, землю нюхает. Я отвечал на это тов. Сталину, что хвалил Жукова и считаю, что Жуков, как военный, показал себя очень достойно.

Как военный — я и теперь так думаю — он показал себя достойно и должен сохраниться. Но как политический деятель тов. Жуков оказался просто банкротом. И не только банкротом, а даже страшным человеком.

Военная специальность — это особая специальность. Она требует большого призвания, проявления особых индивидуальных качеств. Эти специальные проявления индивидуальных качеств мы высоко ценим и награждаем многих людей за эти особые качества. Вот недавно наши специалисты создали и успешно запустили межконтинентальную ракету. Их труд высоко оценили, дали им ордена; теперь эти же люди запустили искусственный спутник Земли. За это их еще раз наградили орденами. И в этом нет ничего особого. Мы и впредь должны поощрять тех, кто работает, не жалея своих сил, своим трудом прославляет нашу Родину, укрепляет боеспособность наших Вооруженных Сил, могущество нашей советской страны. Большим уважением пользуются у нас военные товарищи, которых Советское правительство, советский народ окружают всенародным вниманием и почетом.

Но когда некоторые люди начинают покушаться на святая святых, перестают понимать, что они лишь слуги народа, тут уж никакие дружеские и иные соображения не могут быть препятствием к тому, чтобы раскритиковать неправильные действия таких людей, принять нужные меры.

И докладчик, и все выступавшие на Пленуме товарищи как члены ЦК, так и не члены ЦК, как гражданские, так и военные коммунисты правильно говорили, что Вооруженные Силы — это могучий страж безопасности нашей страны. После смерти Сталина наша страна выдержала большой экзамен. Если говорить о Центральном Комитете нашей партии, то он провел огромную работу и его авторитет, как органа коллективного руководства, еще более возрос. Партия раскритиковала культ личности Сталина, раскритиковала Сталина за то, что он за последний период своей деятельности допустил много грубейших извращений. Перед ним дрожали, но в смысле незыблемости советского строя, нашей страны в народе говорили, что мы стоим за Сталиным, как за каменной горой. Это была суть всей его жизни. И Сталин перед смертью частенько говорил: вот умру, а вы как слепцы, вас как котят передушат и вы не почувствуете врагов.

Но вот кончилась жизнь Сталина. Четыре с половиной года мы живем без Сталина. И наша страна, наша партия не стали за это время слабее. Наоборот, и страна и партия еще более окрепли набрали новую силу. Мы провели XX съезд партии, который явился проявлением ленинской мудрости, и который принял такие решения, которые признаются, как исключительно правильные и своевременные, всеми коммунистическими партиями всех стран — и социалистических и капиталистических. Враги пытались нас критиковать, но и они все же вынуждены были признать, что решения XX съезда КПСС являются действительно мобилизующими решениями, сильнейшим оружием, которое дано теперь в руки коммунистических и прогрессивных рабочих партий.

Посмотрим на изменения, происшедшие за это время в жизни нашей страны. Если раньше наше сельское хозяйство длительное время топталось на месте, было разорено, то теперь оно находится на крутом подъеме. Шутка ли сказать, мы уже в этом году говорим, что в 1960–1961 гг., в крайнем случае в 1962 году, не позже, догоним США по производству мяса, молока, масла. А если с умом используем наши возможности, то наверное догоним США по производству этих наиболее важных видов сельскохозяйственной продукции в 1960 году. Возьмите, например, Кубань. В прошлом году мы критиковали Краснодарский край за недостаточное использование имеющихся у них возможностей по развитию животноводства, а в этом году как шагнули вперед товарищи краснодарцы! Или возьмите Украину, РСФСР, Молдавию — там животноводство тоже находится на большом подъеме. Очень долгое время в плохом состоянии было животноводство в Белоруссии, а сейчас и там животноводство набирает силу. В колхозах и совхозах Грузии, Узбекистана получали от коровы в среднем 300–400 литров молока и дальше этого не шли, потому что такие удои считались чуть ли не «географической особенностью» условий этих республик. А теперь там удои в колхозах и совхозах составляют в среднем 900-1000 литров. И они все время растут, так как улучшаются условия для развития животноводства.

Коммунистическая партия, ее Центральный Комитет, весь советский народ добились резкого поворота в развитии сельского хозяйства, и оно сейчас быстро набирает силу. И теперь, товарищи, возникают такие вопросы, над которыми надо специально подумать. Если, например, в целом ряде колхозов несколько лет назад колхозники и колхозницы получали за свой труд крайне мало, работали, как говори лось тогда, «за палочки», т. е. им начислялись трудодни, на которые выдавалось очень мало продуктов и всего лишь несколько копеек, то ныне во многих колхозах доярка получает больше, чем инженер на заводе. В этой связи возникают у нас «трудности», но думаю, что с этими трудностями у нас хватит ума справиться. В колхозах теперь люди стремятся заработать как можно больше трудодней, потому что трудодень стал полновесным, высокооплачиваемым. Это хорошо, сельское хозяйство идет на подъем.

На хорошем подъеме находится и наша промышленность. Реорганизовав управление промышленностью и строительством, мы создали условия для значительно лучшего использования рабочей силы, оборудования и материальных средств, для дальнейшего подъема всего общественного производства, повышения качества продукции, снижения ее себестоимости, а следовательно и для еще большего роста накоплений, для дальнейшего развития нашей промышленности, всей нашей социалистической экономики.

Больших успехов добился Советский Союз и в области развития культуры, науки. Ведь мы буквально ошеломили наших врагов, запустив искусственный спутник Земли. Американские и другие зарубежные газеты очень много пишут об этом, комментируют это событие огромного исторического значения. Буквально на днях одна американская газета писала, что вот, мол, русские запустили свой спутник Земли и этот спутник летает над миром, лукаво смотрит сверху на Америку и улыбается…

КИРИЧЕНКО. Издеваясь над Вашингтоном.

ХРУЩЕВ. С этим дополнением согласен, хотя я хотел сказать несколько более деликатно. Запуск первого искусственного спутника Земли Советским Союзом взволновал, потряс весь мир. Думаю, что я не выдам секрета, если скажу, что сейчас готовится запуск второго советского спутника Земли. Люди уже поехали на место запуска и скоро будет нажата соответствующая кнопочка и в Октябрьские торжества уже не один, а два советских спутника Земли будут совершать свои полеты вокруг нашей планеты и посмеиваться над Соединенными Штатами Америки. (Аплодисменты).

Ученые предполагают поместить в этом спутнике собаку, чтобы выяснить, как будет переносить живой организм условия такой высоты. Специальные приборы должны будут передавать, каковы будут у собаки пульс, дыхание и прочие данные. Мы в шутку говорили, надо бы сделать так, чтобы эта собака, когда она будет пролетать над Вашингтоном, погавкала на Даллеса. (Смех в зале).

Достижения советских ученых, инженеров, специалистов, рабочих, запустивших искусственный спутник Земли и вписавших тем самым одну из самых ярких страниц в летопись достижений человеческого гения, горячо радуют нас, радуют всех прогрессивных деятелей, всех честных людей. Американцы вынуждены были поздравить советских ученых с этой исторической победой

Многие товарищи говорят, что нужно наградить, воздать заслуженные почести всем товарищам, которые работали над созданием и запуском спутника.

Вносится предложение поставить обелиск в память запуска первого искусственного спутника Земли. Думаю, что это правильные предложения, это будет означать, что наша страна достойно отмечает памятную дату запуска первого искусственного спутника Земли, в веках будут помнить, что этот спутник создан советскими людьми, запущен в советской, в социалистической стране. (Аплодисменты).

Да, товарищи, сделано замечательное дело, и мы по праву можем гордиться таким выдающимся достижением,

А посмотрите Вооруженные Силы нашей страны, как они окрепли, закалились, какой высокий авторитет завоевали они. Вы только вдумайтесь в такой факт, что в прошлом году мы своими решительными воздействиями остановили начавшуюся уже войну в Египте, которая могла бы перерасти в кровопролитную битву народов. Мы теперь схватили за руку поджигателей войны, пытающихся развязать войну против Сирии и хотя сейчас еще рано говорить об окончательном решении этого вопроса, но определенного перелома в сторону предотвращения развязывания военных действий мы добились. Как будут развиваться события дальше — покажет самое ближайшее время. Но уже то, что сделано нами, говорит о возросшем авторитете Советского Союза в решении всех международных вопросов, о могуществе нашей страны и ее крепости, о единстве всех социалистических стран. Наши Вооруженные Силы оснащены всеми современными средствами войны и поэтому Советскому Союзу можно иметь мощный голос на международной арене.

И вот в этих условиях нам приходится на Пленуме ЦК КПСС рассматривать вопрос об ошибках, о неправильной линии тов. Жукова Г.К., которую он проводил, будучи министром обороны Советского Союза. Дорогой Георгий Константинович! Вот ты мне звонил в субботу, мы целый час с тобой по телефону говорили. «Ты лишаешься лучшего друга», — сказал мне тов. Жуков. Но, товарищ дорогой, не обо мне ведь персонально идет речь. И дело здесь не в личных отношениях, а гораздо серьезнее и глубже. А ты все пытаешься свести к личным отношениям с тем или иным товарищем. И ко многим вопросам ты подходил именно с личной точки зрения, забывая на какой пост тебя поставила партия. Когда личное ставится выше партийного, общественного долга — это для государственного, партийного деятеля уже трагедия. А тов. Жуков именно так подходил к решению многих вопросов. Возьмите хотя бы его отношение к поездкам наших партийных и государственных деятелей и встрече с ними на местах.

Немного отвлекусь, но расскажу о таком случае. В 1926–1927 годах, когда я был заведующим орготделом Сталинского окружного комитета партии, приехал к нам в Донбасс тов. Ворошилов. В Макеевке на митинг мы собрали шахтеров. Так после этого митинга, связанного с приездом Климента Ефремовича Ворошилова парка в Макеевке не стало: люди лезли на заборы, на деревья, все повалили и поломали.

ВОРОШИЛОВ. Одним словом «полезную» поездку сделал.

ХРУЩЕВ. К.Е. Ворошилов был тогда министром обороны. И нам ведь никто не звонил, чтобы мы не выезжали встречать тов. Ворошилова, никто нас не ругал, не распекал за то, что мы выезжали встречать Климента Ефремовича. Приехал в Донбасс к шахтерам член Политбюро, уважаемый в партии и в стране человек, вот и возникла горячая встреча.

Но тов. Жуков поступает иначе. Он ругал, сурово отчитывал уважаемых людей только за то, что они посмели без его приказа встречать членов Президиума ЦК КПСС, приезжавших в те города, области, республики, где работают эти военные товарищи. Так поступал тов. Жуков не только в отношении Первого секретаря ЦК КПСС, но и в отношении других членов Президиума ЦК КПСС, например, А. И. Микояна. Что тут плохого, если нас встретили военные товарищи, когда мы приехали в Сталинград или в Латвию, Эстонию, Литву по служебным делам? Не на охоту же мы туда ездили! Что же вас обеспокоило, тов. Жуков? Можете меня не уважать, но когда министр обороны говорит начальнику военного округа, что не надо встречаться с Секретарем ЦК партии, то это трудно понять. Хочешь не хочешь, но тут налицо прямое посягательство на связь военных людей с работниками партии, с Секретарем ЦК, с Хрущевым, Ивановым, Петровым, кто бы он ни был. А ведь такие факты были и, к сожалению, не единичные.

Думаю, что товарищи правильно поймут меня, так как я не себя защищаю, а защищаю в этом случае честь партии, потому что партия всегда должна иметь самую тесную связь со всеми членами партии, а тов. Захаров член партии. (Аплодисменты).

Когда развяжешь всю цепочку фактов, характеризующих поведение тов. Жукова, понимание им принципов партийности просто неприятно и страшно становится. Венцом всего этого является его заявление: если будет нужно, я к армии, к народу обращусь, и они меня поддержат! Причем он говорил это к тому, что он, Жуков, может когда-то обратиться с призывом к армии, к народу помимо Центрального Комитета партии, помимо Правительства. Разве это заявление партийного руководителя? Родион Яковлевич Малиновский мне сказал, что его как удар грома ошеломило такое заявление тов. Жукова. И вот когда мы сказали тов. Жукову об этом, он нам ответил:

— Верно, я говорил так на собраниях. Но что же здесь такого? Я правильно говорил, я с антипартийной группировкой боролся! А что в этом правильного, тов. Жуков? Ведь и теперь ты мог бы обратиться к армии, к народу и сказать, что вот, мол, антипартийная группировка осуждает меня. Разве позволительны такие заявления партийному руководителю, стремление обратиться к армии и народу через голову Центрального Комитета. Я, мол, как господь бог, я Жуков, я сказал, значит это и есть правда. А какая это правда? Любой произвол мог изображаться как правда тов. Жукова. А это — страшное дело, товарищи.

Вспомните, как при Ленине бывали случаи, когда в Центральном Комитете партии не было большинства по тому или иному вопросу. Шло дальнейшее обсуждение и дело доходило до дискуссий в партии. Это была апелляция не к Вооруженным Силам, не призыв к ним решать силой оружия политические вопросы. Партия обсуждала возникшие вопросы и в конце концов находила правильные решения этих вопросов и принимала такие решения. А у тов. Жукова в его понимании нет места партии. У него главное — это армия, потому что она имеет силу, следовательно, он рассчитывал на силу армии, а народ для него — это прикрытие. Это же не что иное, как военная диктатура, это — военная хунта.

Тов. Жуков, если вы всерьез рассчитывали на это, то непартийный вы человек, нет у вас должной партийности. Такие настроения и замашки очень опасны и вредны.

Недавно, когда я беседовал с Р.Я. Малиновским о том, что он думает о тов. Жукове и его неправильной линии, когда я рассказал ему свои соображения о тов. Жукове, сказал и о том, что членов Президиума беспокоит тов. Жуков, а у некоторых товарищей его действия вызывают даже страх, он выслушал меня и говорит:

— А я напомню вам, что говорил вам о Жукове, когда вы возвращались из Китая и были в Хабаровске. Мы тогда сидели втроем в штабе или на квартире.

Я вам тогда сказал, что Жуков — это страшный человек. Н.А. Булганин подтвердил тогда это, а вы, Никита Сергеевич, промолчали. Родион Яковлевич Малиновский сказал мне, что вы, наверное, промолчали тогда по политическим соображениям.

Тов. Булганин подтвердил, что такой разговор действительно тогда был. Если я промолчал, то, видимо, я тогда не согласился с этим, потому что слишком верил тов. Жукову. А теперь хочу сказать вам, Родион Яковлевич, что вы были тогда правы, жизнь подтвердила правильность ваших опасений и Жуков на деле оказался очень опасным человеком. Это подтверждено жизнью.

Товарищи, Вооруженные Силы — это очень важный и сложный инструмент нашей партии, нашего государства, это — ответственный инструмент нашей политики. Поэтому такой инструмент должен быть не в руках одного лица, пусть самого уважаемого и доверенного, а в руках партии. Мы сперва вам доверили, тов. Жуков, Вооруженные Силы страны, а сейчас убедились, что вы этого доверия партии не оправдали.

Партия должна иметь самую тесную, органическую связь по многим каналам с массами, в том числе и с армейскими коммунистами. А в армии и на флоте имеется сейчас 700 тысяч коммунистов. Как можно этих членов партии оторвать от партии, поставить в полную зависимость от военного командования, чтобы связь партии с этими коммунистами зависела только от желания министра обороны. А фактически ведь так складывались обстоятельства. Нельзя допускать такого положения. Надо, товарищи, решительно вытравить это.

Тов. Жуков любит говорить, что в любом деле военные коммунисты поддержат Центральный Комитет партии. Никто не сомневается в том, что военные коммунисты поддержат Центральный Комитет партии, но если они будут поддерживать ЦК партии только по призыву, по приказу министра обороны, то тогда плохое положение будет у Центрального Комитета партии. Если Центральный Комитет партии позволил бы, чтобы коммунисты поддерживали Центральный Комитет только по приказу министра или его заместителей, то это означало бы смерть партийному руководству. Тогда все бы пошло по-другому. Мы должны полным голосом сказать о том, что должна быть повседневная связь партии с военными работниками, с военными коммунистами, потому что они, коммунисты, посланы на военную работу партией. Армейские коммунисты всегда являлись и являются посланцами нашей партии, Центрального Комитета партии в армии и они, конечно, всегда должны иметь самую тесную и крепкую связь с Центральным Комитетом партии, поддерживать и проводить политику партии, политику Центрального Комитета. В этом, товарищи, главное. (Аплодисменты).

А тов. Жуков хочет с нами вести себя как представитель Вооруженных Сил в партии, установить такое положение, чтобы военные коммунисты имели связь с партией только через него, министра обороны. Если вы, члены Президиума ЦК со мною, с Жуковым, а я с вами — значит армейские коммунисты, армия в целом вас поддержит, а если вы не со мною, я против вас — значит вас армейские коммунисты и вся армия не поддержат. Так нужно понимать и толковать слова и действия тов. Жукова. Разве это мыслимое дело, разве это партийное заявление. Так могут заявлять люди, которые хотят командовать в партии, установить свою личную диктатуру в стране.

Имейте в виду, тов. Жуков, что такие времена давно прошли. Для нашей партии, для нашей страны их не было даже во время становления Советской власти. Когда партия боролась с троцкистами, она выбросила Троцкого и армия всегда была с Центральным Комитетом, была прочной опорой партии. А это было еще в младенческие годы советского государства. Теперь же, когда мы празднуем 40-ю годовщину Советской власти, такого вопроса и подавно не существует — кого поддерживают члены партии, работающие в армии. Они являются верными членами Коммунистической партии и всегда стойко боролись и борются за великое дело своей партии.

Беда Жукова в том, что он очень самонадеянный человек. Когда его избрали в Президиум ЦК, он по всем вопросам стал давать советы и наставления, просто иной раз неприлично слушать. Ты узнай сначала суть дела, дай другим высказаться, а потом советуй. А он частенько сам как следует не разберется в вопросе, а уже пишет резолюцию. Нельзя же так, товарищи. Мы, руководители, будь-то министр обороны или Секретарь ЦК партии, как и другие руководители, мы охватываем своим руководством всю жизненную деятельность нашей страны. Поэтому мы слушаем все и по всем вопросам должны принимать решения: по ракетам, по запуску спутника, по сельскому хозяйству, по промышленности, по народному образованию, по медицине и даже по абортам. Это ведь тоже, товарищи, жизненный вопрос. И что же по абортам вы тоже будете давать конкретные указания? Ведь это было бы смешно.

Мы должны принимать решения, основываясь и опираясь на людей, которые работают в той или иной области, а чтобы найти правильное решение, мы должны слушать людей, не рычать, не рыкать на этих людей так, что у некоторых душа в пятки уходит, а создавать такие условия, чтобы они спокойно могли разобраться во всех вопросах. Только тогда обеспечивается принятие правильного решения.

А Вы, тов. Жуков, рычите на людей, а не говорите с ними. Очень характерно передал это тов. Малиновский в своем выступлении на Московском военном активе: у него, говорит, такой характер — он поздравляет человека, вручает орден и говорит ему: Товарищ (такой-то), разрешите мне вручить вам награду». Тот отвечает: Товарищ маршал, разрешите мне… я очень волнуюсь…» А тов. Жуков отвечает: Волнуетесь вы или не волнуетесь — это не мое дело, мое дело поздравить тебя с наградой». (Смех в зале). Конечно, это не буквально так, но очень похоже на то, как говорит с людьми тов. Жуков.

Нельзя так обращаться с людьми. Они требуют конкретного и делового руководства, твердости в решении вопросов, но мягкости при разборе этих вопросов, чтобы человек мог высказать свои мысли, чтобы ему разъяснили, если он не понимает того или иного вопроса, а потом приняли бы решение. У тов. Жукова этого нет. Он поступает так — если он сказал, то это уже незыблемость. Поэтому такой человек, как тов. Жуков, он не нуждается в партийной работе. Ведь в партийной работе нуждается человек, который хочет сколачивать массы вокруг партии, вокруг ее Центрального Комитета.

Что такое усиление партийно-политической работы в любых отраслях нашей работы? Это значит сколачивать массы на основе решений партии, воспитывать в людях уважение к этим решениям, незыблемость в проведении решений, принятых Центральным Комитетом партии. Но все это противоречит сути, всему существу тов. Жукова. Он стоит на позициях укрепления личности, своего личного авторитета. А это неправильно и вредно.

Товарищи! Всех, очевидно, волнует вопрос — что теперь будет с единоначалием? Думаю, товарищи, что единоначалие в армии должно и дальше еще больше укрепляться, но оно должно укрепляться на основе развития самосознания бойцов, офицеров, командиров, чтобы они это единоначалие укрепляли сознательно, а не при помощи страха; если ты не будешь меня слушать, я, мол, с тебя погоны сниму, лампасы сорву. Такое понимание ничего общего не имеет с политикой нашей партии. Укрепляя единоначалие в армии, мы должны в тоже время развивать и самокритику. Она обязательно должна быть у армейских коммунистов, должен быть правильно решен вопрос критики и самокритики в армейских парторганизациях, потому что, если мы ее не будем иметь, если в армейских партийных организациях будет исключена должная критика и самокритика, это значит взять под защиту самодура.

Вот тов. Жуков — он логичный человек: контрадмирала, который выстрелил в матроса и которого хотели судить, он взял под свою защиту, снизил его в звании, дал ему пенсию в 1500 рублей и сказал — иди. Но разве это коммунистический подход? Тов. Жуков, что Вы этим хотели сказать?

ЖУКОВ. Никита Сергеевич, это не совсем правильно, это надо разобрать, я к этому делу не имею отношения.

ХРУЩЕВ. Тов. Жуков, говорят, что в прошлом году или за этот год самодурами- командирами самочинно было убито семь солдат? Голос. В Московском округе.

ХРУЩЕВ. И Центральному Комитету партии об этом, между прочим, не было доложено, мы узнали это только после недавнего актива. Должно ли это насторожить министра обороны, заставить его обратить внимание на тот факт, почему это командиры стреляют в своих солдат? Конечно должно. Ведь одно время у нас не было смертной казни даже для убийц, а здесь командиры солдат расстреливают. Если дать такое право, что командир должен добиваться повиновения своих подчиненных путем принуждения, вплоть до применения огнестрельного оружия, то каждый самодур может свести свои счеты с любым неугодным ему человеком. Он скажет: я тебе приказываю то-то, то-то, а если ты не исполнишь, то я тебя расстреляю. И это он может сделать на основе Устава. Вы понимаете, что означает это. Такого положения не может допустить ни одно цивилизованное общество, а тем более наше социалистическое общество. А вас, тов. Жуков, это не беспокоит, потому что такое положение вытекает из вашей политики, которую вы проводите. Партия не может мириться с такими явлениями. И чтобы не допускать их, партийная работа должна всегда быть на высоком уровне.

Вспомните, товарищи, гражданскую войну, когда только что созданная Красная Армия громила всех врагов Советской власти. Какое там было единоначалие, какая была тогда у нас армия с точки зрения сколоченности, каков был уровень наших красноармейцев? В сравнении с сегодняшним днем, когда Советскому государству исполняется скоро 40 лет, все это было тогда в младенческом состоянии. И эта армия, в которой не было единоначалия, разбила офицерские капелевские части, разбила корниловские офицерские части, разбила Колчака, Врангеля и прочих генералов и адмиралов, разбила вооруженные до зубов войска интервентов и вышвырнула их вон с нашей советской земли

Чем же побеждала тогда Красная Армия, чем громила она всех своих врагов? О тов. Буденном Семене Михайловиче — нашем народном герое, когда он разгромил Мамонтова под Воронежем, белогвардейцы писали, что Буденный — это генерал, перешедший на сторону красных. Они не могли допустить мысли, что бывший фельдфебель старой армии мог их разбить.

БУДЕННЫЙ. Старший унтер-офицер царской армии.

ХРУЩЕВ. Извините, Семен Михайлович, что я неточно назвал тот чин, который был у вас в царской армии. Но дело не в этом. Враги не могли допустить мысли, что красные войска под командованием унтер-офицера громят армии генерала Мамонтова, Шкуро и всяких иных шкурников. Чем же била своих врагов Красная Армия? Тем, что моральная сила народа была на стороне Ленина, на стороне нашей партии, а это главный залог победы, товарищи. (Аплодисменты).

А некоторые военные товарищи теперь ставят вопрос так: или единоначалие, и армия тогда будет, но если мы будем укреплять в армии партийную работу, улучшать политическое воспитание солдат и офицеров, тогда, по мнению таких людей, армии у нас не будет. Только враг может противопоставлять такие вещи, как единоначалие и партийно-политическая работа в армии. Нет, говорим мы, должно быть и единоначалие и глубокая проработка решений партии, широкий охват политической работой всего состава нашей армии. Вот, товарищи, основа правильного воспитания советских солдат, офицеров и генералов. Тогда бойцы будут подчинены не какому-нибудь одному лицу, а будут подчинены партии, руководствоваться партийными интересами и принципами, тогда наша армия всегда будет надежным инструментом партии в борьбе за охрану наших границ с тем, чтобы наш народ мог спокойно жить и идти по пути, указанному XX съездом партии, по пути построения коммунистического общества.

Партия будет бороться с теми командирами, которые будут проявлять самодурство, которые будут выступать против развертывания политической работы, партийной работы в армии и на флоте. В то же время мы будем бороться с теми политическими работниками и сурово наказывать тех, кто не будет обеспечивать единоначалия в армии и на флоте, не будет поддерживать командира, который достоин этой поддержки.

У нас теперь редко встречаются командиры-беспартийные. А есть ли в наших войсках вообще командиры-беспартийные?

МАЛИНОВСКИЙ. Есть в низовом звене.

ХРУЩЕВ. Думаю, что их не надо вытеснять. Сейчас, как никогда, у нас имеются все условия для крепкого единства в нашем командном звене как командиров, так и политработников. Тот, кто будет пытаться разделять командиров и политработников, тот будет делать не партийное, а вражеское дело. Я твердо уверен, что у нас достаточно будет понимания в этом вопросе, достаточно будет сил у Центрального Комитета и всей нашей партии, чтобы обеспечить проведение такой единственно правильной политики.

Когда я говорю о Советской Армии, думаю, что товарищи-моряки понимают меня, что это относится в такой же степени и к военно-морскому флоту. Нужно сказать, что в морском флоте мы должны еще более внимательно относиться к людям, потому что и в старое время, и в наше время туда направляются более квалифицированные люди, потому что там они имеют дело со сложными механизмами, а не только с винтовкой или с пулеметом. Техника там значительно сложнее. Поэтому надо более внимательно относиться к подбору кадров для военно-морского флота, для других родов войск, где имеется на вооружении весьма сложная и ответственная современная военная техника.

Теперь, товарищи, о культе личности тов. Жукова. Георгий Константинович, ну чего только тебе не дала страна, чем тебя только не наградила партия! Ну что тебе еще надо? Ведь это как в пушкинской сказке «О рыбаке и рыбке»…

Голоса. Правильно.

ХРУЩЕВ. Ну, все ему дано. Но теперь он говорит — нет, этого мне мало, я хочу, чтобы мне сама партия служила. Фактически так.

Голоса. Так.

ХРУЩЕВ. Тов. Жуков, ты хорошо знаешь, что случилось с той капризной старухой? И с тобой, уже не с молодым стариком, получится то же самое, если ты замахнулся на мать свою, на партию. Если ты идешь против партии, хочешь заставить ее служить тебе, тогда партия всего тебя лишит. Все твои внешние доспехи останутся при тебе, но морально-политической поддержки партия лишит тебя и лишит сегодня. И это будет правильно, потому что ты не умел пользоваться высоким доверием партии, не мог по-настоящему ценить его, а начал злоупотреблять этим доверием во вред партии. Я бросил здесь реплику, что очень ценю т. Жукова как военного работника. Повторяю, что ценил и ценю сейчас.

Но не могу не сказать и о следующем. Сам я не слышал, но мне говорят, что тов. Жуков не раз заявлял: «Я за время войны не имел ни одного поражения». Ну, товарищи, а кто же имел поражения, как же мог быть без поражения маршал, который был начальником Генерального штаба всей нашей армии, когда началась война и наша армия откатывалась к Москве, к Сталинграду? А тов. Жуков говорит, что поражений он не имел. Кто же тогда их имел?

ЖУКОВ. Я на второй день войны был с Вами на Украине, а не был в Генеральном штабе. Меня тогда сняли за разногласие со Сталиным.

ХРУЩЕВ. Георгий Константинович, неужели я этого не помню. Я помню это и помню свои слова, которые тогда говорил тебе. Когда ты уехал, я был обеспокоен, потому что на Украине сложилась очень тяжелая обстановка. Командующий Кирпонос был неподготовленный человек; он до этого раньше никогда и дивизией не командовал, а был начальником военных школ. И вот когда к нам прибыл тов. Жуков и мы приехали с ним на фронт, когда я увидел, как умело он стал распоряжаться, я сказал — с этим командующим можно было бы повоевать.

Но если говорить правду, то и под Тернополем, куда мы приехали с тобой, Георгий Константинович, ты все-таки допустил ошибку, и я сейчас скажу, в чем эта ошибка заключается. Когда тебя отозвали в Москву, на нашем фронте, т. е. перед войсками Киевского военного особого округа, сложилась очень сложная обстановка. Противник, используя свое превосходство в силе, наступал. И вот резервная армия, с которой пришел Иван Степанович Конев, которая уже вступила в бой против немцев, причем этот бой протекал для нас успешно, неожиданно получает категорическое приказание тов. Сталина отходить. Положение сразу же осложнилось, когда тов. Конев, выполняя приказ, вывел свою армию из боя и стал передислоцироваться в другое место, которое ему было указано. Как мы потом узнали, он был переброшен на Белорусский фронт, где фронт совершенно развалился и противник почти беспрепятственно продвигался в глубь нашей страны.

Конечно, если бы тов. Конев со своей армией не был бы переброшен, то ход боев на этом направлении мог бы быть совершенно другим. Там шли упорные бои и наши войска очень хорошо дрались. Особенно хорошо проявили себя корпус, которым командовал тов. Рябышев, войска под командованием тов. Карпезо (он был контужен в том бою), а также и другие корпуса СоветскойАрмии. Повторяю, что положение было бы другое при условии, если бы не произошло развала наших войск на Белорусском фронте. Именно потому, что оказалось совершенно оголенным направление на Москву, армия под командованием тов. Конева была переброшена с нашего направления на тот участок фронта.

При сложившихся условиях командующим Киевским особым военным округом тов. Кирпоносом, мною, как членом Военного Совета, начальником штаба, которым тогда был генерал Пуркаев (начальником оперативного отдела былтогда полковник Баграмян — ныне Маршал Советского Союза), было принято решение, чтобы отвести 6-ю армию, против которой противник не проявлял активности. Но вскоре после этого мы получили указание из Москвы (а этоуказание было дано тов. Сталиным на основе характеристики положения дел на нашем участке фронта, которую дал ты, тов. Жуков), что не следует отводить6-ю армию. Нас выругали и приказали вернуть 6-ю армию на те позиции, которые она занимала. Нам ничего не оставалось делать, как подчиниться этому приказу. Помню командующим 6-й армией был тогда тов. Музыченко, который и сейчас жив, он теперь в отставке.

И против 12-й армии противник не проявлял никаких активных действий. Так эти две армии, благодаря твоей информации тов. Сталину, оставались на месте, фактически вынуждены были бездействовать, а в это время противник устремился довольно узким фронтом по шоссе Владимир-Волынский — Броды — Ровно на Коростень, на Клев. В результате твоего неправильного действия, тов. Жуков, были отменены принятые нами меры и эти две армии — 6-я и 12-я со своими штабами и командующими попали в плен.

Ведь это ты тогда звонил нам и приказал вернуть 6-ю и 12-ю армии на прежние рубежи, не давать двигаться противнику.

Но ведь противника перед этими армиями не было — вражеские армии обходили наши войска с флангов. Чем кончилось все это, тов. Жуков? А ты говоришь, что ты никогда не имел никаких поражений.

ЖУКОВ. Это не моя затея, а я получил указание из Ставки от Сталина.

ХРУЩЕВ. Это не твоя затея лишь формально, потому что действительно все делалось от имени Сталина, но Сталин отдал такой приказ по твоей затее. Да, кроме того, ты сам нам звонил, и не только звонил. Уже значительно позже, когда разговор возникал об этой операции, ты и тогда считал неправильным, что после твоего отъезда были отведены 6-я и 12-я армии. Так в результате твоего настояния две наших армии продолжали оставаться на тех позициях, на которых они находились в начале войны. И эти армии погибли.

Нельзя приписывать себе только те сражения, которые были выиграны нашей армией. Получается так: где победа — там я и мой сват Василевский, а где поражение — там были другие генералы и маршалы. Но ведь и другие генералы и маршалы разбирались в военных вопросах и руководили войсками не хуже, тов. Жуков, чем ты и тем более тов. Василевский, которого я очень уважаю как человека. Но как военный человек, как командир, Александр Михайлович Василевский не отличался особыми талантами, необходимыми волевыми качествами.

Ты говоришь — это было сделано по указанию тов. Сталина. Но ты ведь докладывал тов. Сталину. Ты бы доложил, что Кирпонос, Хрущев и Пуркаев предлагают правильное дело. Думаю, что тов. Сталин послушал бы тебя, тем более, что он уже дал нам свое согласие. Но ты предложил иное и две наших армии погибли. Так нельзя.

Мы — члены партии и должны брать на себя и неудачи и удачи. Мы берем ответственность и за то, что отступали, берем и славу того, что разбили после этих отступлений врага. А ты хочешь только красоваться на белом коне на фоне Бранденбургских ворот. Но ты, мил человек, покрасуйся и на фоне развалин наших городов и селений, разрушенных фашистскими захватчиками. Наши войска, сражаясь с врагом, вынуждены были отступать, нести потери. Отступали они и под твоим командованием. Конечно, не только под твоим, но и под командованием других генералов, маршалов. Но нельзя так делать — славу брать себе, а всякие поражения, неудачи приписывать другим. Это недобросовестно, нечестно, не по-партийному.

Конечно, у нас были крупные ошибки во время Отечественной войны. Одной из таких ошибок было то, что Павлов, этот малограмотный человек, пьянчужка, командовал Белорусским фронтом. Теперь мы реабилитировали его в политическом отношении. Уверен, что врагом он не был, но и умным тоже никогда не был. А в результате того, что этот человек был поставлен на такой ответственный пост, мы понесли очень крупное поражение.

Мы должны правильно оценивать действия наших войск и, следовательно, действия нашего командного состава с тем, чтобы верно и по заслугам оценить каждого, а главное, — чтобы в результате делового анализа выявить как сильные, так и слабые наши стороны, которые сложились в ходе войны. И нельзя ошибки, которые были тогда допущены, валить на кого-то одного.

Ошибки были и у таких хороших генералов, как тов. Жуков, у которого много достоинств, но имелись и большие недостатки.

В наших войсках на первом этапе войны мало было танков Т—34, не было в нужном количестве зенитной артиллерии, мало было пулеметов и даже винтовок. Когда потребовались винтовки, чтобы вооружить рабочих Киева, а рабочие буквально рвались в бой и требовали, чтобы их вооружили, мы обратились тогда в Москву, в Генштаб, чтобы нам дали оружие, чтобы вооружить рабочих, т. е. заняться новым формированием войск для отпора врагу. В Генштабе мне сказали, чтобы я позвонил по этому вопросу к Маленкову. И такое положение было в том Генеральном штабе, где начальником тогда был тов. Жуков. Оказывается Маленков стал каким-то военным, хотя никакого отношения к военным делам он никогда не имел и очень плохо в них разбирался. Ему, оказывается, было поручено заниматься военными кадрами. Так что, говорят, и по этому вопросу также к Маленкову.

Звоню Маленкову и прошу, чтобы нам дали оружие. Маленков ответил, что никакого оружия нет, а те запасы, которые были, направляются для вооружения рабочих в Ленинград и для Москвы.

Вы, — говорит, — сами выходите из положения.

— Что же мы можем сделать, если у нас нет оружейных заводов? — говорю я ему. — А вы куйте ножи, пики и вооружайте ими рабочих! — ответил на это мне Маленков. И это было не в 1812 году, а в 1941 году! С ножами и пиками против немецких танков, минометов и автоматов посылали сражаться наших людей. Голоса. И бутылки.

ХРУЩЕВ. Да, посылали людей и с бутылками против танков. А тов. Жуков был начальником Генерального штаба, но он говорит, что за это он не отвечает! Так ли это?