Мюре

Несмотря на некоторые уступки со стороны папы, его крутой политический разворот крайне рассердил короля Арагона. Расценив ответ Иннокентия III как отказ дать делу законный ход[226], Педро II решил поддержать графа Тулузского и его сына, который уже 28 января 1213 года присягнул ему на верность и отдался под его покровительство. Двадцать восьмого июля Симон де Монфор послал к королю Арагона своих представителей, которые напомнили ему о необходимости повиноваться папе. Педро II ответил, что он так и намерен поступить, но при этом воздержится отзывать из Тулузы своих рыцарей. Однако уже вскоре он отказался от этой двойной игры и, перейдя через Пиренеи, направился к Мюре — крепости, расположенной в двадцати пяти километрах к югу от Тулузы. Восьмого сентября он уже был под этим сильно укрепленным местом, занятым французами[227]. Извещенный об этом, граф Тулузский не скрывал своей бурной радости. Между тем Симон де Монфор, находившийся в Фанжо, поспешил к своим людям на помощь, взяв с собой рыцарей из Каркассе и группу крестоносцев, прибывших из «Франции» с целью исполнить свои обеты. Их также сопровождали семь епископов и три аббата.

Эти прелаты, во главе с Фульком, надеялись достичь соглашения с Педро II. Они не могли понять, почему один из самых прославленных защитников христианства, победитель мусульман при Лас-Навас-де-Толосе, помогает покровителю еретиков. У них были претензии только к графам Тулузы, Фуа и Комменжа: именно против них они провозгласили или возобновили церковное отлучение 11 сентября, после мессы, торжественно отслуженной в Савердёне. В тот же день они вступили в Мюре и немедленно послали двух монахов к королю Арагона в надежде на соглашение. Педро II с пренебрежением отослал их назад. В четверг поутру прелаты испробовали последнее средство и объявили, что готовы явиться к нему пешком и босые. Новая неудача. Тогда прелаты предоставили говорить оружию и дали действовать Монфору и его рыцарям, которым не терпелось вступить в бой и расквитаться с врагами за потери, понесенные в недавних стычках.

В своих «Филиппидах» Вильгельм Бретонец дает живое и красочное описание битвы при Мюре, состоявшейся в тот же четверг, 12 сентября 1213 года. Король Арагона и его люди поклялись не уходить из тулузской области, пока не захватят Мюре. Хотя королевский капеллан преувеличивает, утверждая, что прелаты отлучили от Церкви Педро II, он также рассказывает, как они поднимали боевой дух воинов. Прелаты предрекали смерть защитникам Мюре, если враги проникнут в крепость, и призывали их не прекращать битву до полной победы. Алэн де Руси, Гийом де Бар, Симон де Монфор, бароны и рыцари отслушали мессу и вооружились. Монфор построил свои силы тремя полками, и каждый из них, один за другим, вышел за ворота крепости. Рыцари, поборники Божьи, устремились в бой. Неожиданно обнаружив, что осажденные идут в наступление, арагонцы ринулись навстречу своей гибели. Вместе с тулузенцами и другими своими союзниками они были намного более многочисленны, чем их враги, даже если не принимать во внимание несуразную диспропорцию, выдуманную Вильгельмом Бретонцем. По правде говоря, эпический жанр терпит такие крайности, которые служат возвеличиванию героев[228].

Монфор уже имел репутацию превосходного стратега. Теперь он показал себя хорошим тактиком и настоящим полководцем[229]. Это позволяет лучше понять, почему соратники избрали его предводителем похода в 1209 году. Решив устроить неожиданную вылазку, он застал врасплох своих противников, которые тем временем готовились к планомерной осаде. Кроме того, он обеспечил тесное взаимодействие пехотинцев и рыцарей: первые вспарывали животы коням, а вторые выбивали из седел вражеских всадников[230]. Король Арагона пришел в ярость, видя, сколь много его рыцарей погибло вместе с их прекрасными боевыми скакунами. Бросив вызов Симону, он пришпорил своего коня и галопом помчался к противнику.

Согласно честным рыцарским правилам, схватка между предводителями двух войск должна была решить исход всей битвы. В ходе стремительной атаки Педро II направил на врага удар своего копья, которое он держал в правой руке. Симон уклонился в сторону и вырвал у него из руки это копье, украшенное королевским флажком. Тогда король ударил его своим мечом, но Симон отбил удар со свирепой яростью, а затем ухватился за королевский шлем, сорвал его, мощным рывком выдернул короля из седла и усадил его на Мореля, своего горячего скакуна[231]. Он хотел увезти Педро II в крепость, ибо считал себя не вправе убить человека королевского звания. Но король, сопротивляясь, вырвался от него и упал в траву. Арагонцы ринулись туда и попытались убить главу крестоносцев, который сражался как лев, чтобы пробиться сквозь смертельное кольцо врагов. Оруженосец Симона, Пьер, потерявший в битве своего коня «после того, как убил сотню воинов» (все согласно Вильгельму Бретонцу), решил спасти хозяина любой ценой. Он грозно занес свой нож над королем Арагонским, и тот стал молить о пощаде. Оруженосец возразил, что ему не следовало пытаться убить Монфора и что спасение последнего зависит от его собственной смерти. Тут он вонзил нож в горло Педро II, а затем выдернул его обагренным королевской кровью.

Увидев, что их предводитель мертв, арагонцы бросились бежать по полям и долинам. Графы Тулузы и Фуа обратились спиной к битве и думали только о спасении своих жизней. Устыдившись своего малодушия, тулузенцы на мгновение прекратили отступление, бросили взгляд в сторону крепости и обнаружили, что «французы» входят туда со всей поспешностью. Люди графа Тулузского вынуждены были отказаться от своего плана взять Мюре внезапным наскоком и вернулись в свой город. Несколько тысяч из них было убито или утонуло при переправе через Гаронну[232].

Раймунд VI прибыл в Тулузу со своим сыном. Встретившись с членами местного капитула, он поручил им начать переговоры с противником о каком-нибудь соглашении и объявил, что намерен съездить в Рим и пожаловаться на «мессира де Монфора, который захватил его землю». Однако Симон де Монфор, не теряя времени, повел стремительное наступление и продвинулся до самых ворот Фуа. Затем он направился в сторону Прованса, расширил свои завоевания в Керси и Аженэ, снова взял Марманд и проник в Перигор. Восстановитель веры и мира, он, однако, не смог взять Тулузу. Фульк и другие епископы попытались примирить тулузенцев с Церковью, но соглашение увязло в спорах о числе заложников, которых должен был бы предоставить город.

В январе 1214 года папа предписал своему легату, кардиналу Петру Беневентскому, отпустить грехи тулузенцам. По прибытии в Нарбонн легат принял изъявление покорности от графа Тулузского и присягу от графов Фуа и Комменжа. 25 апреля он объявил прощение тулузенцам от имени папы и принудил Симона де Монфора выдать ему сына короля Арагона, которого он держал в заложниках.

Немного времени спустя Симон де Монфор взял реванш. Он воспользовался отъездом в Испанию кардинала Петра Беневентского и заручился поддержкой другого легата, Робера де Курсона, для того чтобы собрать собор в Монпелье 8 января 1215 года. Извещенный об этом, Петр Беневентский со всей возможной поспешностью вернулся назад и занял пост председателя на ассамблее, в которой участвовало пять архиепископов и двадцать восемь епископов. Он спросил у прелатов их мнения. Они единодушно ответили, что Монфор должен быть правителем и «единственным главой» всей страны. Они послали архиепископа Амбрёна к папе, чтобы просить его о делегации, которая наделила бы Монфора властными полномочиями.

Победа, одержанная Филиппом II при Бувине в июле 1214 года, ослабила сплоченность между союзниками — Иоанном Безземельным и императором Оттоном. Филипп Август мог теперь, не рискуя, позволить себе заняться южными делами. Если границы христианского мира приобрели стабильность благодаря победе при Лас-Навас-де-Толоса, то границы королевства Французского упрочились в ходе двух последующих лет в результате побед при Мюре (1213) и при Бувине (1214). Тем не менее король Франции соблюдал определенную осмотрительность и ограничился тем, что послал на юг своего сына и наследника, принца Людовика, который смог, таким образом, выполнить свой обет об участии в крестовом походе. Девятнадцатого апреля 1215 года юный принц прибыл в Лион, а на следующий день — во Вьенн. Ожидавший его там Симон де Монфор оказал ему почетный прием. Затем в городе Балансе Людовик встретился с Петром Беневентским. Он пообещал уважать волю легатов и не пользоваться своим положением сына короля Франции, чтобы распространить свою власть на земли Юга, которые относились к королевству Французскому. Хронист Пьер де Во-де-Сернэ замечает, что король Филипп не сражался с еретиками и не изгонял их, хотя таков был его долг. Поэтому он снискал бы худую славу, если бы стал распоряжаться — хотя бы даже через своего наследника — землями, которые он не завоевывал. По правде говоря, перед этим король и его советники сделали хороший выговор горячему принцу и не имели никакого намерения вверять под его управление настоящее княжество. Они не желали также присоединять к домену столь удаленные области и вызывать неудовольствие у папы или местных епископов.

В Сен-Жиле Людовик присоединился к возвращавшимся из Рима посланникам, которые ездили к папе по постановлению собора, прошедшего в Монпелье. Эти посланники доставили буллы с папскими решениями, датированные 2 апреля 1215 года. Иннокентий III вверял под управление Симона де Монфора недавно захваченные территории, будь то в землях графа Тулузского (Тулузен, Аженэ, Керси и графский Альбижуа) или же во владениях графов Комменжа и Фуа. Но папа оставил последнее решение за собором, который должен был пройти в Риме. В Каркассоне принц Людовик передал Симону де Монфору полномочие распоряжаться всеми оккупированными владениями до тех пор, пока собор не вынесет окончательное решение. Затем он проследовал через Фанжо, вступил в Тулузу и отбыл назад в Париж, исполнив свое обязательство о сорокадневном участии в крестовом походе. Ги, брат Симона, уже отдал приказ снести укрепления Тулузы и принял присягу у жителей города за несколько дней до прибытия наследника престола. Униженные, тулузенцы подчинились лишь стиснув зубы[233].

Графы Тулузы и Фуа тем временем оправдывались в Риме. Напрасно. В ноябре 1215 года Латеранский собор осудил Раймунда Шестого. Папа утвердил приговор и вверил под управление Симона де Монфора земли, завоеванные крестоносцами. Граф Тулузский должен был покинуть свою страну, но ему полагалось ежегодно получать четыреста марок серебром. Его супруга, верная католичка, сохранила за собой свое имущество. Надлежало также выделить для их сына земли, которые не были отняты крестоносцами у еретиков и их союзников. О каких же территориях стоял вопрос? Хотя папа этого не уточняет, по всей вероятности, речь шла о севере Прованса, в частности о графстве Венессен, имперской земле, а также о соседних участках левого берега Роны вместе с Бокером и землей Аржанс, расположенных в королевстве Французском. Но 30 января 1215 года архиепископ Арля наделил ими Симона де Монфора, и тот немедленно ввел туда гарнизон. Это была уже не еретическая земля, и знать по обоим берегам Роны не поняла, почему юного Раймунда лишили ее. К прежним спорным вопросам добавился новый, и стали сгущаться грозовые тучи[234].

***

Итог был немаловажным для короля Франции. Несмотря на его сдержанность, он выглядел как защитник католиков в этих областях. Наконец, и это самое главное, Симон де Монфор устранил угрозу возникновения Каталонской империи. Следует ли, однако, заключить, что победа при Мюре позволила Филиппу II одержать победу при Бувине? Не подлежит сомнению, что гибель и поражение короля Арагона разрушила его внушающий тревогу союз с графом Тулузским и другими южными правителями. Победа при Мюре позволила королю Франции полностью посвятить себя борьбе против двух других беспощадных противников,