Внешняя политика Японии после окончания блокового противостояния

«Бархатные революции» в восточноевропейских социалистических странах и распад Советского Союза вызвали своеобразный психологический шок в японском обществе. Стремительный демонтаж одного из глобальных военно-политических блоков, а затем распад некогда могущественного СССР заставили задуматься о том, каким будет мир в новых условиях, и что ждет Японию в будущем. Эти события и вызванная ими политическая неопределенность привели к серьезной переоценке ориентиров и задач внешней политики Японии.

Отход от «доктрины Ёсида»

В течение нескольких десятилетий после войны политическая элита страны, сделав ставку на военно-политический союз и стратегическое партнерство с Вашингтоном, научилась извлекать определенные выгоды из системы «холодной войны» и связанной с ней биполярной, а затем многополярной международной конфронтации. Следование «доктрине Ёсида» позволяло сосредотачивать усилия на экономическом и технологическом развитии и не тратить национальные ресурсы на поддержание мирового порядка, доверяя это США и другим западным союзникам.

Радикальные перемены во внешнем мире поставили под сомнение возможность и дальше использовать такую стратегию. В результате распада Советского Союза возник новый баланс сил в Азиатско-тихоокеанском регионе. В связи с этим особое опасение у японских политиков вызывала вероятность того, что возникший политический вакуум будет заполнен Китаем.

Кроме того, японскую сторону настораживали появившиеся на рубеже 90-х годов статьи некоторых ведущих американских политологов и аналитиков, в которых утверждалось, что с распадом Советского Союза главным противником США на международной арене становится Япония, и только с исчезновением японской угрозы американским национальным интересам США могут считать свою безопасность полностью обеспеченной. Падение в глазах американцев стратегической ценности союза с Японией могло привести к росту антияпонских настроений в политических кругах США и к эскалации торгово-экономического соперничества двух стран.

Японо-американские отношения

На завершающем этапе пребывания у власти в Белом Доме республиканской администрации Дж. Буша двусторонние японо-американские отношения сохраняли свой особый характер. Они развивались в русле сформулированного в свое время Р.Рейганом тезиса, согласно которому в мире нет более важных отношений, чем американо-японские.

После прихода к власти в США демократов новая администрация Б.Клинтона постаралась внести новые акценты в свою политику в отношении Японии: поставить на первый план в отношениях с Токио вопросы экономических отношений, а военно-стратегические отодвинуть на второй план. Сохраняя в целом курс на тесное партнерство, она стремилась добиться от Японии уступок в экономической сфере, реальных шагов по либерализации рынка, ликвидации огромного положительного сальдо в торговле с США. Это в целом отвечало провозглашенной Клинтоном программе переноса акцентов с внешней политики на внутренние проблемы.

Но очень скоро выяснилось, что в связи со сложностями, возникшими на пути реформ в России, беспрецедентным ростом экономической мощи КНР, общей дестабилизацией в мире и усилением региональных конфликтов, и главным образом, в связи со взрывоопасной ситуацией на Корейском п-ове, японо-американский военно-политический и оборонный союз сохранил особую ценность в глазах политических элит и общественности двух стран.

К этому времени модифицировался стратегический курс американской политики в Азии. Этот регион, сохраняя военно-стратегическое значение, приобрел для США огромную экономическую ценность. Транстихоокеанские торгово-экономические и технологические связи в количественном и качественном отношении начали постепенно преобладать над трансатлантическими. Новые экономические интересы резко подняли в глазах США значение их военного присутствия в регионе. Разговоры об их «уходе» или о сокращении американского военного присутствия после окончания «холодной войны» совершенно прекратились. Наиболее концентрированно идея сохранения американского присутствия в Азии прозвучала в речи Клинтона в университете Васэда во время визита в Японию в июле 1993 г. и в его последующем выступлении в южнокорейском парламенте.

Позднее, в начале 1995 г., в Пентагоне был подготовлен документ, получивший название «Инициативы Ная». Это был аналитический доклад о состоянии и перспективах американского присутствия в азиатско-тихоокеанском регионе, составленный известным профессором Гарвардского университета, работавшим в то время в Пентагоне. Его главный вывод заключался в том, что с точки зрения национальных интересов США и их союзников на обозримое будущее целесообразно было бы сохранить в азиатско-тихоокеанском регионе военной контингент в 100 тыс. чел., а также усилить функциональные возможности оборонных договоров с Японией и Южной Кореей.

«Инициативы Ная» были положены в основу японо-американских документов, подписанных в ходе визита президента Клинтона в Японию в апреле 1995 г. В главном из них, называвшемся «Совместное заявление по вопросам японо-американской безопасности. Союз, обращенный в XXI век» (17 апреля 1995 г.), подчеркивалась необходимость укрепления японо-американского военно-политического союза, причем сфера двусторонней оборонной ответственности расширялась до пределов всего региона. В документе отмечалась также необходимость партнерства с Южной Кореей в решении проблем Корейского п-ова.

Стремление политических элит двух стран к укреплению военно-политических связей на фоне обострения ситуации на Корейском п-ове, мощного экономического рывка Китая и осложнения внутренней ситуации в России наталкивалось внутри Японии на серьезное недовольство сохранением крупномасштабного американского военного присутствия. Инцидент 4 сентября 1995 г., когда 3 солдата с американской базы на Окинаве изнасиловали японскую школьницу, поднял мощную волну протеста по всей Японии. Против продления сроков аренды выступили не только левые силы и традиционные противники японо-американского договора безопасности, но и губернатор префектуры Окинава О?та, отказавшийся поставить свою подпись под соответствующим соглашением. 8 сентября 1996 г. на проведенном в префектуре референдуме подавляющее большинство голосовавших высказалось против сохранения американских военных баз. Однако процент участвовавших в референдуме — менее 60 — оказался неожиданно низким.

В условиях резкого общественного протеста в отношении американских военных баз японскому правительству пришлось вести двойную игру — идя на усиление функциональных элементов двустороннего договора, добиваться поэтапного сокращения американских войск, дислоцированных в Японии и сокращения занимаемой ими территории.

В 90-е годы продолжалось японо-американское партнерство в военно-технической области. Однако оно развивалось довольно медленными темпами из-за сложностей по согласованию разделения финансового бремени сторон и вопроса, кому должны принадлежать научно-технические разработки. Так, реализация соглашения о сотрудничестве в производстве нового истребителя FSX, намеченная на 1997 г., была отсрочена по этим причинам на два года.

Японо-американские торгово-экономические противоречия в 90-е годы вошли в новую стадию. В отличие от прежних лет, когда споры концентрировались вокруг какого-то одного или нескольких видов товаров — текстиля, стали, цветных телевизоров, автомашин, — они стали касаться проблемы закрытости японского внутреннего рынка в целом. Несмотря на резкое удорожание иены в отношении доллара после соглашения 1985 г. в вашингтонском отеле Плаза, дефицит США в торговле с Японией не только не уменьшился, но и резко вырос. В сентябре 1989 г. начались двусторонние переговоры по проблеме «структурных препятствий» в японо-американской торговле, которые, однако, из-за жесткой позиции японской стороны не принесли ожидаемых результатов. В 1994 г. положительное сальдо Японии в торговле с США составило 55 млрд. долл., в 1995 г. оно несколько сократилось (до 45 млрд. долл.).

Завершающий этап советско-японских отношений

В годы горбачевской перестройки, когда советская дипломатия выступала с позиций «нового политического мышления», была поставлена задача достижения прорыва в отношениях с Японией. После поездки советского лидера в Пекин и нормализации советско-китайских отношений визит в Токио стал на повестку дня как приоритетный.

В течение всего 1990 г. шла усиленная подготовка. Была создана комиссия по подготовке визита, которую возглавил вице-президент СССР Г.Янаев. Наиболее сложной была проблема выработки позиции по территориальному вопросу. Мнение большинства аналитических групп, в том числе из ЦК КПСС и МИД СССР, сводилось к целесообразности возврата к принципам советско-японской декларации 1956 г. и принятию за отправную точку договоренностей того периода.

Однако М.С.Горбачев, в конечном счете, не последовал этим рекомендациям. К началу 1991 г. его положение было уже непрочным, и он опасался предпринимать какие-либо шаги, способные дать дополнительный повод для критики в его адрес со стороны внутриполитических противников. В результате, в январе 1991 г. он принял самостоятельно решение проявить во время визита в Токио максимальную гибкость во всех вопросах кроме территориального, и не подтверждать обязательства по Совместной декларации 1956 г. о передаче Японии островов Хабомаи и Шикотан после подписания мирного договора.

В преддверии визита Горбачева с японской стороны было проведено зондирование возможности радикального решения территориального спора. Влиятельный функционер ЛДП Одзава Итиро? в марте 1991 г. приехал в Москву с предложением о пакетном решении вопроса: в обмен на передачу Японии островов Хабомаи и Шикотан и признание потенциального суверенитета Японии в отношении Кунашира и Итурупа Япония оказала бы СССР экономическую помощь в размере 28 млрд. долл. Это предложение не было принято, что явилось политическим поражением, прежде всего, лично для Одзава. Премьер-министр Кайфу не имел отношения к «тайной миссии» Одзава в Москву, и в лучшем случае был осведомлен о ее основных деталях.

Тем не менее, несмотря на отказ от радикальных шагов, совместное советско-японское заявление от 16 апреля 1991 г. содержало ряд принципиально новых моментов. В нем признавалось существование территориальной проблемы, подчеркивалась необходимость решения территориального спора как условия заключения мирного договора, впервые назывались все спорные острова, вводился режим их безвизового посещения, т. е., фактически, признавался особый статус этих островов для сторон:

«Президент СССР М.С.Горбачев и Премьер-министр Японии Тосики Кайфу провели обстоятельные и углубленные переговоры по всему комплексу вопросов, касающихся разработки и заключения мирного договора между СССР и Японией, включая проблему территориального размежевания, с учетом позиций сторон о принадлежности островов Хабомаи, острова Шикотан, острова Кунашир и острова Итуруп.

Проделанная ранее совместная работа и в особенности переговоры на высшем уровне позволяют констатировать ряд концептуальных положений: мирный договор должен стать документом окончательного послевоенного урегулирования, включая разрешение территориальной проблемы, открыть долгосрочную перспективу советско-японских отношений на дружественной основе, исключить нанесение ущерба безопасности другой стороны.

Советская сторона внесла предложение в ближайшее время осуществить меры по расширению общения между населением Японии и населением названных выше островов, установлению упрощенного, безвизового режима посещения этих островов японскими гражданами, налаживанию совместной взаимовыгодной хозяйственной деятельности в этом районе и сокращению советского военного контингента, размещенного на этих островах. Японская сторона заявила свое намерение в дальнейшем консультироваться по этим вопросам».

^{М.С.Горбачев и Кайфу Тосики совершают юбикири, т. е. по японскому обычаю сцепляют мизинцы в знак твердой договоренности (Токио, 18 апреля 1991 г.)}

Это заявление стало последним крупным актом в 65-летней истории советско-японских отношений. Через полгода Советский Союз перестал существовать. Правопреемницей СССР в международных делах стала независимая Российская Федерация.

Тенденции в российско-японских отношениях

Россия унаследовала от СССР все его проблемы и, в частности, проблемы советско-японских отношений: отсутствие мирного договора и международно-признанных границ с Японией, недостаток прочных и доверительных политических контактов, взаимное недоверие и подозрительность, ориентация на цели и приоритеты, выходящие за рамки двусторонних отношений.

Революционные события в России 1991 г., смена политического режима создали принципиальные условия для формирования в Москве нового курса в отношении Японии. Его элементами были декларирование приверженности демократии и рыночной экономике и констатация общих стратегических целей в международных отношениях (мир, стабильность, права человека, сотрудничество в разрешении региональных конфликтов, борьба с терроризмом). Идея нового партнерства с Японией получила в февральском послании 1992 г. президента РФ Б.Н.Ельцина японскому премьер-министру Миядзава Киити, в котором говорилось, что Россия и Япония являются «потенциальными союзниками».

Но по мере ухудшения экономической и политической ситуации в России после «шоковых» реформ и роста социальной напряженности на двусторонних отношениях стали все более сказываться старые «структурные» проблемы, и, в первую очередь, территориальный спор. Затрагивавший самые болезненные чувства российских граждан, особенно после распада Советского Союза и отпадения от России территорий, относившихся к ней в течение столетий, территориальный вопрос стал серьезным препятствием на пути формирования принципиально новых отношений между двумя странами не только с японской, но и с российской стороны.

Территориальная проблема сразу же переросла свои узкие границы и очутилась в фокусе политической борьбы разных сил на политической арене России. Она стала одной из излюбленных тем нападок на правительство «демократов», поводом для обвинения его в «национальном предательстве» и «продаже Родины». Дополнительным аргументом противников какого-либо компромисса с Японией стали отчетливые признаки давления западных стран на Россию в этом носящем сугубо двусторонний характер вопросе. Еще в 1991 г. президент США Дж. Буш во время своего визита в Москву и выступления в Кремле, заявляя о сближении позиций с СССР по большинству проблем, среди оставшихся нерешенными упомянул территориальный спор между Японией и Советским Союзом. А в политической декларации мюнхенской встречи «большой семерки» от б июля 1992 г. впервые была выражена заинтересованность участников совещания в решении территориального спора между Японией и Россией.

Российский МИД пытался преодолеть конфронтационную тенденцию, но его влияние на российского Президента было недостаточным. В результате, планировавшийся на начало сентября 1992 года визит Ельцина в Японию был отменен за несколько дней до его начала, что само по себе нанесло моральный урон двусторонним отношениям.

Спустя несколько месяцев, летом 1993 г., в Токио проходило совещание глав семи ведущих промышленно развитых стран мира, на которое был приглашен и Ельцин. Стремившийся к превращению «большой семерки» в «восьмерку» российский Президент на этот раз приехал в Токио. Эта поездка в рамках встречи в верхах стала настолько удачной, что российская сторона приняла решение о проведении государственного визита в октябре того же года.

Этот визит также оказался было под угрозой срыва в связи с кровавыми событиями 3–4 октября 1993 г. в Москве. И все же спустя всего несколько дней после вооруженного подавления внутренней оппозиции российский президент отправился в Японию.

Главным результатом визита Ельцина в Токио стало подписание декларации, которая подтвердила все результаты, достигнутые во время визита М.С.Горбачева в Токио в апреле 1991 г., а также действие всех двусторонних договоров и соглашений, заключенных между СССР и Японией:

«Президент Российской Федерации и Премьер-министр Японии, придерживаясь общего понимания о необходимости преодоления в двусторонних отношениях тяжелого наследия прошлого, провели серьезные переговоры по вопросу о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи. Стороны соглашаются в том, что следует продолжать переговоры с целью скорейшего заключения мирного договора путем решения указанного вопроса, исходя из исторических и юридических фактов, и на основе выработанных по договоренности между двумя странами документов, а также принципов законности и справедливости и таким образом полностью нормализовать двусторонние отношения. В этой связи Правительство Российской Федерации и Правительство Японии подтверждают, что Российская Федерация является государством-продолжателем СССР и что все договоры и другие международные договоренности между Советским Союзом и Японией продолжают применяться в отношениях между Российской Федерацией и Японией.

…Правительство Российской Федерации и Правительство Японии соглашаются предпринять ряд шагов в целях углубления взаимопонимания, прежде всего в плане дальнейшего совершенствования проведения взаимных поездок постоянных жителей упомянутых выше островов и жителей Японии, которые осуществляются в рамках установленной на основе договоренности между двумя сторонами процедуры».

В 1996 г. встреча «большой восьмерки» состоялась в Москве. На ней произошел первый личный контакт Б.Н.Ельцина с японским премьер-министром Хасимото Рю?таро?. Ельцин попросил у японского премьера поддержки в вопросе вхождения России в «большую семерку» и превращения последней, таким образом, в полноценную «восьмерку» (Россия не принимала участия в заседаниях, на которых обсуждались экономические проблемы). Японский премьер высоко оценил вклад России в политический диалог, но заметил, что возможность полноценного участия России в работе «семерки» связана со степенью ее интеграции в мировую экономическую систему, которая пока недостаточна. Это, в целом, соответствовало прежней японской позиции по этому вопросу, которая была, мягко говоря, осторожной. Характерно, однако, то, что во время встречи Ельцина с Хасимото не была ни в какой форме затронута территориальная проблема, которая прежде увязывалась японской стороной с любыми аспектами российско-японских отношений. Несмотря на краткий протокольный характер этой встречи, обе стороны сочли ее весьма важной с точки зрения определения перспектив дальнейшего развития сотрудничества между двумя странами.

В 1997 г. в российско-японских отношениях наметились новые тенденции. Японская сторона выразила намерение отделить территориальный вопрос от иных аспектов развития двусторонних отношений с Россией. Такой подход, несомненно, открывает новые возможности для расширения всесторонних связей между двумя странами. Если он получит развитие, то может привести к общему потеплению российско-японских отношений и созданию климата, благоприятного для заключения мирного договора, который снял бы все проблемы, оставшиеся от прошлого.

Стремясь поддержать позитивную тенденцию, Ельцин, со своей стороны, применил многократно опробованный в Европе и США принцип «личной» дипломатии, т. е. попытался установить неформальные отношения с японским премьером. Для этого он предложил Хасимото провести «встречу без галстуков». Такая встреча состоялась в конце октября 1997 г. в Красноярске. В результате стороны заявили о намерении заключить мирный договор между Россией и Японией до 2000 г.

Следует учитывать, что для плодотворного развития российско-японских отношений политическая воля является очень важным, но не единственным фактором. Не менее важна взаимная экономическая заинтересованность, а в этой сфере существует немало проблем, причем годы реформ в России добавили к ним новые, ранее не существовавшие. Японские компании весьма неохотно инвестируют в российскую экономику. Причина заключается как в известной политической неустойчивости в России, так и в чисто «технических» факторах — неблагоприятном налоговом климате, несовершенном законодательстве и т. п. Кроме того, множество образовавшихся в последние годы частных российских фирм имеют огромные долги перед своими японскими партнерами, что также стало одной из проблем российско-японских отношений.

^{Встреча Хасимото и Ельцина в Кремле в 1996 г.}

Японская политика в Азии

В 90-е годы в японской политике резко возрос удельный вес Азии. Быстрый динамичный рост стран региона, колоссальное расширение азиатского рынка привели к тому, что по целому ряду показателей его значение для японской экономики стало превосходить американский и европейский рынки. Если в 1985 г. на долю американского рынка приходилось 39,7 % японского экспорта, а азиатского 26,3 %, то спустя 10 лет, в 1995 г., картина радикально изменилась — в Азию уходило 39,9 % японских товаров, а в США — 29,7 %.Те же перемены происходили и с японским импортом. Удельный вес Азии в нем за те же годы вырос с 28,6 % до 35,4 %, а США сократился, хотя и не намного — с 23,6 % до 22,8 %. В середине 90-х годов азиатский рынок стал приносить японской торговле больше прибыли, чем американский. В 1985 г. торговое сальдо в пользу Японии в Азии составило 9,1 млрд. долл., а США 39,2 млрд., то в 1995 г. в торговле с Азией оно составило 60,8 млрд., а с США—54,9 млрд. долл.

Особое значение для Японии приобрели отношения с Китаем. Динамичное развитие китайской экономики привело к значительному росту активности японских деловых кругов на огромном китайском рынке.

Серьезным испытанием для японской дипломатии стала война в Персидском заливе. Японии удалось избежать прямого вовлечения в боевые действия, заплатив, правда, огромные «откупные» — около 13 млрд. долл. Впрочем, это сыграло не на пользу престижу Японии за рубежом, ее репутации среди своих союзников. Эгоцентризм японской внешней политики, нежелание быть вовлеченной в конфликты в «горячих точках», ссылаясь на конституционные ограничения, стали на несколько лет излюбленной темой критики Японии международной печатью.

Это обстоятельство подтолкнуло последующие японские правительства к разработке специального законодательства, которое позволяло бы Японии участие в операциях по поддержанию мира в рамках ООН, и, следовательно, посылку своих военнослужащих за рубеж.