Портсмутский мирный договор

Начало поисков мира

Японская стратегия в войне была рассчитана на достижение быстрой победы. К затяжным военным усилиям Япония была неготова. Поэтому добившись, как и предполагалось, значительных успехов уже в начале войны, захватив Ляодунский п-ов, Корею и часть Маньчжурии, Япония начала предпринимать шаги к прекращению войны и к международно-правовому закреплению плодов своих побед.

Еще в августе 1904 г. японское правительство сформулировало желательные для себя условия мира: признание Россией приоритета японских интересов в Корее, вывод русских войск из Маньчжурии, отказ России от использования КВЖД для любого рода военных перевозок, передача Японии Ляодунского п-ова. В варианте программы-максимум к этим требованиям добавлялись выплата Россией контрибуции для покрытия расходов Японии на войну, уступка Японии о-ва Сахалин и предоставление ей права на ведение рыбного промысла в водах Приморья.

После падения Порт-Артура, в феврале 1905 г. Япония предложила России начать мирные переговоры, но, поскольку она настаивала на том, чтобы просьба о мире исходила от России, русское правительство тогда отказалось от этого.

30 мая 1905 г., сразу после Цусимского сражения, кабинет Кацура Таро? принял решение официально просить американского президента Т.Рузвельта выступить в качестве посредника в организации мирных переговоров между Японией и Россией. Рузвельт был готов к такому предложению и дал указание американскому послу в России Мейеру просить аудиенции у Николая II.

Российский император срочно созвал совещание для обсуждения вопроса о заключении мира с Японией. Большинство его участников считали положение угрожающим и высказывались за начало переговоров. Это настроение не изменилось и под влиянием сообщения военного министра Сахарова о вероятных условиях мира с японской стороны, достаточно близких к тем, что были в дальнейшем выдвинуты на самом деле. Причина заключалась в том, что в России ширились революционные выступления, и правящие круги хотели как можно скорее покончить с несчастливо складывавшейся войной и сосредоточиться на внутренних проблемах.

Точно так же оценивал ситуацию и сам Николай II. На следующий день император заявил Мейеру о своем согласии на переговоры. 10 июня 1905 г. русский министр иностранных дел В.Н. Ламздорф сообщил в Вашингтон о принятии Россией предложения Т. Рузвельта. Россия предложила сделать местом проведения переговоров Париж, но Рузвельт настоял на том, чтобы она состоялась в США.

Подготовка сторон к переговорам

11 июля 1905 г. император Николай II утвердил инструкцию русской делегации на переговорах с Японией, составленную В.Н. Ламздорфом. Было понятно, что после тяжелых военных поражений Россия должна будет пойти определенные уступки. Поскольку внутреннее положение в Российской империи было весьма напряженным (страну сотрясали политические забастовки и демонстрации, то и дело происходили солдатские и матросские бунты), ради заключения мира правительство было готово заплатить довольно большую цену.

Не рассчитывая удержать арендованный у Китая Ляодунский п-ов с Порт-Артуром и Дальним, правительство рекомендовало переговорщикам отказаться от них пользу Японии, оговорив только условия, которые оградили бы Россию от претензий с китайской стороны. То же касалось и судьбы Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД). Однако КВЖД предлагалось во что бы то ни стало сохранить в «полном распоряжении» России.

По вопросу о Корее инструкция рекомендовала добиваться ее полной независимости. Тем не менее, Россия была готова признать «преимущественные права» Японии в Корее при условии отказа Японии от строительства военных укреплений в ее северной части и обеспечения свободы плавания русских судов через Корейский пролив.

В отношении требования Японии о передаче ей Сахалина инструкция рекомендовала по возможности свести вопрос к предоставлению Японии льгот в хозяйственном освоении острова, «которых она тщетно добивалась в течение последних лет».

Совершенно неприемлемыми признавались любые требования об уступке части русской территории, об уплате контрибуции, о лишении России права держать военный флот в Тихом океане. Однако при этом оговаривалось, что предъявление японской стороной подобных требований не должно служить основанием для прекращения переговоров.

Положение России на переговорах с Японией осложнялось тем, что она тогда фактически находилась в международной изоляции. В сущности, все «цивилизованное» мировое сообщество открыто или тайно радовалось постигшему ее поражению, поскольку считало «русскую угрозу» наиглавнейшей. Союзная России Франция не оказала ей никакой поддержки. Ее интересовало лишь скорейшее окончание войны, и она рекомендовала царскому правительству пойти ради этого на любые уступки. Единственное, что Николай II смог противопоставить согласованным действиям правительств Японии, США и Великобритании, — это заключение союзного договора с Германией, который был подписан в Бьёрке 24 июля 1905 г. Однако этот договор был целиком ориентирован на дела европейской политики и не мог служить подспорьем в дипломатической борьбе за улучшение условий мира с Японией.

Японский император утвердил инструкцию для своей делегации на переговорах с Россией на неделю раньше русского, 4 июля 1905 г. Условия мира, которые должны были быть предъявлены России, были поделены на три группы: абсолютно обязательные, относительно важные, и те, решения по которым могли приниматься самими уполномоченными. В первую группу требований входили: признание исключительных прав Японии в Корее, вывод русских войск из Маньчжурии, передача Японии русских арендных прав на Ляодунский п-ов и ЮМЖД. Вторая группа включала в себя возмещение военных расходов Японии, передача ей русских военных кораблей, укрывшихся в нейтральных портах, передача Сахалина с прилегающими к нему островами, предоставление прав ведения рыбного промысла вдоль дальневосточного побережья России. Наименее обязательными требованиями были: ограничение военно-морских сил России на Тихом океане и ликвидация военной базы во Владивостоке.

Для усиления свих позиций на переговорах Япония провела широкий комплекс подготовительных мер. Прежде всего, в течение июля 1905 г. Япония оккупировала Сахалин. Эта операция японских вооруженных сил прошла гладко, поскольку русский гарнизон на острове был очень слаб и состоял в основном из дружин, набранных из ссыльных и каторжников.

Параллельно Япония предприняла ряд дипломатических акций для того, чтобы заручиться поддержкой своих требований к России (прежде всего, в отношении Кореи) со стороны США и Великобритании. В конце июля 1905 г. между Японией и США было заключено секретное соглашение, известное как «соглашение Тафт-Кацура», по которому Соединенные Штаты дали согласие на захват Кореи Японией взамен на обязательство последней не посягать на Филиппины. Тогда же начались переговоры о заключении нового союзного договора между Японией и Великобританией, который был подписан 25 августа 1905 г. Второй англо-японский договор, в частности, санкционировал протекторат Японии над Кореей, а Япония, в свою очередь, обязалась гарантировать границы Индии.

И «соглашение Тафт-Кацура», и второй англо-японский договор фактически обеспечили Японии благоприятное для нее решение по одному из важнейших вопросов, вынесенных на русско-японскую мирную конференцию, — корейскому — еще до начала переговоров. Это был несомненный успех японской дипломатии.

Первый этап переговоров

Мирные переговоры между Россией и Японией открылись в Портсмуте (штат Нью-Гемпшир) 9 августа 1905 г. Уполномоченными с русской стороны были С.Ю.Витте, крупный государственный деятель, находившийся с 1903 г. в опале и занимавший безвластный пост председателя комитета министров, и посол в США P.P. Розен; японскими уполномоченными были министр иностранных дел Комура Дзю?таро? и посланник в США Такахира Когоро?.

^{С.Ю.Витте (справа) и P.P.Розен в Портсмуте}

С.Ю.Витте показал себя умелым дипломатом. Чтобы добиться приемлемых условий мира, он разработал оригинальную тактику ведения переговоров, построенную на использовании объективных противоречий между Японией, США и Великобританией. Зная, что западные державы опасались, что Япония, заняв место России в Маньчжурии, начнет вытеснять их из Китая, Витте старался всячески подчеркнуть, что усиление Японии угрожает американским и британским интересам на Дальнем Востоке.

Параллельно Витте постарался расположить общественное мнение западных стран в пользу России. На протяжении всей войны американская и британская пресса изображала Россию агрессивной и милитаристской державой, а Японию — либеральной конституционной страной, защищающей свободу и независимость Китая и Кореи, что объяснялось прояпонской политикой этих стран. Чтобы переломить антирусские настроения, Витте стал активно работать с прессой.

В ходе конференции Витте охотно принимал корреспондентов, обстоятельно отвечал на их вопросы, открыто говорил о недостатках в русском управлении и о планах реформ. В первом же своем выступлении по приезде в Америку он подчеркнул традиционные дружеские чувства русского народа к американскому, что вызвало много положительных откликов в американской печати. Но особенно благоприятное впечатление на общественное мнение и на прессу произвело предложение Витте о полной гласности ведения переговоров, которое он внес при открытии конференции: предложение, которое, как он правильно рассчитал, было отвергнуто японской стороной.

Понимая, что после поражения в войне Россия не могла претендовать на сохранение своего влияния в Корее и Китае, Витте постарался обратить демагогические заявления о ведении Японией «справедливой войны за свободу Китая и Кореи» в пользу России и, в свою очередь, стал при каждом удобном случае выступать в защиту независимости и суверенитета этих стран. На этом фоне японские требования территориальных присоединений (Корея, Ляодунский п-ов, Сахалин) и уплаты контрибуции вызывали негативную реакцию мирового общественного мнения.

Особенно активно эта тактика применялась русскими уполномоченными при обсуждении вопросов, непосредственно касавшихся судьбы Кореи, Маньчжурии и Ляодунского п-ова. С.Ю. Витте выступил за сохранение независимости Кореи, заявив, что государственный суверенитет является одним из основных принципов международного права. В ответ Комура Дзю?таро? сослался на соглашение, заключенное Японией с корейским королем, согласно которому внешние сношения Кореи ставились под контроль Японии. Тогда С.Ю.Витте предложил записать в протоколе конференции, что японские делегаты, несмотря на настояния русских уполномоченных, отказались признать суверенитет Кореи. После долгих пререканий было решено не упоминать в договоре о независимости Кореи, а сделать в протоколе оговорку, что те мероприятия, которые могут затрагивать ее суверенитет, будут приниматься по согласованию с корейским правительством.

В отношении уступки Японии прав на аренду Ляодунского п-ова русская делегация, в целом приняв японские требования, заявила, что это может быть сделано лишь по предварительному соглашению с Китаем «ввиду суверенных прав Китая на упомянутые территории». После долгих споров была одобрена русская редакция текста статьи, предусматривавшая получение согласия Китая на передачу Японии Ляодуна, а также русская поправка о том, что «права собственности русских подданных на вышеупомянутой территории будут вполне уважены». Таких же условий (согласия Китая) Россия добилась и для передачи Японии части ЮМЖД.

^{Японские уполномоченные в Портсмуте Комура Дзю?таро? (справа) и Такахира Когоро?}

Наконец, несмотря на упорство японской стороны, русским уполномоченным удалось настоять на равных обязательствах Японии и России в отношении Северной Маньчжурии (вопрос о Южной Маньчжурии был выделен в особую статью). Оба государства обязались «совершенно и одновременно» вывести войска из Маньчжурии, за исключением Ляодунского п-ва, и возвратить «в исключительное управление Китая вполне и во всем объеме» все части Маньчжурии, занятые японскими или русскими войсками.

Наиболее острыми из рассматривавшихся на Портсмутской конференции были вопросы об уступке Японии Сахалина и о выплате Россией контрибуции. Разрешение первого из них в приемлемом для России духе крайне осложнялось, во-первых, японской оккупацией острова и, во-вторых, позицией хозяина конференции американского президента Т.Рузвельта, прилагавшего максимум усилий, чтобы японское требование было удовлетворено.

Делегации не смогли достичь соглашения по вопросу о Сахалине. После дискуссии о том, кому принадлежит приоритет в открытии и освоении острова, С.Ю.Витте поставил вопрос принципиально, заявив:

«Если рассматривать вопрос с точки зрения прочности мира, над установлением которого мы здесь работаем, то не подлежит сомнению, что владение Сахалином японцами будет угрожать миру больше, чем владение Россией. Русское самосознание никогда не примирится с тем, что территория, которой Россия владела много лет, от нее отнята».

В таком же непримиримом ключе развивалось и обсуждение вопроса о контрибуции. Японская сторона считала его даже более важным, чем сахалинский, и ставила возможность смягчения своей позиции по Сахалину в зависимость от его разрешения на своих условиях.

Принципиальная позиция С.Ю.Витте по вопросу о контрибуции заключалась в том, что Россия «не побеждена», и потому не должна принимать условий, которые могут быть предъявлены только побежденным странам:

«Военные издержки уплачиваются только странами побежденными, а Россия не побеждена. Не может считать себя побежденною страна, территория которой почти не подвергалась нападению со стороны неприятеля… Только в том случае, если бы японские войска победоносно заняли внутренние области России, страна могла бы понять возбуждение вопроса о возмещении военных издержек».

Россия соглашалась только на возмещение расходов Японии, «послуживших не к ущербу, а к пользе подданных России», т. е. за содержание военнопленных, лечение больных и т. д. Япония на это не согласилась, и стороны вновь констатировали, что не могут прийти к соглашению.

Не было найдено компромисса и в отношении японского требования передаче Японии интернированных в нейтральных портах русских военных кораблей (по этому поводу Витте заявил, что «едва ли можно найти в практике международных отношений прецеденты, которые оправдали бы такую требовательность»), и об ограничении военно-морских сил России на Дальнем Востоке, которое русская делегация отмела как «несовместимое с достоинством России».

Казалось, что Портсмутская конференция зашла в тупик. Этому способствовала и жесткая позиция Николая II. Когда Витте направил в Петербург телеграмму, в которой предложил «ввиду бесконечной важности предмета» еще раз рассмотреть возможность уступок в отношении Сахалина, император начертал на ней:

«Сказано было — ни пяди земли, ни рубля уплаты военных издержек. На этом я буду стоять до конца».

Однако безрезультатность конференции не устраивала японскую делегацию. Хотя на деле С.Ю.Витте был склонен к компромиссу, он так ловко вел переговоры, что Комура Дзю?тар?? стал всерьез опасаться, что русские действительно намерены уйти с конференции без подписания соглашения. Стремясь спасти конференцию от провала, 18 августа Комура выдвинул «компромиссное» предложение. Японская делегация выразила готовность отказаться от требований об ограничении русских военно-морских сил на Тихом океане и о выдаче Японии интернированных русских кораблей при условии, что вопрос о Сахалине будет решен следующим образом: северная часть острова, по 50° с.ш., останется за Россией, а южная отойдет к Японии. Но за «возвращение» северной части острова Россия должна будет уплатить 1200 млн. иен. Таким образом Япония получала и половину Сахалина, и контрибуцию, но в форме выплаты за «возвращение» северной части Сахалина.

Новое японское предложение не было предусмотрено инструкциями В.Н.Ламздорфа. Поэтому С.Ю.Витте оставил его без комментариев, заявив, что доложит о нем своему правительству. Но в своей телеграмме в Петербург с изложением новых японских условий он отметил, что с ними «нам не представляется возможным согласиться, так как это равносильно уплате военных расходов».

В тот же день, 18 августа, стороны пришли к соглашению о предоставлении японцам прав рыболовства в русских водах. Оно было принято в русской редакции, выражавшей согласие предоставить Японии право рыболовства только вдоль побережья Охотского, Японского и Берингова морей (японцы настаивали на распространении такого права еще и на «заливы, гавани, бухты и реки»). При этом оговаривалось, что за русскими и иностранцами сохраняются предоставленные им ранее права ведения рыболовного промысла.

Вскоре Витте получил новые инструкции из Петербурга. В них предписывалось «прекратить дальнейшие переговоры с японскими делегатами, если последние не будут уполномочены отказаться от тех чрезмерных притязаний, которые ими ныне предъявляются». При этом Витте предлагалось «дать понять Рузвельту, что Россия при иных, более благоприятных обстоятельствах была бы готова возобновить переговоры о мире с Японией».

Вмешательство Т.Рузвельта

На этом этапе в Х°Д русско-японских пере-говоров вмешались американцы. Президент США Т.Рузвельт, выступив в качестве посредника и пригласив русско-японскую мирную конференцию в свою страну, взял на себя определенную политическую ответственность за исход переговоров. Их провал означал бы серьезную неудачу его внешней политики. Поэтому Т.Рузвельт внимательно следил за ходом Портсмутской конференции.

18 августа американский президент получил от своего посла в Петербурге Мейера телеграмму, в которой сообщалось, что Николай II вновь подтвердил свое намерение не заключать мира, если Япония не снимет свои требования относительно контрибуции и уступки Сахалина. Рузвельт решил вмешаться, причем начал с оказания давления на Россию. Он пригласил к себе русского посла и одного из уполномоченных на переговорах Р.Р.Розена и предложил ему следующий проект: Япония снимает требования об ограничении русского флота и о передаче ей интернированных русских кораблей, а Россия уступает Японии Сахалин; что касается вопроса о контрибуции, то он будет передан на предварительное заключение третьей стороны, которая выступила бы в роли арбитра.

Предложение Т.Рузвельта, еще худшее, чем условия, выдвинутые Комура Дзю?таро?, было совершенно неприемлемо, однако президент горячо убеждал Р.Р.Розена согласиться с ним. Он утверждал, что японские войска все равно не уйдут с Сахалина, заявив в подтверждение своих слов: «Мы, американцы, тоже сидим в Панаме, и не уйдем». Пример неподходящий, — ответил ему Розен: Япония — не Америка, а Россия — не Колумбия.

Одновременно Т.Рузвельт попытался оказать давление непосредственно на русского императора. 23 августа Николай II принял Мейера, который вручил ему послание президента, в котором Рузвельт писал, что считает условия «компромисса», предложенные японской стороной, вполне приемлемыми, а мир, заключенный их основании, — «справедливым и почетным».

В начале беседы император решительно отвергал требования Японии, ссылаясь на свои публичные обещания не уступать территории и не платить контрибуции. Однако в конце концов он выразил намерение согласиться на раздел Сахалина без выплаты за это какой бы то ни было денежной компенсации, представив эту уступку «крайним пределом возможной со стороны России сговорчивости».

Такой ответ не удовлетворил Т.Рузвельта. Однако, беспокоясь за результат конференции и опасаясь поражения Японии в случае продолжения войны, он обратился с письмом теперь уже к японскому императору, чтобы побудить Японию отказаться от требования возмещения расходов на войну. Он писал, в частности, что «слышит со всех сторон недовольство, выражаемое друзьями Японии, в отношении возможности продолжения Японией войны ради большой контрибуции».

^{Американская почтовая открытка, выпущенная во время Портсмутской конференции: Т. Рузвельт мирит японского и русского императоров. Подпись гласит: «Мы славно сражались, но теперь мы желаем мира»}

Здесь нашел отражение тезис, выдвинутый С.Ю.Витте, о том, что Япония, «очевидно, хочет во что бы то ни стало получить значительные деньги и потому склонна продолжать проливать кровь лишь из-за денег». Это был ловкий ход. Мысль о том, что японское правительство готово воевать не ради каких-то возвышенных целей, а ради получения контрибуции, была подхвачена прессой и сильно повредила репутации Японии в глазах мирового общественного мнения.

Заключение мира

Получив телеграмму из Петербурга о запрещении дальнейших уступок, С.Ю.Витте решил, что заседание 26 августа, очевидно, будет последним. Перед началом этого заседания С.Ю.Витте и Р.Р.Розен информировали Комура Дзю?таро? о том, что не согласятся «ни на какую уплату, кроме уплаты за военнопленных», и предупредили японскую сторону, что они пришли на заседание, чтобы прервать переговоры. Комура попросил отложить заседание до 28 августа, поскольку он еще не получил окончательных инструкций. Затем японская делегация попросила еще об одном дне отсрочки.

Тем временем 27 августа в Токио было созвано совещание кабинета министров с участием гэнро? и высшего военного командования страны, продолжавшееся до половины второго ночи. На следующий день оно было возобновлено в 8 час. утра, теперь уже в присутствии императора.

Японские военные были против продолжения войны: ресурсы страны были практически исчерпаны. Кроме того японские финансы находились в тяжелом состоянии, а получение новых иностранных займов было проблематичным. Поэтому совещание приняло окончательное решение о заключении мира без контрибуции. 29 августа перед началом заседания Комура Дзю?таро? сообщил С.Ю.Витте о согласии японского правительства с предложениями русской делегации. Таким образом, узловой спорный вопрос был разрешен, и мир достигнут.

Первой публичной реакцией С.Ю.Витте на решение японского правительства было восклицание, вырвавшееся у него в начале интервью, которое он дал корреспонденту «Ассошиэйтед пресс» сразу же после окончания утреннего заседания: «Мы не заплатили ни копейки». Витте действительно было чем гордиться — мир был заключен на условиях, предложенных русской стороной. Вместе с тем, сами эти условия сформировались в результате многочисленных уступок, сделанных Россией в ходе переговоров, самой существенной из которых был раздел Сахалина — вариант, который первоначально считался неприемлемым для России.

1 сентября 1905 г. между Японией и Россией было подписано перемирие, а 5 сентября состоялось официальное подписание Портсмутского договора. 14 октября он был одновременно ратифицирован обоими императорами. Русско-японская война завершилась.

Антиправительственные выступления в сентябре 1905 г.

Еще до начала войны в Японии была развернута разнузданная антирусская пропаганда. Она ставила своей целью мобилизовать все слои населения на достижение военной победы. Крича об «агрессивности России» и о защите Кореи и Китая от «русского порабощения», японские правящие круги стремились кроме того завуалировать собственные империалистические цели в войне, придать им в глазах собственного народа благородный и справедливый характер. Особую пропагандистскую активность проявляла специально созданная для этого организация под названием Антирусская лига (Тайро до?сикай).

По мере того, как тяготы и жертвы войны росли, одним из главных тезисов японской пропаганды стало утверждение, что победа в войне принесет неисчислимые блага Японии и оправдает все трудности и лишения, понесенные ее народом. В результате ожидания грядущего величия и благоденствия широко распространились во всех слоях японского общества. Они подогревались смакованием в японской прессе совершенно нереалистических условий будущего мира с Россией (часть из них, впрочем, действительно вошла в японский проект мирного договора): контрибуции в 3 млрд. иен, присоединения к Японии Сахалина и Приморской области, передачи ей русских арендных прав в Маньчжурии, выдачи всех русских кораблей, находившихся в нейтральных портах, ограничения прав России иметь флот на Тихом океане и т. д.

Когда первые сведения о реальных условиях мирного договора достигли Японии, они вызвали там своего рода шок. О том, что Япония не может продолжать войну без риска потерять свои завоевания, знало только высшее руководство страны. Широкие массы постоянно слышали лишь сообщения о «великих победах» японских войск и при этом твердо усвоили, что для Японии «жизненно необходимы» Сахалин и русский Дальний Восток. Поэтому Портсмутский мир был воспринят значительной частью населения Японии как глупость или предательство. По иронии судьбы японским правящим кругам пришлось пожинать плоды собственной пропаганды.

Японские политики из числа крайних националистов постарались использовать недоумение и разочарование, охватившие японское общество, для того, чтобы усилить свои позиции. Антирусская лига была немедленно переименована в Лигу борьбы с мирным договором. Уже 3 сентября 1905 г. Лига собрала в О?сака большой митинг, на котором была принята резолюция с требованием, чтобы правительство Кацура отказалось от мирного договора с Россией и продолжило войну. Такой же митинг Лига решила провести и в Токио.

Митинг был назначен на 5 сентября 1905 г. в парке Хибия, в центре города. С утра туда стал стекаться народ. Правительство, осведомленное о возбужденном настроении толпы, опасалось, как бы митинг не вышел за рамки, намеченные его устроителями. Поэтому приказом министра внутренних дел митинг был запрещен, и к парку было стянуто множество полицейских.

Несмотря на это, гигантская толпа (не менее 100 тыс. чел.) прорвалась в парк, и митинг все-таки состоялся, а затем его участники вступили в столкновение с полицией. Они осыпали полицейских градом камней, стали жечь полицейские будки и участки. Беспорядки быстро распространялись и вскоре охватили почти весь город. Возбужденные толпы атаковали министерство внутренних дел, где, по слухам, укрывались премьер-министр и начальник полиции. Были даже использованы тараны, с помощью которых пытались проломить стены министерства.

Беспорядки продолжились и на следующий день, 6 сентября. Тогда император издал указ о введении в столице и окрестностях чрезвычайного положения (впервые с 1868 г.). На помощь полиции были брошены войска императорской гвардии. Были произведены массовые аресты, и к 7 сентября волнения были подавлены.

В результате беспорядков в Токио были разрушены более 70 % всех полицейских будок и 141 полицейский участок. Число убитых и раненых участников событий превысило 2 тыс. чел., из них около 1/4 —со стороны войск и полиции. Кроме полицейских учреждений объектами нападений стали иностранные миссии и христианские храмы. Дипломатические учреждения удалось защитить с помощью солдат, но 10 христианских церквей были полностью разрушены, а другим нанесен значительный ущерб.

Когда волнения в Токио удалось усмирить, беспорядки вспыхнули в других городах — 7 сентября 1905 г. в О?сака, Нагоя, Ко?бэ, а 12 сентября в Иокогама, где народ также вступал в столкновения с полицией, поджигал полицейские участки и т. д. В Ко?бэ толпа сбросила в пьедестала статую Ито? Хиробуми и проволокла ее через весь город. В Сасэбо была сделана попытка сжечь русских военнопленных в их бараках.

На первый взгляд, события в Токио и в других городах имели ярко выраженную националистическую окраску — люди требовали отказа от мирного договора с Россией, продолжения войны и т. п. Однако на деле беспорядки были формой проявления недовольства народных масс, уставших от войны и внезапно осознавших, что правительство им постоянно лгало, и что все их жертвы были напрасны. Националистический митинг был лишь толчком, давшим волю этим горьким чувствам.

Это прекрасно сознавало и японское правительство. 2 сентября 1905 г. получивший сведения о возможных беспорядках премьер-министр Кацура Таро? писал начальнику генерального штаба Ямагата Аритомо:

«Действия политиканствующих хулиганов (имелась в виду Лига борьбы с мирным договором. — Ред.) сами по себе не вызывают особого беспокойства. Однако дело в том, что они… возбуждают людей низших классов, что ведет к переплетению политических и социальных проблем. В настоящее время буквально все, начиная от рикш и извозчиков и кончая мелкими торговцами, ведут разговоры об отсутствии средств к существованию».

Народные волнения способствовали оживлению деятельности парламентских партий. Впервые с начала войны они встали в оппозицию к правительству Кацура, обвиняя его одновременно в подавлении свободы слова, печати и т. д. и в неспособности справиться с беспорядками. При этом лидер партии Кэнсэйхонто? О?кума Сигэнобу призвал к отставке кабинета.

8 сентября 1905 г. Кацура собрал в своей резиденции представителей обеих палат, объяснил им причины заключения мирного договора, сообщил о ходе подавления беспорядков и попросил о политическом сотрудничестве. В целом парламентские партии отнеслись с пониманием к действиям правительства и фактически одобрили Портсмутский мир. Только партия Кэнсэйхонто? продолжала требовать отставки кабинета, но не по внешне-, а по внутриполитическим соображениям. Как заявил О?кума Сигэнобу:

«Беспомощность полиции, в результате которой был объявлен указ о введении чрезвычайного положения, отмена гарантированной конституцией свободы слова — это факты, неслыханные со времени основания конституционного правительства, и кабинет виновен в этом мрачном преступлении».

Кабинет Кацура на этот раз устоял. Хотя несколько министров, включая министра внутренних дел, подали прошения об отставке, ни одно из них не было удовлетворено императором, опасавшимся дальнейшей дестабилизации обстановки в стране из-за правительственного кризиса. В итоге в отставку ушел только начальник токийской полиции. Вместе с тем, политическая репутация Кацура оказалась в значительной мере подорванной, и через 3 месяца, когда отзвуки сентябрьских событий улеглись, его первый кабинет (один из самых стабильных в истории Японии) все же должен был сойти с политической сцены.

* * *

Русско-японская война занимает особое место как в истории Японии, так и в истории России. Для России она совпала с революционными событиями 1905 г., ознаменовавшими начало кризиса русской монархии, приведшего к ее падению и к гибели Российской империи. К тому же она как бы подвела черту под многовековой географической экспансией России — с этого момента она уже никогда не имела новых территориальных приобретений, в лучшем случае временно восстанавливая утраченное.

По-видимому, восприятие русско-японской войны как первого акта новой эпохи исторических потрясений привело к тому, что воспоминания о ней остались живы в народной памяти. Вряд ли кто-нибудь из русских будет отрицать, что для него война с Японией и такие ее символы, как крейсер «Варяг», Порт-Артур, сопки Маньчжурии и Цусима, гораздо сильнее эмоционально окрашены, чем события более близкой и несравненно более тяжелой для России первой мировой войны.

Для Японии победа в войне с Россией стала важнейшим этапом ее превращения в великую державу. Она привела к существенным изменениям в международных отношениях и надолго предопределила развитие международной обстановки на Дальнем Востоке. Япония приобрела статус одного из главных игроков на мировой арене и создала базу для своей дальнейшей империалистической экспансии. Не будет преувеличением сказать, что русско-японская война определила вектор японской внешней политики на последующие 40 лет, вплоть до поражения Японии во второй мировой войне.

Русско-японская война знаменательна еще с одной точки зрения. Увенчавший ее Портсмутский мир изменил линию границы между Россией и Японией, ранее установленную договорным путем. Это повлекло за собой цепь обоюдных территориальных претензий, не прервавшуюся и в наши дни: в этом же ряду находится и территориальная проблема, осложняющая современные российско-японские отношения. Возникшая тогда неудовлетворенность существующей границей оказалась на удивление устойчивой. Пути ее устранения до сих пор неясны, поскольку любое решение может оказаться неокончательным. Поневоле вспоминаются слова С.Ю.Витте, сказанные им во время переговоров по сахалинскому вопросу в Портсмуте: присоединение чужой территории ведет не к миру, а к «продолжительной и неистребимой вражде».