Оргии и непристойные пиры

Со всеми своими отнюдь не христианскими чертами папство тем не менее не хуже своего времени — ведь оно в значительной мере его продукт. Некоторые из тогдашних пап напоминают нам римских императоров, которые в своей ненависти и жестокости, в своей жажде наслаждений и сладострастии точно так же были зеркальным отражением своей эпохи. Судя по всему, в некоторых папах воплотилась вся порочность господствующего класса. В X веке, когда Рим становится ареной кровавой борьбы, не признающей центральной светской власти, папский престол втоптан в грязь из-за пресловутого «господства римских женщин и блудниц». В споре за власть между римскими аристократическими родами, которые боролись за папский престол и хотели превратить его в основание для последующего обретения светской власти, трем мессалинам — Теодоре, жене римского сенатора, а также ее дочерям Теодоре и Марозии — удается вознестись до положения «властельниц христианского мира».

Кардинал Бароний, благоволивший к папству как таковому, вынес этому времени разгромный приговор: «В храмах и святых местах царила мерзость запустения, на папском престоле сидели не люди, а чудища в человеческом обличье. Надменные, сладострастные, опытные во всех пороках женщины правили в Риме и вместе со своими сожителями и выродками захватили папский престол».

Пятьдесят лет длится эта оргия, во время которой один папа норовит перещеголять другого в порочности. Когда любовник едва достигшей четырнадцати лет Марозии в 904 году занимает римский престол под именем Сергия III, стены папской резиденции ежедневно содрогаются от шума непристойных пиров папы и его свиты. В лице восемнадцатилетнего Иоанна XII (955–963) на троне сидит, по мнению Барония, развратнейший из всех пап. Когда ему наскучило кровосмесительное сожительство с матерью и двумя сестрами, он превращает папский дворец в бордель, а церкви — в театры и танцевальные клубы. Его можно было видеть разъезжающим по Риму с полунагими наложницами. Ни одна красивая женщина не отваживалась показаться на улице из страха пасть жертвой ненасытного сладострастия папы. Он насилует женщин даже на гробницах апостолов. В итоге Иоанн XII уходит из жизни, пожалуй, самым необычным для папы способом — супруг его любовницы, застав прелюбодеев на месте преступления, разбивает его голову о стену дворца.

Папа Бенедикт IX (1033–1045) восшел на престол десятилетним ребенком, который к четырнадцати годам, конечно же, превосходит всех своих предшественников распутством и коварством. Развращенность пап пробудила веру в близость конца света: при такой порочности верховных пастырей христианства, считали люди, мир не может простоять долго. Approximante fine mundi (ввиду близящегося конца света) — так начинаются многие документы в период смены тысячелетий.

Позорную жизнь пап в Авиньоне описал среди прочих авторов и папский личный секретарь Никола де Клемансис: «С папских времен во Францию прокралась порча, безнравственность и разврат, ибо только через пап французский народ узнал любовь к роскоши, великолепию и распущенности, при этом нельзя забывать и национальный французский порок — клевету».

Недаром Данте Алигьери в своей «Божественной комедии» без колебаний помещает нескольких пап в ад. И Франческо Петрарка, знаменитый поэт и свидетель событий в Авиньоне, отмечает: «Услышанное нами о Вавилоне — ничто по сравнению с Авиньоном, ибо здесь можно увидеть воплощение того, что написано в старых сагах и поэмах о сладострастии и разврате богов». Петрарка также сравнивает папский двор в Авиньоне с лабиринтом царя Миноса, где «поклонялись Венере», — и нет поблизости Ариадны, которая вывела бы из этого лабиринта.

Спасения ожидают только от золота. Оно открывает врата в чистилище и рай. Папа Климент V, которого во Франции удерживают главным образом отношения с красавицей графиней Перигор, закладывает в Авиньоне фундамент мрачного и величественного папского дворца. В его стенах римская дольче вита достигает еще большего размаха. Чтобы покрывать расходы блестящей жизни двора, папы находят лазейку в отчаянных и головокружительных финансовых махинациях. Иоанн XXII (1314–1334) вводит строгую систему налогообложения пороков, устанавливая тарифы на отпущение грехов за разного рода проступки. На все возможные прегрешения — от изнасилования до растления малолетних и инцеста — налагаются денежные штрафы. Судя по всему, поставленной цели Иоанн XXIII добился — он может похвастаться тем, что выжал из европейских народов более пятидесяти миллионов золотых гульденов.

Не только корыстолюбие и сладострастие процветает в папских дворцах, но и чревоугодие, а Павел II (1464–1471) — просто Лукулл среди пап. Он не только прожорлив, но и тщеславен. Перед выходом он имеет обыкновение тщательно румяниться, его одежды украшены драгоценными камнями и золотым шитьем. Неумеренное употребление вина делает его сентиментальным; по любому поводу он может проливать слезы, так что его окружение насмешливо кличет Павла «Богоматерь Сострадательница».

Как лупанарии античного Рима связаны с именами цезарей, так имена отдельных пап связаны с римскими борделями послеантичного времени. Сикст IV (1471–1484) открывает в Риме множество публичных домов и под кодовым названием «арендная плата» получает с них ежегодную пошлину в двадцать тысяч дукатов. Когда при Юлии III отклоняют связанную с поборами жалобу римских проституток, в одном только благочестивом папском Риме насчитывается сорок тысяч дам, занимающихся этим налогооблагаемым ремеслом. В конце XV века Ватикан, на престоле которого сидит папа Александр VI из семейства Борджиа, окончательно превращается в жестокое, эгоистичное и порочное Эльдорадо. Показателен, например, для папского двора такой долго сохранявшийся аттракцион, как прилюдное состязание в потенции: два одеяла, две подушки, двое мужчин и столь же привлекательные, сколь и сговорчивые женщины; улюлюканье и спаривание без особой эротики и какого бы то ни было удовольствия для дам, издававших крики наслаждения только ради платы.

Записки Букардуса, церемониймейстера Александра VI, об этом папе и его дворе дают нам возможность заглянуть в папский дворец и получить впечатление о творящихся в Ватикане неблагочестивых делах: «Вечером в конце октября 1501 года устроил Чезаре Борджиа[77] в своих покоях в Ватикане пир с пятьюдесятью почтенными блудницами, так называемыми куртизанками, которые после трапезы танцевали со слугами и другими присутствующими вначале в одежде, потом обнаженные. После трапезы настольные подсвечники с горящими свечами переставили на пол и кругом рассыпали каштаны, которые голые проститутки собирали, ползая на четвереньках между светильниками, а папа и его сестра Лукреция наблюдали за этим. В конце были назначены премии, шелковые камзолы, башмаки, береты и прочее для тех, кто сможет осуществить с проститутками самый бурный акт. Зрелище состоялось здесь, в зале, прилюдно, и по решению присутствующих победителям вручались награды».

В своей монументальной «Истории города Рима в Средние века» о подобных событиях при папском дворе повествует и Фердинанд Грегоровиус[78]. «Кардиналы транжирили тысячи на один званый пир. Они безбоязненно ложились рядом со знаменитейшими проститутками Рима. Богатый римский землевладелец и банкир Агостино Чиги заставил говорить о себе всю Италию, когда по случаю крещения незаконнорожденного ребенка принимал в своей вилле папу. Ели язычки попугаев, рыба доставлялась живой из самой Византии. Золотые приборы после каждого блюда с детским бахвальством выбрасывались в Тибр, где их улавливали спрятанные сети. Рим превратился в праздничный театр, дом непрерывных зрелищ. Папа был распорядителем развлечений, Ватикан кишел музыкантами, актерами и шарлатанами, поэтами и художниками, придворными льстецами и паразитами. Тут дозволялось представлять старые и новые комедии, бесстыднейшие скабрезности. Если бы нам удалось на год попасть в Рим времен Льва X и увидеть череду празднеств, в которых сплетались черты язычества и христианства, перед нами предстала бы весьма пестрая картина. Маскарадные шествия, воссоздание античных мифов и сцен из римской истории, снова процессии, блестящие церковные праздники, инсценировки страстей Христовых в Колизее, классическая декламация в Капитолии, торжества и речи по случаю дня рождения Рима, церемониальные выезды кардиналов, послов и князей со свитами, подобными войску, кавалькады охотников, когда папа выезжал в Маглиану, Пало, Витербо с соколами и собаками, обозом и слугами, а ему сопутствовали кардиналы, иностранные посланники, веселая гурьба римских поэтов, блестящая знать — настоящая вакхическая процессия. И вот папа, переодевшись мирянином, целыми днями охотится на оленей и диких кабанов. Пиршества, комедии, представление научных и художественных творений, совещания кардиналов, дела церкви, дипломатия, изощренные интриги, война и мир, кумовство Медичи — для всего этого и Ватикан, и папа находили время и место».