Глава девятая. ПОСЛЕ РЕШЕНИЯ ХЕТТСКИХ ПРОБЛЕМ
Глава девятая. ПОСЛЕ РЕШЕНИЯ ХЕТТСКИХ ПРОБЛЕМ
Цветущий чертополох на лугу Хаджи Мехмеда
До сих пор жизненная кривая Грозного и кривая развития хеттологии совпадали; после издания «Хеттских иероглифических надписей» они начинают расходиться. Грозный считает свои хеттологические исследования завершенными и видит перед собой свободный путь к цели, которая еще со студенческих лет притягивала его «прямо с магической силой»: написать такую историю древнего Востока, чтобы в ней не было белых страниц.
Почти 40 лет готовился Грозный к написанию этой книги. Вся его работа по дешифровке и археологическая деятельность были лишь устранением препятствий, лежавших на путиисторика. В канун Рождества 1935 года он тщательно сравнял стопку черновой бумаги и на первом листе написал: «Древнейшая история Передней Азии». Но прежде чем вышло полное издание этой книги (в которую была включена и древнейшая история Индии и Крита), должно было пройти еще 14 лет. И каких лет!
В процессе работы над книгой Грозный поступал как всякий автор большого синтетического труда: он публиковал монографии — частично потому, что его снедало нетерпение (тот, кто хочет обогатить науку, сам «богат нетерпеливостью»), частично, чтобы проверить, как воспримут его выводы коллеги и просто люди, проявляющие интерес к этой теме. А поскольку интерес к работе Грозного существовал повсюду, его исследования, статьи и интервью выходят не только на чешском, французском, английском, немецком и русском, но и на испанском, голландском, шведском, польском, украинском, литовском, латышском, турецком и армянском языках. Только для сравнения: в это время наиболее переводимым чешским писателем был Карел Чапек — его романы и драмы издавались на десяти иностранных языках, труды Грозного на четырнадцати!
Результаты своих исследований Грозный прежде всего публикует в журнале «Архив ориентальны», который он основал в 1929 году как орган пражского Восточного института, объединившего виднейших чехословацких ориенталистов (среди сотрудников его кроме Грозного можно назвать египтолога Франтишека Лексу, тюрколога и ираниста Яна
Рыпку, индологов Винценца Лесного и Моржица Винтернитца, арабистов Алоиса Мусила, Рудольфа Ружичку и Феликса Тауэра, историка религии и этнографа Отакара Пертольда, семитолога Яна Бакоша, — если ограничиться десятью наиболее крупными учеными, имена которых уже тогда были известны специалистам всего мира). А так как, даже говоря о мертвых языках, ничем нельзя заменить живое слово, Грозного не останавливают тысячи километров пути, и он рассказывает и дискутирует о своей работе с учеными половины Европы. Только в 1935 году по приглашению университетов и обществ ориенталистов он выступает с лекциями и докладами в Варшаве, Риме, Гётеборге, Упсале, Осло, Стокгольме, Хельсинки, Брюсселе, Льеже, Амстердаме, Утрехте, Неймегене… Позднее в Риге, Каунасе, Тарту и снова в Брюсселе и Париже.
Он еще раз едет в Турцию, чтобы читать лекции в университетах Стамбула и Анкары, а также «для широкой публики» в Кайсери. Однако лекция эта — только повод, чтобы снова посмотреть на Кюпьтепе. Здесь он находит следы раскопок профессора Леви, у которого были «необходимые средства». Но и эти раскопки уже заброшены…
Один из карахююкских армян узнает «чешского бея» и представляет ему двух своих сыновей. А потом спрашивает, будет ли он продолжать раскопки. Грозный пожимает плечами, но, прощаясь, говорит: «До свидания!». Затем отправляется на луг, купленный им у наследников Хаджи Мехмеда. Пробирается через густой кустарник и приходит к месту — он точно его помнит, — где когда-то ему удалось найти архив канесской торговой палаты. «На этом месте цветет чертополох, и бабочки летают над диким сухим укропом». Полный воспоминаний и надежд, возвращается он к своей арбе и приказывает ехать назад. Это было его последнее путешествие по территории древнего Востока. Но не Востока вообще.