Между Египтом и Вавилонией

Между Египтом и Вавилонией

Смерть Иосии положила конец безграничной власти ааронидов. Их противники, связанные с традиционными языческими культами, воспользовались недовольством населения религиозной реформой и посадили на трон собственного ставленника — 23-летнего Йеоахаза, одного из сыновей Иосии. Тот факт, что не придворные, как того хотел Иосия, а «народ страны» провозгласил Йеоахаза царем, говорит в пользу того, что переход власти сопровождался народными волнениями, которые были направлены против яхвистских священников. У руля оказалась та же группа аристократии, что в свое время поддерживала царей Менаше и Амона. Первым же шагом нового правителя стала отмена запрета на служение языческим культам. Монотеизм, принудительно и повсеместно введенный Иосией, не пережил самого царя. Однако царствование Йеоахаза продолжалось всего три месяца. Египтяне, обосновавшиеся в Сирии и Финикии, заявили свои претензии и на Палестину, и Йеоахаз, чтобы избежать войны с Египтом, был вынужден отправиться на переговоры с фараоном Нехо в его военную ставку в Ривле, в Сирии. Но там его постигла участь немногим лучше, чем его отца Иосию: воспользовавшись прибытием ничего не подозревавшего царя, фараон приказал схватить его и отправить в Египет, где он быстро умер, будучи, вероятно, убит или отравлен. Вместо независимого Йеоахаза фараон посадил на иудейский престол другого сына Иосии, Эльякима, который придерживался откровенно проегипетской ориентации. Новый царь сразу же выразил готовность стать египетским союзником и принял на себя обязательство по выплате дани. Правда, судя по размерам этой дани — сто талантов серебра и один талант золота — она была весьма скромной по сравнению с тем, что требовали ассирийские цари (4 Цар. 23:33). Очевидно, египтяне были больше заинтересованы в военной поддержке Иудеи, занимавшей стратегически важные позиции на подступах к Египту, нежели в выкачивании из нее финансовых средств.

Вступление на престол нового царя сопровождалось изменением его имени с «Эльяким» на «Йеояким» (Иоаким), когда первая часть имени, упоминавшая верховного бога «Эля», была заменена на «Яхве». И хотя библейский текст ссылается на фараона Нехо, пожелавшего дать иудейскому царю новое имя, в действительности «яхвизация» имени царя объяснялась не внешними, а сугубо внутриполитическими причинами. Благодаря книге пророчеств Иеремии мы знаем, что и предшественник Йеоякима, его сводный брат Йеоахаз, тоже получил свое имя только при восшествии на престол, а до этого был известен как Шаллум. Впоследствии то же самое сделал и сын Йеоякима Кония: вступая на трон, он стал Йеояхином (Иехонией). Принятие нового имени, которое упоминало бы Яхве, не случайно: оно свидетельствовало как о желании подчеркнуть свою принадлежность к яхвистскому культу, который был главным религиозным направлением в Иудее, так и заручиться поддержкой влиятельных ааронидов. Вообще смена имени была нередким явлением в то время; она отражала очень древнее ханаанское поверье, что новое имя способно изменить судьбу человека. К этому часто прибегали в тех случаях, когда человек серьезно заболевал, менял свою веру или социальный статус, например, вступал на царский престол.

В общей сложности Йеояким (609–598 гг. до н. э.) процарствовал около 11 лет, и все эти годы представляли собой очень бурное и тревожное для Иудеи время. Египетская власть над Палестиной оказалась более чем скоротечной — она не продержалась и четырех полных лет. В 605 г. до н. э. вавилонский наследный принц Навуходоносор нанес сокрушительное поражение фараону Нехо II под городом Кархемишем в Сирии. От огромной египетской армии уцелели лишь немногочисленные остатки, да и те сумели избежать полного уничтожения только потому, что Навуходоносор, получив известие о смерти отца, поспешил вернуться в Вавилон, чтобы скорее занять завещанный ему царский трон. Честолюбивая мечта Нехо II о возрождении былого египетского величия в Азии рухнула раз и навсегда. Египтяне, еще недавно пришедшие надменными завоевателями, теперь торопливо отступали через Палестину с жалким и побитым видом. Пророк Иеремия, очевидец тех событий, писал о них в своей книге: «Они оробели и повернули вспять; и доблестные воины их поражены и бегут без оглядки… Ни быстроногий не убежит, ни сильный не спасется: споткнулись и пали они на севере, у реки Евфрат… Посрамлена дочь Египта, предана она в руки народа северного» (Иер. 46:5–6, 24).

Победа при Кархемише превратила Вавилонию в великую державу и фактическую наследницу Ассирии. Реальная власть в этой новой империи принадлежала халдеям — многочисленным арамейским племенам, осевшим в южной Месопотамии. После длительных войн с ассирийцами вождю халдеев Набопаласару удалось около 626 г. до н. э. захватить Вавилон и основать там свою собственную халдейскую династию. Его сын, Навуходоносор II, распространил власть халдеев на всю Месопотамию, а после битвы при Кархемише под его контроль перешли в одночасье и территории Сирии, Финикии и Палестины. Интересное описание новьес завоевателей, халдеев, или по-древнееврейски «касдим», дал иудейский пророк Хаваккук (Аввакум): «…Халдеи, народ жестокий и необузданный, который ходит по просторам земли, чтобы завладеть не принадлежащими ему селениями. Страшен и грозен он, от него самого суд его и величие его происходит. Стремительнее леопардов кони его и быстрее волков вечерних; и многочисленна конница его; издалека приходят всадники его, летят, как орел, бросающийся на добычу. Каждый из них для насилия приходит, устремление их — к востоку, и собирает, как песок, пленников. И над царями он издевается, и князья служат ему посмешищем; над всякой крепостью он потешается: насыпает осадный вал и овладевает ею» (Авв. 1:6–10).

Царь Йеояким также был вынужден признать над собой власть халдеев, но пошел на это столь поздно и неохотно, что вызвал их недоверие. В результате он, как и некоторые другие связанные с Египтом правители, был уведен в Вавилон, где ему пришлось провести целых три года в положении пленника Навуходоносора II. В этом смысле он повторил судьбу Менаше, которого ассирийцы, заподозрив в измене, тоже держали в плену, и тоже в Вавилоне. Только получив уверения в преданности, халдеи отпустили Йеоякима обратно в Иерусалим.

В это время Египет пытался сорвать наступательные планы вавилонян и остро нуждался в таких союзниках, как Иудея и Филистия, чьи территории прилегали к его восточной границе и представляли собой единственно возможный плацдарм для нападения на Египет из Азии. Чтобы максимально затруднить вавилонянам организацию военных походов против них, египтяне не жалели ни сил, ни средств для привлечения на свою сторону Иудеи и филистимских городов. Йеояким, обязанный фараону Нехо II своим троном, оказался верным союзником Египта и, вернувшись домой, продолжал поддерживать с ним тайные контакты. В 601 г. до н. э. Навуходоносор II предпринял свою первую попытку завоевания Египта. Однако решающее сражение с египтянами, хотя оно и оказалось очень кровопролитным, не выявило победителя, и вавилоняне, не будучи уверены в своих силах, повернули обратно. Неудачный поход Навуходоносора и обещания фараона прийти на помощь Иудее в случае надобности положили конец сомнениям Йеоякима, и он открыто отказался подчиняться Вавилону и платить ему дань. Последующие два-три года главные силы халдеев были заняты в Месопотамии, поэтому Навуходоносор II попытался расправиться с непокорной Иудеей с помощью своих палестинских и сирийских союзников, дав им в поддержку какую-то часть своей армии. Книга Царств сообщает об этом следующее: «И посылал на него (Йеоякима. — И.Л.) Господь полчища халдеев, и полчища арамейцев, и полчища моавитян, и полчища аммонитян» (4 Цар. 24:2). Однако ни союзники, ни вспомогательные отряды самих халдеев оказались не в состоянии одолеть Иудею, и в 598 г. до н. э. Навуходоносор II был вынужден двинуть на Иерусалим главные силы своей армии. Исход единоборства между небольшой Иудеей и огромной Вавилонской империей был ясен всем, поэтому единственной надеждой Йеоякима оставался Египет.

Осада Иерусалима затянулась: сам город представлял собой хорошо укрепленную крепость, а боевой дух его защитников поддерживала уверенность, что египетская армия непременно придет на помощь. Очевидно, того же опасались и вавилоняне, поэтому Навуходоносор, чтобы ускорить падение города, лично прибыл с дополнительными войсками под стены Иерусалима. Однако и надежды иудеев, и опасения вавилонян оказались напрасными. После долгих колебаний Нехо II решил, что его армия не готова к новой войне с Вавилонией и, отказавшись идти на помощь осажденному Иерусалиму, бросил своего союзника на произвол судьбы. Йеояким, не подозревая о предательстве египтян, продолжал оборонять Иерусалим, периодически устраивая вылазки против вавилонян. Вероятно, во время одной из них он погиб, и тело его, судя по словам пророка Иеремии, попало в руки врагов и не удостоилось должного погребения: «Так сказал Господь о Йеоякиме, сыне Иосии, царе иудейском: не будут причитать по нем: „увы, брат мой!“ и „увы, сестра!“ Не станут причитать по нем: „увы, государь!“ и „увы, величие его!“ Погребен он будет погребением осла: поволокут его и бросят далеко за ворота Иерусалима» (Иер. 22:18–19).

Вместо Йеоякима придворные поспешно провозгласили царем его 18-летнего сына Йеояхина. Но положение осажденного Иерусалима ухудшалось с каждым днем, а обещанная египтянами помощь так и не приходила. Постепенно царский двор пришел к выводу, что Египет не придет на выручку Иудее. Не случайно библейский текст содержит примечательную фразу, относящуюся ко времени воцарения юного Йеояхина: «Царь Египта не выходил больше из страны своей, потому что захватил царь вавилонский от потока египетского до реки Евфрат все, что принадлежало царю египетскому» (4 Цар. 24:7). Это свидетельство о коренном изменении стратегии Египта в отношениях с Вавилонией: о переходе от наступления к обороне. Поняв, что спасения ждать больше неоткуда, царский совет счел бессмысленной дальнейшую защиту Иерусалима и, желая сохранить город и жизнь его жителям, решил пойти на добровольную капитуляцию. В марте 597 г. до н. э. молодой царь со своей семьей, придворными и военачальниками вышел навстречу вавилонянам, чтобы мирно сдать город. Так закончилось трехмесячное царствование Йеояхина в Иерусалиме и началось его безвременное пленение в Вавилоне.

Согласно книге Царств, вавилоняне увели из Иерусалима десять тысяч человек: царскую семью, придворных сановников, воинов, ремесленников, самых богатых и знатных горожан. Большинство из них, семь тысяч, составляли отборные воины и примерно тысячу — ремесленники и кузнецы. Не ограничившись этим, Навуходоносор «вывез оттуда все сокровища дома Господня и сокровища дома царского… И царь вавилонский сделал царем вместо него (Йеояхина. — И.Л.) дядю его Маттанию, изменив его имя на Цидкию» (4 Цар. 24:13, 17). Выбор вавилонского царя пал на Маттанию не случайно: он был родным братом царя Йеоахаза, которого фараон Нехо II приказал увести в Египет и там умертвить. По логике вещей новый царь и его семья должны были враждебно относиться к египтянам, в особенности к правившему тогда Нехо II, а следовательно, избегать союза с Египтом. Однако, как показали дальнейшие события, Навуходоносор ошибся, и проегипетские настроения не исчезли со сменой царя. Вероятно, и принятие Маттанией нового имени — Цидкия (Седекия), означавшего «Господь — справедливость моя», тоже не случайно. В те времена, как свидетельствует пророк Иеремия, народ Иудеи жил ожиданием царя, потомка Давида, который должен был спасти Иудею и Израиль и который должен был зваться «Цидкияну» — «Господь — справедливость наша» (Иер. 23:5–7). Маттания, хорошо знавший о чаяниях своего народа, вполне естественно использовал их при вступлении на престол.

Обращает на себя внимание то, что о всех четырех царях после Иосии — Йеоахазе, Йеоякиме, Йеояхине и Цидкии — библейские источники отзываются весьма нелестно, поскольку все они «делали неугодное в очах Господа». На языке носителей традиции это означало, что они не были последовательными яхвистами, допускали и даже поддерживали служение языческим культам. Целая череда «неугодных» царей свидетельствует о потере ааронидами контроля над царской властью. Правда, значение данного обстоятельства вряд ли стоит преувеличивать. В последние два десятилетия перед падением Иерусалима аарониды, преодолев прежние разногласия, нашли общий язык со своими противниками — иудейскими аристократами, связанными с традиционными ханаанскими культами и их жречеством. Книга Паралипоменон содержит на этот счет очень интересное признание, подтверждающее факт примирения двух враждебных партий: «Да и все начальствующие над священниками и над народом много грешили, подражая всем мерзостям язычников, и осквернили дом Господа, который Он освятил в Иерусалиме» (2 Пар. 36:14). В последние годы существования Южного царства борьба шла уже не столько между яхвистами и язычниками, сколько между проегипетской и провавилонской партиями. В конце VII — начале VI в. до н. э. Иудея снова оказалась «между молотом и наковальней» — между набиравшей силу Нововавилонской империей и Египтом, который, временно укрепившись при фараонах саисской династии, стал претендовать на господство в Палестине, Финикии и южной Сирии.

Судьба страны и ее благополучие зависели от правильного выбора наиболее сильной стороны, но сделать его было непросто. В 609–605 гг. до н. э., когда фараон Нехо II безраздельно властвовал над всем сиро-палестинским регионом, преимущество Египта казалось бесспорным. Однако после битвы под Кархемишем в 605 г., когда вавилоняне сокрушили египтян и отобрали у них все спорные территории, более сильной стороной стала Вавилония. Затем неудачная попытка завоевания Египта, предпринятая Навуходоносором II в 601 г., восстановила некоторое равновесие сил между двумя державами. В Иерусалиме предпочитали ориентироваться на Египет, который был ближе не только в территориальном отношении, но также и в историческом, культурном и экономическом, и связи с ним были в то время куда прочнее, чем с Вавилоном. К тому же среди сановников фараона и наемников его армии находилось немало выходцев из Иудеи и бывшего Израильского царства, что еще больше связывало две страны. Вероятно, и размер дани, которую запрашивали египтяне, был существенно меньше того, что требовали для себя вавилоняне. Но главное, Египет обещал военную помощь в случае нападения вавилонян на Иудею. Все эти факторы привели к тому, что проегипетская партия в Иерусалиме стала явно доминировать над провавилонской. Оба иудейских царя — Йеояким и Цидкия, — правивших последние два десятилетия (609–587 гг. до н. э.) перед падением Иерусалима, являлись приверженцами Египта. Политика первого могла объясняться тем, что он был обязан египтянам своим престолом, но проегипетская ориентация второго, которого посадили на трон уже вавилоняне, говорит о безусловной заинтересованности Иудеи в союзе с Египтом.

Раскол на проегипетскую и провавилонскую партии затронул все политические группы Иудеи, боровшиеся за власть; не избежали этого аарониды и левиты. Из книги пророка Иеремии известно, что помощник первосвященника иерусалимского Храма Цефания, главный смотритель Храма Пашхур, высокопоставленный священник Шемая из Нэхэлама, ушедший вместе с царем Йеояхином в первое вавилонское изгнание, — все они были настроены против халдейского Вавилона. Известные в то время яхвистские пророки — Ханания из Гивона, а также Ахав и Цидкияху — проповедовали скорый конец власти халдеев и возвращение изгнанников из Вавилона. Они рассчитывали на то, что Египет совместно с Мидией и Эламом очень скоро сокрушит военную мощь халдеев и, сея подобные иллюзии, фактически подталкивали народ к неповиновению и к конфронтации с новой империей.

Другой, провавилонский, лагерь представляли пророк Иеремия из Анатота, пророк Урия из Кирьят-Йеарима, а также семья писца Шафана, в частности его сын, высокопоставленный сановник Ахикам, и внук Гедалия, назначенный впоследствии вавилонянами наместником Иудеи. Разумеется, в книге Иеремии содержится очень скудная, фрагментарная информация о политической борьбе в Иерусалиме накануне падения Иудеи, так как пророка интересовали не история и политология, а отношения между людьми и Богом. Вместе с тем даже из того немногого, что он сообщает, ясно, что провавилонская партия, хотя и уступала проегипетской, но была достаточно многочисленна и представительна. В этом плане весьма красноречиво признание самого царя Цидкии. Когда Иеремия убеждал его, что единственным спасением для него и всего Иерусалима будет немедленная сдача города вавилонянам, Цидкия с горечью ответил: «Боюсь я иудеев, которые перешли на сторону вавилонян, дабы не предали меня в руки их, и не надругались бы те надо мною» (Иер. 38:19). Если царь опасался не вавилонян, а своих же иудеев, то, очевидно, немалая часть иудейской знати уже находилась на стороне Навуходоносора и горела желанием отомстить царю и его приверженцам за перенесенные преследования.

О том, что взаимоотношения политических противников носили крайне нетерпимый и жестокий характер, свидетельствует и участь самого Иеремии. Когда свиток с его пророчествами впервые прочитали царю Йеоякиму, тот собственноручно стал вырезать ножом каждую фразу и бросать кусочки пергамента в огонь до тех пор, пока весь свиток не был изрезан и сожжен. От гнева царя пророка спасло лишь то, что он успел вовремя скрыться у своих друзей. По приказу главного смотрителя иерусалимского Храма Иеремию избивали и сажали в колодки, священники требовали вынести ему смертный приговор. А во время осады Иерусалима его бросили в страшную подземную тюрьму, где он чуть не умер. Лишь вмешательство его тайных сторонников среди приближенных царя спасло Иеремии жизнь.

Куда хуже оказалась участь пророка Урии из Кирьят-Йеарима, у которого не нашлось таких влиятельных покровителей, как у Иеремии. Урия, по словам Иеремии, пророчествовал об Иудее и Иерусалиме точно так же, как и он сам. Услышав его предсказания, царь Йеояким приказал умертвить пророка. Узнав об этом, Урия бежал в Египет, где надеялся укрыться от грозившей ему опасности, однако царь, пользуясь близкими отношениями с Египтом, послал туда своих людей. «И вывели они Урию из Египта, и привели его к царю Йеоякиму, и поразил тот его мечом, и бросил труп его на могилы людей из народа» (Иер. 26:23).

Впрочем, жестокие наказания обрушивались не только на головы сторонников провавилонской партии, впоследствии столь же немилосердно расправились со своими противниками из проегипетской партии и победившие вавилоняне. Они схватили уже упомянутых пророков Ахава и Цидкияху и по приказанию Навуходоносора изжарили их на огне (Иер. 29:22). Но борьба между провавилонским и проегипетским лагерями носила не только взаимоуничтожающий характер. Обе стороны пытались воздействовать на людей и другими, не менее наглядными средствами. Так, пророк Иеремия, рискуя своей жизнью, старался убедить сначала царя Йеоякима, а потом царя Цидкию, священников и жителей Иерусалима в необходимости преклонить голову перед «ярмом вавилонским»: «И вы не слушайте пророков ваших, — говорил он, — чародеев ваших и сновидцев ваших, ни гадателей, ни колдунов ваших, которые говорят вам: „не будете вы служить царю вавилонскому“. Ибо они пророчествуют вам ложь, чтобы удалить вас из страны вашей… Так сказал Господь: тот народ, который преклонит шею свою под ярмо царя вавилонского и будет служить ему, оставлю Я его на земле его, и будет он возделывать ее и жить на ней. И Цидкии, царю иудейскому, говорил я все те же слова и сказал: преклоните шею вашу под ярмо царя вавилонского и служите ему и народу его, и будете живы. Зачем умирать тебе и народу твоему от меча, голода и мора, как изрек Господь о том народе, который не будет служить царю вавилонскому?» (Иер. 27:9–13). Для большей убедительности пророк Иеремия надел себе на шею деревянное ярмо и так ходил среди народа, приходил в нем в иерусалимский Храм и дом царя, пытаясь внушить всем необходимость смириться перед властью Вавилона, которая, по его словам, была от Бога и надолго — на семьдесят лет. Мало того, точно такое же ярмо он послал царям Эдома, Моава, Аммона, Тира и Сидона, чтобы и они служили царю вавилонскому, в чьи руки Господь отдал все эти земли.

Однако проповедь Иеремии встречала серьезное возражение со стороны другого известного тогда пророка — Ханании, который, опять-таки ссылаясь на волю Господа, убеждал людей в обратном. Находясь на богослужении в иерусалимском Храме, он в присутствии священников и всего народа бросил в лицо Иеремии совсем противоположное пророчество: «Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: сокрушу Я ярмо царя вавилонского. Через два года возвращу Я на место это всю утварь дома Господня, которую взял с этого места Навуходоносор, царь вавилонский, и привез в Вавилон. И Иехонию, сына Йеоякима, царя иудейского, и всех изгнанников из Иудеи, которые пришли в Вавилон, возвращу Я на место это, — сказал Господь, — ибо сокрушу Я ярмо царя вавилонского» (Иер. 28:2–4). В подтверждение своих слов Ханания снял ярмо с шеи Иеремии, сломал его и заявил во всеуслышание: «Так сказал Господь: так же сокрушу Я ярмо Навуходоносора, царя вавилонского, через два года, [сняв его] с шеи всех народов» (Иер. 28:10–11). В ответ Иеремия обратил внимание людей на то, что о пророке судят лишь по исполнению его пророчеств, а позднее, вместо сломанного деревянного, демонстративно одел себе на шею железное ярмо.

Не менее ожесточенная борьба между провавилонской и антивавилонской партиями шла за сердца и умы тех иудеев, кто ушел в первое вавилонское пленение вместе с царем Йеояхином (Иехонией) в 597 г. до н. э. Иеремия призывал изгнанников не тешить себя иллюзиями на скорое возвращение, а обосновываться в Вавилонии надолго и всерьез: «Стройте дома и живите в них, сажайте сады и ешьте плоды их. Берите жен и рождайте сыновей и дочерей… И просите мира для того города, в который Я [Господь] переселил вас, и молитесь за него Господу, ибо при его благополучии и вы будете благополучны» (Иер. 29:5–7). Пророк утверждал, что Господь непременно вспомнит о них и через семьдесят лет вернет их на то же место, откуда изгнал. Однако провавилонская партия, хотя и наиболее прагматичная и реалистичная по своим взглядам, была непопулярна не только в Иерусалиме, но и среди самих изгнанников в Вавилонии. Священник Шемайя из Нэхэлама, один из религиозных лидеров изгнанников, после получения послания Иеремии направил священнику Цефании в Иерусалим свой возмущенный ответ: «Господь поставил тебя священником вместо священника Йеояды, чтобы были в доме Господнем наблюдающие за каждым безумцем, выдающим себя за пророка, и чтобы ты сажал его в колоду и в темницу. Так почему же ты не запретил Иеремии из Анатота, выдавать себя за пророка у вас? Ибо он и к нам в Вавилон прислал сказать: плен будет долгим: стройте дома и живите в них; сажайте сады и ешьте плоды их» (Иер. 29:26–28).

Ситуация, в которой оказался Цидкия, была очень проблематичной. Она напоминала дилемму, стоявшую немногим более ста лет ранее перед иудейским царем Хизкией, а также перед последним израильским царем Ошеей. Иудея тяготилась властью халдейского Вавилона, которая была столь же удушающей, как прежде ассирийская. Как и в то время, местные сиро-палестинские правители искушали царя своими планами совместного восстания против халдеев, а египтяне — посулами военной помощи. В случае успеха Иудея восстановила бы свою независимость или, по крайней мере, сменила бы тяжкое вавилонское иго на существенно более легкую зависимость от Египта. Однако неудача могла разрушить страну и поставить ее в еще более худшие условия, чем раньше. Большинство иудейской аристократии и священников-ааронидов были настроены против Вавилона и придерживались проегипетской ориентации. В халдейском Вавилоне они справедливо видели вторую Ассирию, тем более что во многих аспектах его политика мало чем отличалась от ассирийской. Египет казался во всех отношениях ближе и предпочтительнее. Правда, провавилонская партия пыталась доказать, что Египет не являлся альтернативой Вавилону, что он значительно слабее его и к тому же ненадежен, поэтому Иудее, чтобы не навлечь на себя катастрофу, ничего не остается, как временно смириться с халдейским ярмом. Некоторые яхвистские пророки, например Иеремия, рассматривали вавилонскую военную мощь как всего лишь орудие в руках Господа, чтобы наказать Иудею за идолопоклонство, а потому считали бесполезными и даже гибельными любые попытки сопротивления вавилонянам. Избавление они видели в нравственном возрождении народа и в его возвращении к Господу. Но провавилонская партия была в меньшинстве, непопулярна и подвергалась гонениям. Царь, его окружение и большинство народа предпочитали слушать только то, что отвечало их собственным интересам. До тех пор, пока соотношение сил в регионе оставалось явно в пользу Вавилона, у Цидкии не было другого выбора, как и дальше признавать его власть, однако лишь только появились признаки ослабления военной мощи Навуходоносора, он заколебался.

Во второй половине 90-х годов VI в. до н. э. на Нововавилонское царство обрушилась целая череда внутренних и внешних неурядиц. Прежде всего, в самом Вавилоне вспыхнуло восстание против власти Навуходоносора, в котором приняли участие и некоторые отряды вавилонской армии. Почти одновременно с мятежом в столице войска Элама атаковали Вавилонию с востока, навязав ей тяжелую и кровопролитную войну. Не успел Навуходоносор расправиться с мятежниками и эламской армией, как у него в тылу, в Сирии, вспыхнули восстания покоренных народов. Если прибавить к этим проблемам трения в отношениях с бывшими союзниками — Мидией и персами, а также неспособность захватить Египет, то Цидкия имел серьезные основания полагать, что Нововавилонская империя переживает трудности и ослабевает. Под влиянием этих событий правители палестинских и финикийских государств стали вынашивать планы по созданию совместной коалиции против Вавилона. Цари Эдома, Моава, Аммона, Тира и Сидона вступили в секретные переговоры с Цидкией, предложив ему участие в их союзе. Иудея являлась в то время самым крупным и сильным царством среди палестинских и финикийских государств, она обладала самой многочисленной армией среди них, поэтому ее вступление в коалицию считалось крайне желательным. Однако главным фактором в решениях Цидкии было не создание антивавилонского союза из маломощных государств Финикии и Палестины, а позиция Египта. Иудея нуждалась в доказательствах того, что египтяне не оставят ее в трудный час наедине с армией Навуходоносора, как это произошло в 597 г. Но правивший в 595–589 гг. до н. э. фараон Псамметих II, будучи осмотрительным политиком, опасался брать на себя какие-либо обязательства, хотя и всячески старался привлечь на свою сторону иудейского царя. Не чувствуя себя готовым к новой конфронтации с Вавилонией, Псамметих II проводил очень осторожную политику в Азии. В отличие от своего отца Нехо II он уделял главное внимание не Сирии и Палестине, а Нубии. Именно здесь, в южном направлении, он организовал успешный поход против нубийской армии, которая была несравненно слабее вавилонской и не могла противостоять натиску египтян. Что касается сиро-палестинского направления, то вся египетская активность там свелась лишь к организации мирного визита фараона и главных жрецов в соседнюю Иудею и некоторые филистимские города, что само по себе представляло демонстрацию политического влияния Египта на вавилонских данников.