Смерть золотоискателя

Смерть золотоискателя

Труд золотоискателя тяжел: по пояс в ледяной воде Сьерры, с головой, открытой обжигающему летнему солнцу, с постоянной болью в спине от изнурительной работы киркой и лопатой^[15]. В этой борьбе выживают только самые выносливые. И нет ничего удивительного в том, что все большее число золотоискателей бросало россыпи ради более легких занятий или чтобы вернуться на родину. Ведь к смертельной усталости от работы на россыпях прибавлялись еще и отнимающая последние силы цинга, вызываемая скудной пищей, дизентерия, различные виды лихорадки, пьянство, а также раны от пуль, стрел и ножей. Врачей было мало. Дж. Тирвитт-Брукс, исследовавший район Материнской жилы в 1849 году, пишет, что к нему непрерывно стали обращаться золотоискатели. Он получал унцию золота за консультацию, «и работа такого рода была одновременно и более прибыльной, и менее изнурительной, чем манипуляции промывочным поддоном»⁽²⁵⁾. Лаперуз, отправившийся на южные россыпи с юным врачом-хирургом Эмилем Амуру, сообщает, что его товарищ быстро оставил кирку и принялся лечить больных. «В кошелек Эмиля рекой потекло золото», — пишет он⁽²⁶⁾.

Консультации и медикаменты стоили непомерно дорого. Чарлз Эдвард Пенкост, страдавший от цинги и «проклятых язв по всему телу», консультировался у некоего доктора Роджерса, который посоветовал ему есть картофель, дал две коробочки хинина и потребовал 50 долларов — и это была еще «"божеская" цена!»⁽²⁷⁾. Но, как говорит наш добрейший квакер, «эта сделка лучше, чем смерть»⁽²⁸⁾.

Людей убивали белая горячка и цинга, периодические нападения индейцев и драки между золотоискателями, бандиты и… климат. Многие золотоискатели накладывали на себя руки, не в силах перенести одиночество, неприятности и усталость. Люди становились циничными и безразличными друг к другу и к смерти; к смерти — в одиночестве от пьянства, или же от какой-нибудь болезни, или от несчастного случая. Сколько старателей умирало подобно зверям в своем логове, никому не нужных, без всякой врачебной помощи, не выслушав утешительных слов священника, лишенных всякого дружеского участия? «Потому что одной из характерных особенностей золотых россыпей был ужасающий, жесточайший эгоизм, охвативший решительно все души», — отмечал чувствительный юный сорокадевятник Леонар Кип⁽²⁹⁾. В палатке умирает покинутый всеми человек? «Может быть, спустя неделю кто-то зайдет сюда, чтобы попросить у него на время какой-нибудь инструмент, и увидит труп. Он позовет друга, и они вдвоем предадут тело земле там, где он лежит, и за свою работу поделят между собой палатку и провизию умершего. Таков конец бедного золотоискателя»⁽³⁰⁾.

Священники были на россыпях еще более редки, чем врачи, и по крайней мере в начале «золотой лихорадки» кое-кого из приехавших пастырей можно было видеть чаще с киркой, чем с Библией в руке. Таким становилось духовное лицо, ставшее жертвой «золотой лихорадки». Джеймс X. Кэрсон свидетельствует: «Умер золотоискатель, которого все очень любили, и мы хотели сделать его похороны настолько пристойными, насколько это позволяли обстоятельства. Даже пригласили пастора, чтобы совершить службу…»

Могила была вырыта в нескольких сотнях метров от лагеря, и пастор, прочитав длинную главу из Библии, стал молиться. Он молился около десяти минут перед людьми, стоявшими на коленях вокруг могилы. Явно думая, что дело слишком затянулось, они принялись исследовать отброшенную землю и заметили, что «в ней сверкнуло золото». «Пастор вошел в раж, — рассказывает Кэрсон, — прикрыл глаза, а его мольбы о душе усопшего разносились по горам, холмам и долинам. Потом он остановился и открыл один глаз, чтобы видеть, что взволновало его аудиторию. Очень спокойно спросил: "Что там такое? Золото? Боже правый! Это та самая земля, которую мы так искали".

Он поднял руку, сказал золотоискателям, что "собравшиеся могут разойтись", и послал за лопатой и тазиком. Нет нужды говорить о том, что бедняга Джордж Б. не был погребен в этой могиле, что его вынули из его богатой ямы и вырыли новую могилу, высоко на склоне горы»⁽³¹⁾. Совпадение этих свидетельств показывает, насколько не хватало набожным золотоискателям присутствия пастора и теплоты братства, освященного евангельской верой, с которой они могли бы радостно воздать хвалу Богу.