Послесловие
Послесловие
Все румыны после 21–22 декабря 1989 г. питали большие надежды на лучшее. Большинство тешило себя иллюзиями, что жизнь, как по волшебству, моментально изменится. Многие искренне верили, что теперь-то уж точно придут американцы (или западноевропейцы) – которых так долго ждали с 1945 г., – и начнется стремительное и ощутимое процветание общества. Другие, настроенные более скептически и реалистично, полагали, что до наступления изменений должно пройти какое-то время, поскольку очень трудно преодолеть наследие старого режима. Некоторые даже хотели немедленно отодвинуть в сторону все старое поколение, названное «коммунистическим», за то, что оно «жило при коммунизме» и содействовало развалу страны (если не прямо участвовало в нем).
Безусловно, коммунистические лидеры несли ответственность за все произошедшее, но нельзя было обвинять весь народ. С другой стороны, у этого народа почти невозможно было отыскать «незапятнанных» лидеров, поскольку вся румынская элита, за очень небольшим исключением, входила в число почти четырех миллионов членов КПР. Большинство этих так называемых коммунистов голодало и жило в темных квартирах вместе со всеми румынами, а некоторые из них даже тем или иным образом сопротивлялись режиму. В стране было невозможно найти грамотных управленцев, профессиональных политиков, знающих банкиров и сведущих экспертов в области капиталистической экономики. Естественно, на Западе жили опытные и имевшие престиж румынские специалисты, готовые служить новой Румынии, но общественное /672/ мнение относилось к ним сдержанно. Ощущались последствия старой, хорошо организованной пропаганды. О них говорили, что они не страдали вместе с народом, не ели «колбасы из сои»…
После относительной нормализации ситуации в декабре 1989 – январе 1990 г. началась постепенная демократизация общества, поначалу в довольно робких и гибридных формах на фоне всеобщей нестабильности. В качестве возрожденных и принятых за эталон весьма непохожих моделей демократического устройства выступали современный Запад и Румыния между двумя мировыми войнами. Таким образом, на основе разнородных критериев сформировались политические партии. Первой был Фронт национального спасения (ФНС), определявшийся первоначально как «политическая организация, объединяющая личности и группы» (позже разделившаяся и реструктурированная). Очень быстро были воссозданы старые партии, запрещенные в 1947 г.: Национал-цэрэнистская (НЦП), которая добавила в свою доктрину постулаты христианских демократов (НЦХДП), и Национал-либеральная партия (НЛП). Затем появились другие партии и политические организации различных ориентации, в том числе партии национальных меньшинств (например, Демократический венгерский союз Румынии – УДМР). Они часто распадались или создавали всяческие союзы, коалиции, группировки для участия в выборах или в иных целях. Если оставить в стороне политические организации национальных меньшинств, в политической жизни Румынии после 1989 г. выступали в основном лево-центристские и право-центристские партии, хотя это разделение очень относительно. Конституция 1991 г. запретила любые политические организации крайне правого толка (фашистского типа) или лево-экстремистские (коммунистического толка), хотя в составе некоторых политических сил имелись подобные экстремистские элементы.
После 1989 г. в Румынии не раз проводились выборы, в ней сменялись правительства и у власти побывали два президента. Один из них придерживался социал-демократической ориентации и в молодости был лидером коммунистов (Ион Илиеску). Другой, принадлежащий к христианско-демократическому направлению, в прошлом был членом КПР, однако не занимал важных должностей (Эмиль Константинеску). Правительства в основном были окрашены в те же политические цвета. По 1996 г. включительно и после 2000 г. правительства были социал-демократическими, а некоторые аналитики называли их «неокоммунисти- /673/ ческими» (премьер-министры Петру Роман, Николае Вэкэрою и Адриан Нэстасе). Между 1996 и 2000 гг. к власти преимущественно приходили христианско-демократические и либеральные правительства (премьер-министры Виктор Чорбя, Раду Василе и Мугур Исэреску). Необходимо подчеркнуть, что после почти 40-летнего правления единственной партии подобная классификация, основанная на программе, является крайне относительной. Тем не менее, чередование у власти различных политических сил показывает, что в Румынии вновь установилась демократия, правда, развивающаяся еще рывками, довольно неуклюжая и с элементами «самобытности». Фактически речь идет о длительном переходе, для которого характерны социальные и экономические проблемы, воссоздание системы конкуренции, приватизация и реституция конфискованной собственности, реструктуризация всей экономики, сокращение рабочих мест и сильное недовольство в обществе. Люди были разочарованы трудностями повседневной жизни, неразгаданными «тайнами революции» и тем, что «террористы» никогда не будут пойманы. Их раздражали невнятное расследование деятельности секретной полиции («Секуритатэ»), их психика подвергалась воздействию противоречивых известий и слухов. В этой обстановке ни одной из партий и коалиций, приходивших к власти, не удавалось править так, чтобы граждане были довольны. Реакции общества (спонтанные или запрограммированные) были разнообразны – от уличных столкновений в Тыргу-Муреше и захвата Университетской площади (1990) до похода на Бухарест шахтеров из Валя-Жиулуй (знаменитый «марш шахтеров») и множества забастовок. Вскоре стало ясно, что румынское общество страдает унаследованными от прошлого пороками, ограниченностью политического класса, деформированным коллективным сознанием. Свою роль играли и трудности переходного периода. Преображение румынского общества – пусть реальное и зримое – происходило медленно и сопровождалось целым рядом неудач.
Оставались надежды и мечты, которые со временем становились все менее отчетливыми. После 1989 г. румыны хотели как можно скорее выйти из коммунистических альянсов, навязанных им «великим восточным соседом», и войти в НАТО и Евросоюз. Опросы общественного мнения показывали, что 80–90 % граждан страны стремились к интеграции Румынии в евроатлантические структуры, что могло бы поставить ее впереди всех бывших ком- /674/ мунистических государств. Однако все оказалось не так просто, как думали румыны. Страна унаследовала катастрофическое положение, впоследствии только усугубившееся: централизованную экономику, состоявшую из бесполезных, не поддававшихся реформированию гигантских предприятий, бедность, множество сирот, брошенных и больных СПИДом, безработицу, инфляцию, коррупцию, массовую эмиграцию на Запад, нарушения прав человека. По этим причинам румыны поначалу не попали в число «награжденных», которых пригласили вступить в НАТО: поляков, чехов и венгров. И хотя разочарование, постигшее их в 1997 г., было очень глубоким, именно румыны встречали мирового лидера, президента США Билла Клинтона с необыкновенной человеческой теплотой. Ожидавшие прихода Запада в течение пятидесяти лет, они считали, что могут подождать еще немного, поскольку европейский идеал стоит жертв. К сожалению, необходимость этих общих жертв понимает и осознает только часть населения, тогда как другая ожидает, что чудо свершится само собой. На фоне таких ожиданий возросли разочарование и недовольство людей, особенно когда время от времени очередная Кассандра вновь пугала Румынию «Востоком», предрекала ей неспособность к обновлению, положение «задворок», «буферной зоны» между «Востоком» и «цивилизованным миром».
Между тем, несмотря на замедленность переходного периода, признаки нормализации и интеграции в демократическую Европу становились все более очевидными. Была урегулирована проблема национальных меньшинств в соответствии с признанными международными стандартами – начиная с представительства в парламенте и участия в управлении до разнообразных способов развития национальной идентичности. Новым свидетельством западной ориентации и следования европейскому предназначению румынской нации стал несколько раз откладывавшийся Румынской православной церковью визит папы Иоанна Павла II в Румынию, состоявшийся в 1999 г. В этой первой православной стране, которую посетил папа, его с невиданным до сих пор христианским и человеческим порывом встретили сотни тысяч людей. Святой отец пролил благодать и благословил всех румын, независимо от их вероисповедания. Затем, вследствие ощутимых успехов внутри страны и изменившейся мировой ситуации после террористических атак на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 г., Румынию в 2002 г. официально пригласили присоединиться к НАТО, /675/ а в 2004 г. она стала действительным членом этой организации. Нового американского президента Джорджа Буша, приехавшего в Бухарест, народ встретил с энтузиазмом и радужными надеждами, засиявшими под едва прояснившимся бухарестским небом. Люди облегченно вздохнули, довольные, что над ними раскрыли зонт для их безопасности, который они воспринимали, хотя еще очень смутно, как своего рода панацею, способную разрешить все их проблемы. Еще одно изменение состояло в примирении с королем Михаем I – единственным из ныне живущих глав европейских государств времен Второй мировой войны (1940–1947). Король вновь принял румынское гражданство и получил часть собственности королевского дома, вернулся к общественной деятельности в стране и участвовал в кампании по евроатлантической интеграции Румынии. Наконец, недавно, после расследования международной комиссией, возглавляемой лауреатом Нобелевской премии мира Элией Вайзель, Румыния официально признала геноцид евреев на своей территории в годы мировой войны и ответственность тогдашних румынских властей за эту трагедию еврейского народа. В школьные программы страны было введено изучение холокоста и установлен День памяти его жертв. Румыны начали понимать, что нормальное состояние общества подразумевает и ответственность за прошлое со всеми его светлыми и темными сторонами.
После присоединения Румынии к НАТО активизировались переговоры по вступлению страны в Совет Европы. В данном случае критерии оказались более суровыми, и следует приложить больше усилий, учитывая сложные международные отношения, усиление терроризма и некоторую напряженность, возникшую между США и отдельными европейскими государствами. Тем не менее, Румыния уже находится на пути завершения переговоров по вступлению в Европейский Союз и в 2007 г. станет его действительным членом. Все это, конечно, предполагает повышение благосостояния граждан, но также серьезные жертвы и обязательства, необходимость которых люди постепенно начинают осознавать.
Румыны прокладывали себе путь в этом мире по своему разумению – не лучше и не хуже других народов. Их история не была чистой и незапятнанной, но она не кажется и ужасной, полной катастроф. Она была такой же, как жизнь, поскольку прошлое, в первую очередь, означает жизнь, а уважение к прошлому – это /676/ фактически уважение к самой жизни. Понятно, что румынам хотелось бы, чтобы об их жизни знали не только по клише – легендам о Дракуле, балканской специфике и Чаушеску, но также знакомились с румынской действительностью, культурными ценностями и цивилизацией. В первую очередь, важно знать, что румыны занимают собственное место среди европейских народов. У них есть своя страна с интересным прошлым. В этой стране течет Дунай, и высятся Карпаты, живут, словно в застывшем времени крестьяне Марамуреша, радуют глаз необычной росписью монастыри Молдовы, потрясает дунайская дельта, и плещутся волны Черного моря. Эта страна дала миру Эминеску, Энеску и Брынкуша, в ней живут простые люди, которые работают и ждут, что другие народы тоже проявят к ним интерес. Румыны убеждены, что у них есть, что сказать миру, и слова их весомы и значимы. /677/