Красота

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Красота

Красота окружавшего культурного пространства чувствовалась как зрителями, так и участниками. Превосходство новой церкви над библейскими святилищами, говорил Фотий в середине IX в., «вызвано не превосходством Божьей милости и Святого Духа над Законом Божьим и Писанием, но красотой и великолепием искусства этой церкви». Но о какой красоте, о каком искусстве идет речь? Произведения средневекового искусства, созданные по заказу императоров, «не были простым выражением личных чувств и мыслей художника, а соответствовали практическим требованиям культа» (R. Assunto). Искусство оценивалось исходя из целей его предназначения и эстетических качеств, — насколько они являлись показателем функциональности и соответствовали назначению произведения. В Византии были зафиксированы некие каноны, роль ремесленника или художника состояла в том, чтобы приспособиться к природе объекта. Если это удавалось, говорили о достижении сходства с образцом, но не о создании произведения искусства. Существовало два определения искусства: одно натуралистическое, другое — религиозное. Первое обращается к красоте природы, какой ее видели философы: «В произведениях искусства, — писал Лев Византиец в VI в., — можно видеть, как в результате работы бесформенные предметы, с которыми имеют дело, превращаются в благородные и полезные. Искусство в итоге дает то, чего нет в природе, так флейта, цитра и подобные инструменты издают звуки под воздействием искусства, так золото и другие материалы приобретают пластику животных и даже человеческие формы, механика изобретает астрономические инструменты, часы и другие подобные вещи, и слишком долго перечислять все, что изобретательный ум добавляет к вещам, благодаря искусству красоты и извлечения полезного из природы без каких-либо ограничений и ущемления ее сути». Художник, как пишет святой Василий, и эта формула будет сохранена на протяжении всего Средневековья, «рисует икону по образцу другой, не отрывая взгляда от модели и стараясь передать черты произведения, которое он копирует». Работа ремесленника, которую можно увидеть в манускрипте Иерусалима, или святого Луки, состояла в том, чтобы изобразить Богородицу с Младенцем с натуры. Первоначальное представление о натурализме произведения искусства дополняется Фотием (IX в.): «Нарисованный образ вещи всегда испытывает влияние модели, он, подобно зеркалу, способен уловить видимое… Нужно, чтобы взгляд на него был похожим на объект для принятия и созерцания его. Всякое существо становится божественным и красивым, если оно хочет созерцать Бога и Красоту. Красота должна быть различима внутренним взором, а не глазами». Искусство не только имитация, непосредственная и более или менее идеализированная копия предмета, но средство общения с Высшим Разумом, который воплощен в произведении.

Воспроизводить, чтобы объяснять. Понятие авторства, идет ли речь об иконе, о другом ли произведении византийского искусства, несколько отлично от того, к какому мы привыкли, и это понятно. Сколько византийских текстов, житий святых, стихов, романов, хроник, словарей, комментариев всех сортов «никогда никому не принадлежало, каждый переписчик был еще и редактором, и соавтором… иногда издания пролога или нескольких слов во вступлении было достаточно, чтобы поменять adespoton (анонимный текст) или простой отрывок научного труда» (L. G. Westerink). Византийское искусство не сохранило, в отличие от литературы, корпуса подписанных «классических» произведений, они создавались в основном для нужд православной церкви и оставались анонимными. Интеллектуальные амбиции культурных кружков византийцев были исключительно филологическими, их цель состояла в сохранении правильных текстов, и иллюстрации к книгам воспринимались как иконы без какого-либо эстетического значения и служили для частного почитания: художник назывался только в том случае, если он был еще и писцом (H. Belting). Набожные намерения в итоге были очень далеки от светских представлений, даже если они и были тесно связаны с властью.