Правда и мифы об эпохе Давида и Соломона

Правда и мифы об эпохе Давида и Соломона

Некоторые историки, не находя достаточных археологических подтверждений, ставят под сомнение как военную мощь и завоевания царя Давида, так и грандиозное строительство и экономический расцвет эпохи Соломона. Они считают это явной идеализацией или сильным преувеличением со стороны носителей традиции более позднего времени. С точки зрения этих историков, постройки в Мегиддо, Хацоре и в Гезере, приписанные Соломону, на самом деле были возведены на столетие позже израильским царем Ахавом, поскольку Иудея и Иерусалим X в. до н. э. были слишком слабо заселены и недостаточно развиты экономически, чтобы стать центром крупной державы того времени. В качестве доказательств своей позиции они указывают на продолжение ханаанского культурного слоя в долинах Палестины и на отсутствие следов монументальных сооружений в Иерусалиме того времени[43].

Действительно, археологические данные, относящиеся к этому периоду, противоречивы и явно недостаточны, чтобы подтвердить сообщения Библии, которая по-прежнему является пока единственным письменным источником об объединенном царстве. Однако нельзя забывать, что Ханаан всегда был культурной и политической периферией древней ближневосточной цивилизации. Ее главные центры находились в Месопотамии и долине Нила. Поэтому того, кто ищет в объединенном государстве Давида и Соломона развитую монархию наподобие Вавилонии, Ассирии или Нового царства в Египте, ждет непременное разочарование. Развитые в социально-экономическом и культурном плане монархии в Ханаане возникли существенно позднее. Северное царство, Израиль, стало таким к IX–VIII вв. до н. э., а южное, Иудея, еще позже — в VII–VI вв. до н. э. Кроме того, объединенное царство Давида и Соломона было государством племен хабиру, которые впервые в истории Ханаана объединили всю эту страну. Эти бывшие полукочевники окончательно осели на землю лишь в XII–XI вв. до н. э. и представляли собой крестьян, пастухов и воинов. Ремесло и торговля были в то время уделом ханаанеев, но не хабиру. Не зря же Соломон приглашал мастеров всех видов из Финикии; своих ремесленников, а тем более искусных, у него не было. Именно финикийцы стали учителями израильтян во всех видах ремесла, искусства и торговли. К тому же южные древнееврейские племена, населявшие Иудею, являлись наименее развитой частью хабиру, теми, кто позднее всех вернулся из Египта и позже других осел на землю. А если учесть присоединившиеся к ним мидьянские и эдомитские кочевые кланы, то Иудею вполне можно определить как государство хабиру и суту. Поэтому объединенное царство, а тем более родная Давиду и Соломону Иудея, никак не могли представлять собой развитого и зрелого царства. Но это вовсе не означало, что армия Давида, включавшая ополчения не только южных, но и более многочисленных северных племен, не могла завоевать обширные территории вплоть до реки Евфрат. История знает множество примеров, когда кочевники или бывшие кочевники овладевали огромными территориями и господствовали над более развитыми в экономическом и культурном плане народами, хотя их собственные области и столицы производили убогое впечатление. Нельзя забывать, что, хотя хабиру в военном плане были господствующим этносом в Ханаане, они уступали другим ханаанейским и аморейским народам в социальном и культурном развитии. Тот факт, что многие ханаанейские города оставались нетронутыми в период объединенного царства, отнюдь не свидетельствует о том, что они не подчинялись ему или не входили в его состав. Наоборот, Библия подчеркивает, что уже в конце эпохи судей наступил мир между древнееврейскими племенами и местными аморейскими и ханаанейскими народами, особенно в годы филистимской экспансии в Ханаане. Лучший пример тому — ханаанейский город Кеила в Иудее, на который Давид не нападал, а, напротив, оборонял его от филистимлян. Еще один пример являют собой хивейские города Шхем и Гивон, которые израильтяне со времен Йеошуа не только не разрушали, а защищали от их врагов. Если Моав, Аммон, Эдом и арамейские царства в Сирии были включены в состав государства Давида насильственным путем, то для ханаанейских и аморейских городов более характерно было мирное, добровольное присоединение к объединенному царству. В нем они видели силу, способную защитить их от врагов и положить конец междоусобным войнам. К тому же Давид оставлял им достаточную внутреннюю автономию. Показательно, что Библия, повествуя о походах на Филистию, о завоеваниях Заиорданья и Сирии, совершенно безмолвствует относительно ханаанейских и аморейских соседей. Нет ничего удивительного в том, что в период объединенного царства они избежали разрушений и потрясений. Завоевание йевусейского Иерусалима являлось скорее исключением из общего правила, да и то в силу особого географического положения этого города, вклинившегося между областями южных и северных племен.

Что касается последнего аргумента — отсутствия следов монументальных сооружений, относящихся к Иерусалиму X в. до н. э., — то он мало что доказывает. Известно, что Иерусалим неоднократно полностью разрушался врагами, а затем заново отстраивался его новыми правителями, которые использовали фундаменты и камни прежних построек. Кроме того, сегодняшний Иерусалим стоит непосредственно на месте древнего города, что делает невозможным проведение там полномасштабных археологических раскопок, а следовательно, любые выводы об отсутствии следов монументальных построек являются преждевременными.

Интересно, что все местные народы Ханаана, которые Пятикнижие и книга Йеошуа призывали изгнать за идолопоклонство, в действительности не только благополучно остались на своих местах, но и преимущественно мирно вошли в состав объединенного царства. Это касается ханаанеев, эмореев, хивеев, йевусеев, перизеев, гиргашеев и хеттов. Даже амалекитяне, злейшие враги «дома Иакова», продолжали как ни в чем ни бывало кочевать в Негеве. Вероятно, все призывы к изгнанию идолопоклонников были добавлены в библейские тексты намного позднее, в VI–V вв. до н. э., когда происходила окончательная редакция Ветхого Завета.

Но большинство этих народов тогда уже полностью смешались с древнееврейскими племенами. Если так, то для чего же в повествование о прошлом были внесены столь суровые предписания? Только для того, чтобы повлиять на настоящее и будущее, оградить еще неустоявшуюся монотеистическую веру от влияния языческих религий через смешение с другими народами. У нас есть все основания полагать, что, несмотря на жестокие нравы того времени, этнические процессы в Ханаане определялись не изгнаниями и уничтожениями, а сближением и смешением близкородственных западносемитских народов. В отличие от куда более поздних времен, войны тогда велись не ради физического истребления и изгнания народов, а ради их ограбления и эксплуатации. Различия в религиозных верованиях тоже не были препятствием для ассимиляции племен и народов. Душераздирающие описания того, как Давид поступал с эдомитянами, аммонитянами и моавитянами, скорее всего, крайне преувеличены и добавлены в библейский текст уже в период вавилонского пленения или даже после него. Оскорбленные предательским поведением своих родственников, носители традиции включили эти пассажи в книги Царств в качестве назидания, как надо поступать с плохими соседями и идолопоклонниками. В любом случае, они полностью противоречат как предыдущим, так и последующим событиям. Трудно принять утверждение, что «военачальник Йоав и все израильтяне шесть месяцев оставались в Эдоме, пока не истребили всех мужчин [там]» (3 Цар. 11:16). Если это действительно было так, то каким образом давно перебитые эдомитяне продолжали жить в Эдоме и, более того, заняли южную Иудею после разрушения Первого Храма? То же самое касается аммонитян, которых Давид вывел из Раббы «и положил под пилы и бороны железные, и под железные секиры; и таскали их по кирпичам улиц. И так поступал он со всеми городами сынов Аммона» (2 Цар. 12:31). Вряд ли бы после этого аммонитяне самоотверженно поспешили на помощь Давиду, который бежал из Иерусалима, спасаясь от собственного сына Авшалома. Столь же трудно поверить, что он, поразив моавитян, «смерил их веревкою, положив их на землю; и отмерил две (длины) веревки — на убиение, а (длину) одной веревки, — чтоб оставить в живых» (2 Цар. 8:2). Ведь речь идет о том же самом Давиде, правнуке моавитянки, который прятал своих родителей от царя Саула именно у моавитян, так как больше всего доверял им и имел добрососедские отношения с ними. Более того, сам факт включения книги Руфь в библейский канон свидетельствовал не только о смешении между моавитянами и племенем Йеуда, но и о признании особых отношений между моавитянами и южными племенами. Вероятнее всего, эти жестокости представляли собой не массовое явление, а месть Давида отдельным группам своих противников среди заиорданских народов, однако из назидательных соображений носители традиции абсолютизировали их вне всяких пропорций.

В повествовании о последних годах царствования Давида в библейском тексте упоминается йевусей Аравена, на земле которого царь построил жертвенник по случаю окончания мора. Это имя явно не семитского происхождения, а, скорее, индоарийского, хотя сами йевусеи являлись западными семитами. Здесь мы имеем подтверждение того факта, что арийским и хурритским группам населения удалось проникнуть и осесть в разных частях Ханаана, вероятно, в период, когда гиксосы уже потеряли власть над этой страной, а египтяне еще не захватили ее.

В этнической картине Ханаана времен объединенного царства имеется еще одна проблема, связанная с местоположением Гешура и гешуреев. Как известно, одной из жен царя Давида и матерью его мятежного сына Авшалома была Мааха, дочь правителя Гешура, Талмая. Библейский текст, с одной стороны, помещает Гешур в Арам, то есть на северо-восток, с другой — говорит о гешуреях, как об одном из враждебных народов пустыни, который вместе с амалекитянами жил в Негеве и на Синае (2 Цар. 15:8; 1 Цар. 27:8). Очевидно, своевременно поправить данную ошибку было невозможно, так как эта часть Ветхого Завета составлялась и редактировалась в VI–V вв. до н. э., когда гешуреев как отдельного народа уже давно не существовало. В любом случае, они представляли небольшой западносемитский народ, слившийся со своими более крупными соседями.

Вероятно, именно в период правления Давида и Соломона была написана начальная версия первых четырех книг Пятикнижия. Их авторы, очевидно, использовали немногочисленные письменные тексты, оставленные Моисеем и его последователями — первыми носителями традиции, а также устные предания из эпоса как южных, так и северных племен. Политические интересы объединенного царства требовали обоснования необходимости единства двух главных партнеров по союзу — Израиля и Иудеи — и легитимизации ведущей роли последней. Новое государство и его цари нуждались не только в пышном дворе, но и в собственной истории, которая бы подтверждала их право на суверенную власть в глазах как жителей страны, так и внешнего мира. Да и сами носители традиции — левиты и аарониды — были заинтересованы в освящении корней яхвизма и соединении их с глубинными пластами истории не только южных, но и северных колен. Поэтому перед первыми составителями Торы (Пятикнижия) стояла нелегкая задача: создать единую историю и родословие двух разных групп древнееврейских племен. Они справились с этой задачей блестяще. Им удалось необычайно искусно соединить эпос двух групп: патриархи южных племен — Авраам, Исаак и Иаков — стали одновременно и праотцами северных, а родоначальник северных колен — Израиль — слился в одном лице с патриархом южных — Иаковом. «Дом Иосифа» стал частью большой семьи того же Иакова.

Общее родословие потребовало и унификации истории обеих групп. Так появилась версия об одновременном уходе в Египет, о совместном пребывании там в течение четырех столетий и общем исходе под руководством Моисея. В этой новой истории вождь северных племен Йеошуа оказался преемником лидера южных — Моисея, а его завоевания в Ханаане стали совместным делом обеих племенных групп. С другой стороны, принятие синайских заповедей и монотеизм Моисея превратились в общее достояние как южных, так и северных колен. Этот симбиоз культурного и исторического наследия двух различных групп обогатил каждую из них, как, впрочем, и духовную жизнь всего человечества, но поставил в тупик современных историков и археологов. Ибо там, где они ищут исторический путь одного народа, скрыты фактически две истории и два народа.

Позднее, уже после раскола объединенного государства, на основе этой изначальной единой версии возникли два источника современных библейских текстов: «Яхвист» (J) — в Южном царстве и «Элохист» (E) — в Северном. Скорее всего, эта первоначальная версия была знакома и авторам третьего, еще более позднего библейского источника — так называемого «Дейтерономиста» (D), — создавшим последующие книги: Второзаконие (последнюю часть Пятикнижия), книгу Иисуса Навина и четыре книги Царств. Так было положено начало уникальному историко-литературному и религиозно-философскому произведению, которое не имеет себе равных ни в древнем мире, ни в современном.